Солдат

Исключительно трудный учебный курс, предусматривающий преодоление препятствий в виде глубоких канав, бревенчатых барьеров и высоких стенок, был одним из превосходных средств физической закалки солдат. Генерал Брэдли и я настояли, чтобы все офицеры дивизии независимо от того, находятся ли они на штабной работе или на командной должности, вместе с солдатами прошли этот курс физической закалки. Мы тоже не составляли исключения. Помню, сколько смеха вызвала у солдат'Демонстрация нашей ловкости. Последним препятствием был довольно широкий ручей, который, к несчастью, служил сточной канавой. Нужно было подбежать к этой канаве, ухватиться за веревку, на которой были навязаны узлы, и, раскачавшись, по-тарзаньи перемахнуть через ручей. Генерал Брэдли и я бежали по учебному городку вместе. Поскольку я был младше как по возрасту, так и по должности, то все время, пока мы перепрыгивали канавы и карабкались через стенки, находился примерно на шаг сзади. Вот, наконец, последнее препятствие, Генерал Брэдли прыгнул, но руки его соскользнули с веревки, и он со всего маху плюхнулся в зловонный поток. Разумеется, вид генерал-майора, облепленного нечистотами, вызвал всеобщий хохот. Этот инцидент остался одним из самых памятных эпизодов периода обучения. Когда я увидел, как упал генерал, моим первым побуждением было, конечно, последовать за ним. Но тут же я подумал, что, поступив таким образом, зашел бы в своей вежливости слишком далеко.

Когда боевая подготовка 82-й дивизии наладилась ц пошла полным ходом, генерал Брэдли был направлен в лагерь Борегар, где должен был вступить в командование 28-й дивизией национальной гвардии13 штата Пенсильвания, которая никак не могла подготовиться должным образом и крайне нуждалась в новом командире. Таким образом, мне посчастливилось занять в 82-й дивизии высшую командную должность, и вскоре после этого я получил временное звание генерал-майора.

Это произошло 26 июня 1942 года. Через месяц с небольшим нас известили, что 82-я дивизия будет реорганизована в моторизованную дивизию, и мы начали получать сотни грузовиков и других машин.

Едва наша дивизия была преобразована в моторизованное соединение, как мой старый друг генерал-майор Паркс, приехав из управления боевой подготовки генерального штаба, с таинственным видом вошел ко мне. Он закрыл дверь, осторожно огляделся вокруг и приглушенным голосом, почти jpenoTOM, спросил меня, не хочу ли я командовать воздушнодесантной дивизией, Я сказал, что и понятия не имею о воздушнодесантной войне. Паркс ответил, что никто толком не знает об этом. Однако, как всем нам было известно, немцы весьма успешно использовали парашютные и планерные войска против англичан на Крите. Очевидно, рождалась новая форма ведения войны, и 82-я дивизия — лучшее из обучавшихся тогда соединений — была избрана для того, чтобы разработать тактику возду шнодесаптной войны.

В то время у меня не было никаких знаний в области воздушнодесантных операций. Я не имел ни малейшего представления о том, какой должна быть организация воздушнодесантного соединения и его вооружение, а также его тактика и способы использования. Мне было известно о подготовке парашютистов в небольших эсперименталь-ных подразделениях, и я полагал, что рано или поздно пехотные командиры будут иметь в своем распоряжении парашютные части. Поэтому я решил при первой возможности совершить один или два прыжка с парашютом, так как мне не хотелось заставлять людей делать то, о чем я 14 сам не имел никакого представления и чего сам никогда не испытал. Б феврале , мне довелось быть в Форг-Бен-пинге, и я получил разрешение совершить прыжок. Однако единственный самолет, приспособленный для прыжков с парашютом, не смог подняться из-за каких-то неисправностей или плохой погоды, и мне не пришлось тогда совершить свой первый прыжок.

Новые обстоятельства властно требовали, чтобы я как можно скорее прыгнул с парашютом. И вот вместе с начальником артиллерии моей дивизии генералом Джо Суингом я поехал в Форт-Беннинг под предлогом, что мне надо познакомиться с повой тактикой пехоты, которая была разработана там. Я нашел своего старого друга генерала Бада Майли и рассказал ему, что предстоит делать 82-й дивизии. Если кому бы то ни было в моей дивизии придется прыгать с парашютом, сказал я, то мне хотелось бы попробовать первому. Майли славился в Уэст-Пойнте как великолепный гимнаст, а теперь был в числе пионеров воздушнодесантною дела. Он командовал одним из первых двух взводов парашютистов, подготовленных к тому времени.

Майли заявил, что завтра же утром с большим удовольствием испытает меня в качестве парашютиста. Узнав о моем намерении, Джо Суинг потребовал, чтобы и ему разрешили прыгнуть с парашютом. Именно этого я и ждал от Суинга и, разумеется, одобрил его желание. Бад Тоже согласился, сказав, что чем больше нас будет, тем веселее.

