Страница 123 из 125
Элен стояла у окна, как и все обитатели дворца, стараясь на слух определить, что происходит в городе. Она резко обернулась на стук дверных створок и вскрикнула, увидев мужскую фигуру. Неизвестно, чего было больше в ее возгласе — ужаса или радости. Это ведь мог быть и Энтони, и дон Мануэль. Мужская фигура сделала хромой шаг вперед, на нее упал свет свечи, и Элен вскрикнула снова:
— Лавиния!
Сабина, тоже до сих пор сидевшая в непонятном оцепенеют, вскочила со своего места и с ревом, как медведица, защищающая свое потомство, кинулась на человека, вошедшего без спроса и с оружием в руках в эту комнату. Но Лавиния была предупреждена своим лысым управляющим: для громадной индеанки был приготовлен пистолет, и она, не задумываясь, использовала его по назначению. Пуля попала Сабине в грудь, она тяжело рухнула на ковер и по инерции подползла прямо к ногам вошедшей.
Лавиния отбросила пистолет и сказала:
— Это я, Элен. Теперь ты свободна.
Элен смотрела на распростертое на полу тело своей охранницы.
— Но ты, кажется, не рада?
— Признаться, не очень.
Лавиния улыбнулась, как мать улыбается словам неразумного ребенка, и сделала несколько шагов в сторону подруги, сильно припадая на правую ногу.
— Не подходи ко мне, Лавиния, — тихо и зло сказала Элен.
— Я пришла тебя спасти.
— Не надо меня спасать.
— Но ты сама позвала меня!
— Это была ошибка.
— За ошибки надо платить, — нежно сказала Лавиния. Она была всего в дух шагах от Элен.
— Какой ты хочешь платы?
— Ты сама знаешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу всего лишь, чтобы ты ушла вместе со мной.
— Я никуда не пойду.
— Но почему, Элен, это неразумно, что ты будешь делать в этом…
— Я жду своего жениха.
— Ах, вот оно что.
— Да, Лавиния, да, и он скоро будет здесь.
— Думаю, ты его дождешься… — с этими словами мисс Биверсток выхватила нож.
В это время дон Франсиско, уставший звать слуг, которые разбежались из дворца, попытался встать с постели, чтобы наконец выяснить, что происходит. Но он так ослабел, что ноги отказывались держать его, он тяжело и страшно дышал, в голове стучал тяжелый молот.
— Эстелла, Просперо! — позвал он. Ответом ему была полная равнодушная тишина. Тогда он сделал несколько шагов к дверям, но тут у него потемнело в глазах, и он рухнул на пол, схватившись по дороге за скатерть, покрывавшую стол. На нем стояло два подсвечника. Огонь мгновенно распространился по пыльной ткани. Через минуту пылали гардины и пышные золоченые занавески над дверями. Бесшумно взрывались кружевные фестоны, украшавшие верхнюю часть алькова. Сожрав все, что было в спальне, пламя с нарастающим воем вырвалось в коридор за новой порцией пищи.
Из темной и глубокой, как расщелина в скале, улочки, на площадь перед дворцом выскочил дон Мануэль. По дороге он прикинул, что у него есть время для того, чтобы захватить фамильные драгоценности и вместе с Элен спуститься в гавань к давно снаряженному баркасу. При этом еще оставалось время, чтобы отдать приказ об уничтожении Энтони.
Но, как видно, его планам не суждено было сбыться. У дверей не охраняемого никем дворца стоял освещенный луной человек в длинном черном плаще и черной шляпе. Дон Мануэль сразу узнал его.
— Ну что ж, тем лучше, — захохотал он, вытаскивая рапиру из ножен, — отомстим заодно за смерть дяди.
Сэр Фаренгейт сделал несколько шагов ему навстречу, снял и отбросил шляпу, отстегнул ножны и, вытащив из них шпагу, тоже отбросил.
Дон Мануэль стремительно приближался, стуча каблуками по плитам, которыми была вымощена площадка перед дворцом.
Элен успела оттолкнуть руку Лавинии, и лезвие просвистело всего в нескольких дюймах от ее лица. Отбегая, Элен схватила за спинку кресла и повалила его на пол. Лавиния, прихрамывая, обошла препятствие, не упуская из виду жертву. Та вынуждена была отступить в угол между стеной и бамбуковой ширмой.
— Так значит, ты все-таки не хочешь уйти со мной?