Глубокой ночью после двух стаканов виски с содовой и плотного обеда мне казалось, что трудностей для меня не существует. Однако, проснувшись рано утром на следующий день, я начал сомневаться в разумности этой авантюры. Теперь моя затея казалась мне прямо-таки идиотской. Дело кончится тем, что я сломаю себе ноги, если не случится чего-нибудь похуже. «Вот дубина! — ругал и себя.— Зачем нарушать основное правило старого солдата — никогда не вызываться добровольцем ни на какое дело?»

Но идти на попятный было уже поздно, Майли встретил меня за завтраком весело, нисколько не волнуясь, словно прыжки с самолета — самая обыкновенная вещь, которую человек должен делать каждый день просто для того, чтобы поразмять мускулы. Он поглотил изрядное количество снеди, и я поступил точно так же, не желая показать, что немножко нервничаю. После завтрака мы направились в гимнастический зал, где какой-то сержант минут десять инструктировал меня. Он затянул на мне парашютные ремни и заставил выпрыгнуть из двери макета самолета, установленного на высоте примерно трех метров. Затем сержант показал мне, что нужно сделать, чтобы парашют не потащил меня за собой, если будет ветер.

После этого мы сели в самолет и поднялись в воздух. Бад сказал, что тут нет ничего хитрого и что он прыгнет первым. Я должен наблюдать, как он опускается, а затем, когда самолет сделает новый заход, прыгнуть, повторив все его движения. Джо Суинг будет прыгать с третьего захода.

Я в точности последовал инструкциям. Бад прыгнул, а я как зачарованный смотрел ему вслед до тех пор, пока его не скрыли верхушки высоких сосен, разбросанных на территории Форт-Беннинга. Это не совсем совпадало с планом прыжков, но делать было нечего — приходилось прыгать. Пилот совершил круг и снова летел над полем. Прозвучал сигнал, загорелась зеленая лампочка, и я прыгнул.

Многие описывают удивительные переживания человека, спускающегося с парашютом. Прыжок в ревущую .струю воздуха, резкий, словно дубинкой, удар по плечам (это открылся парашют), а затем удивительная тишина. Неподвижно висишь в небе, под тобой качается земля, а деревья и скалы медленно увеличиваются. Потом — бах! — ударяешься о зеДлю и катишься, царапая себе лицо и руки. Это приземление. Я забыл все предупреждения сержанта, который советовал мне держать тело прямо, а чтобы не качаться, подтягиваться на стропах. Я так ударился головой о землю, что лязгнули зубы. Впоследствии я рассказывал своим офицерам об упоительном чувстве спокойствия и мира, которое испытываешь, опускаясь вниз, но я. конечно, не признался, что приземление было похоже на прыжок с автомашины, несущейся со скоростью 60 километров в час. Суинг прыгнул после меня и приземлился вполне удачно.

Вскоре к нам подошел Бад Майли, исцарапанный, с синяками,— как видно, приземление на сосны не обошлось без неприятностей. Сконфуженно улыбаясь, он поздравил нас. Я чувствовал себя неплохо: ведь теперь я уже был в известной мере парашютистом. Однако моя роль подопытного кролика еще не завершилась. Воздушно-десантная дивизия состояла из одного парашютного и двух планерных полков. Мне надо было испробовать еще полет на планере. Чтобы совершить этот второй эксперимент, я поехал на аэродром Райт, поднялся в воздух в одном из больших планеров вместе с опытным пилотом полковником фрэдом Дентом и парил около 20 минут. Все шло хорошо, пока мы не начали опускаться. Наш планер был экспериментальной моделью, снабженной взлетной тележкой и полозом для посадки. Самолет-буксировщик поднимает планер в воздух, а затем пилот планера сбрасывает взлетную тележку на землю. Посадка совершается на посадочный полоз. Но когда мы попытались сбросить взлетную тележку, механизм заело, и она не отделилась от планера. Нам пришлось садиться со взлетной тележкой, на которой не было тормозов. Планер быстро катился гго взлетно-посадочной полосе, как вдруг Дент крикнул: «Прыгай!» Прямо перед нами в конце полосы стоял четырехмоторный бомбардировщик с вращающимися воздушными винтами, самолет вот-вот должен был подняться в воздух. Чтобы не оказаться изрубленным в куски винтами бомбардировщика, я выпрыгнул из двери на твердый бетон, стараясь упасть на Джо Суинга, который выпрыгнул передо мной. Однако двигались мы со скоростью около 50 километров в час, поэтому я перелетел через Джо и совершил самую жуткую посадку на две точки, какую только можно себе представить. Я содрал кожу на левой щиколотке и на правом бедре и долго не мог сообразить, что со мной. Как я потом узнал, мы могли не торопиться: какие-то сообразительные "механики не без риска для себя схватили планер за крыло, когда он несся мимо них, и вовремя свернули его со взлетно-посадочной