— Нет, — ответила Элен, хотя было понятно, что Лавиния разговаривает сама с собой.
— Значит, не хочешь?
— Нет, не… — опять открыла рот Элен, но бросок Лавинии прервал ее на полуслове. Элен успела увернуться, но на портьере, которая висела у нее за спиной, остался длинный вертикальный разрез. Повалив ширму, Элен кинулась к двери; с проклятиями высвободив нож из портьеры, Лавиния бросилась вслед за ней. Несмотря на хромоту, ей удалось совершить По-звериному стремительный бросок, и она наверняка настигла бы беглянку и вонзила ей нож в спину, если бы не зацепилась за труп Сабины. Таким образом тюремщица оказала своей подопечной последнюю услугу.
Выскочив в коридор, Элен на мгновение растерялась — куда бежать?! По черной лестнице в апельсиновую рощу или по парадной в город? Нет, в рощу нельзя, там, в замкнутом пространстве, Лавиния рано или поздно ее настигнет, поэтому… Додумать свою мысль она не успела — разъяренная преследовательница тоже уже была в коридоре. Элен схватила за железную рукавицу стоящего в нише рыцаря и, обрушив его поперек прохода, побежала в глубь дворца, оставив за спиной грохот железа и клубы столетней пыли. Лавиния неловко перебралась через старинную развалину и заковыляла следом. В другой обстановке вид переодетой хромающей женщины с ножом в руке мог бы показаться комичным, но здесь и в этот момент такие мысли никому не могли прийти в голову. Достаточно было взглянуть в глаза вооруженной дамы: в их блеске осталось мало человеческого, — холодная, хищная ярость светилась в них.
Элен мчалась в сторону парадной лестницы, надеясь спуститься по ней на площадь перед дворцом или хотя бы попасть в руки стражников, которые помогут ей избавиться от «лучшей подруги».
Но оказалось, что путь вниз отрезан, второй этаж был полностью охвачен бушующим пламенем. Вверх по лестничному проему валил дым, и по ковру, устилавшему мраморные ступени, ползли торопливые языки пламени.
Элен затравленно оглянулась — по коридору, стремительно ковыляя, приближалась Лавиния с поблескивающим в руке кинжалом.
— С вашей стороны было очень вежливо дать мне возможность расквитаться с вами, сэр, — наступал дон Мануэль, изобретательно орудуя клинком.
— Я очень рад, что даже в подобной ситуации вы способны оценить хорошее обхождение, — отбивался сэр Фаренгейт. Он с первого удара почувствовал, что поединок будет нелегким. Дон Мануэль был прекрасно образован в фехтовальном смысле и, плюс к этому, молод и силен. «Встретиться бы с ним лет десять назад», — думал сэр Фаренгейт, с трудом отражая настырные и хитрые удары молодого испанца. Умом капитан прекрасно понимал действия противника, но рука немела, а дыхание перехватывало.
— Вы хорошо держитесь для ваших лет, — издевательским тоном сообщил дон Мануэль — он чувствовал, что побеждает, и не мог отказать себе в удовольствии покуражиться.
— Я пощадил бы вашу старость, но, думаю, вы были бы оскорблены таким проявлением снисходительности.
Сэр Фаренгейт отступил вплотную ко дворцу и отбивался, прижавшись спиной к высоким дверям. Он уже не мог отвечать на издевательские реплики своего молодого соперника; не хватало дыхания, а выпады дона Мануэля становились все более угрожающими. Один раз он увернулся в последний момент, и острие, направленное ему в грудь, скользнуло по одному из бронзовых шишаков, которыми была обита дверь.
— Вы, я вижу, привыкли растягивать удовольствие, — сказал дон Мануэль, опять идя на сближение с капитаном.
В этот момент с треском лопнули стекла в нескольких окнах второго этажа и пламя с гудением вырвалось наружу. Мельком покосившись в сторону пламенных языков, дон Мануэль пробормотал:
— Пора кончать.
Элен бежала по анфиладе комнат, пытаясь каждый раз закрыть двери и отделить себя ими от преследовательницы. Но раз за разом это ей не удавалось. Хотя Элен выбивалась из сил, упираясь плечом в створки, Лавиния была явно сильнее. Одним наступающим ударом она отшвыривала испуганную «белую рабыню» на середину следующей залы. Элен спешила к очередным дверям — и все повторялось сначала: и судорожные попытки забаррикадироваться, и мощный удар, все сметающий на своем пути.