Четверка

- Встать попробуй, - сам парень оперся о лежанку, преодолевая привычную уже слабость.

Нюшка попыталась встать, но не удержалась на ногах и снова присела на табуретку.

- Ой, глядите, глядите, Нюшка-то наша с заезжим лекарем заигрывает, - раздалось ехидное хихиканье за окном.

Сашка глянул в окно и удивился наступившему вечеру. Пока он занимался сложной пациенткой, на улице стемнело. А ведь только что, казалось, было утро.

Лечила заметил засевшую в палисаднике стайку подростков. Разглядеть они в полутемной комнате могли немногое, но вот глумиться, как и предупреждала карлица, не стеснялись, уверенные в безнадежности лечения.

Интересно, какую свинью мне подложит жизнь за это доброе дело? - Сашка ничуть не сомневался, что это будет именно свинья, а не какое-то другое животное.

Пока девочка безуспешно пыталась обрести равновесие, с трудом управляясь с изменившимся телом, сам он с трудом удерживался на грани сна. Неблагодарная вещь эта косметология, забирает слишком много сил.

Но тут за окном вдруг усилился галдеж, раздался звук тумаков, и суровый женский голос, разогнав толпу любопытствующих, зазвучал ближе к порогу, рявкнул:

- А ну вон пошли, - и еще ближе, уже в комнате:

- Нюша, деточка, ушли они, пойдем домой.

- Мама пришла, - обрадовано сказала карлица, разбудив задремавшего Сашку. - Сейчас она мне поможет. Все хорошо, мама, - сказала она. - Я только встать никак не могу.

- Изуродовал, мерзавец, скотина! - лицо высокой красивой брюнетки исказилось гневом. - Она раньше хоть ходить сама могла. Вот знала я, что нельзя никому верить, а все надеялась, дура!

Женщина, ворвавшаяся в комнату, набросилась на лекаря с кулаками. Все, что случилось дальше, и оказалось той самой свиньей, которой Сашка терпеливо ждал. Он просто не думал, что это будет так больно. Не слыша возражений дочери и Сашкиных слабых стонов, разъяренная мать стащила парня с лежанки и бросила на пол, пиная ногами. Ее с трудом оттащила повисшая на руках матери Нюшка, которой все же удалось подняться с табуретки, и прибежавшая на крики Дарья.

Женщины подхватили девочку под руки и вывели из дома. В вечерней мгле они даже не заметили произошедших с ней изменений. И возразить Нюшка ничего не могла - она еле держалась на ногах, и в голове у нее сильно шумело. А виноват в этом, наверное, был добрый и симпатичный, но неопытный лекарь.

Потерявшего сознание Сашку оставили валяться на полу. Там его и нашли мальчишки, которых привел почуявший неладное Видян.

- И почему я совсем не удивлен, - пробормотал он, глядя на избитое тело товарища.

- А хорошо все же, что ты целитель. Двадцать процентов маны на себя, и опять как новый! - утром Лечилу разбудил отвратительно жизнерадостный голос Ходока. - Вставай, соня, тетка Дарья уже завтракать позвала.

- Так я и не ужинал, - Сашка вспомнил отвратительный вчерашний день, и куда-то идти расхотелось. Хотелось лежать на сене, думать о вселенской несправедливости и жалеть себя. Вчерашнее беспамятство перешло в тяжелый сон, оставивший после себя легкую головную боль, и он даже не мог вспомнить, как ребята оттащили его на сеновал, где Дарья позволила им заночевать.

- Заодно и поужинаешь. Тетка Дарья блинов напекла, с медом. Пальчики оближешь. Давай, пошли! А то Игорешка с Видяном все сожрут, - настаивал Витек.

- Не пойду, терпеть не могу мед, лучше с маслом, - решительно сказал целитель, жадно сглотнув при мысли о вкусных блинах. - Сюда принесете. То, что останется.

- Переборчивый какой, масло ему подавай! Нет у нее масла, только мед. Там еще вчерашние бабы пришли, все утро с кукурузницей нашей шептались. А правда то, что в селе говорят, что ты девчонку эту поцеловал? - с интересом спросил Ходок.

- С чего бы мне ее целовать? - удивился Сашка.

- Ну, так говорят. Мол, лекарь карлицу исцелил, а потом поцеловал, чтобы стала она красавицей писаной. А мамка ее увидала, все неправильно поняла и чуть его насмерть не прибила. Что, неправда, что ли?

- Правда только то, что чуть не прибила, - он отвернулся к стене, вспомнив искаженное злобой лицо красивой брюнетки.

- Так они же извиняться пришли, - Витек был отвратительно настойчив.

- И вот на х.. мне их извинения? - вызверился Сашка.- Видеть этих баб не могу. Вали давай отсюда. И блинов мне принеси. Без меда.

Утром Нюшка вскочила пораньше - мамке помочь по хозяйству. Вчерашний вечер помнился смутно - вроде как с лекарем получилось что-то нехорошее, и голова сильно болела. Но сейчас все было просто здорово.

- Мама! - радостно кинулась она к матери. Но та замерла, отступила, не отводя от дочки глаз. Ее Нюшка, кровиночка родная, хоть и порченая, словно чудом преобразилась - стала на голову выше, тоньше в стане, и ноги - длинными их не назовешь, коротковаты, но это уже не прежние косолапки, а настоящие девичьи ножки. И лицо, ее малышка вдруг стала красивой и невероятно похожей на отца.

- Ждан, иди сюда, на Нюшу погляди! - слабым голосом позвала она.

Испуганный отец выскочил из дома, бросился к дочке. Посмотрел, потом обнял, прижал к себе, погладил по голове.

- Анна! Уже не чаял, не гадал, - в глазах его стояли слезы.

- Целитель это заезжий помог, - смущенно отстранилась она, счастливая. Отец, наконец, дал ей полное имя. И такое красивое - Анна.

- Но ты его хоть поблагодарила? - заботливо спросил отец.

- Да мамка его чуть ногами не запинала..., - девочка запнулась, сообразив, что ляпнула что-то не то. Лицо отца посмурнело.

- Злая ты, Незвана, не зря тебя прокляли, - с горечью сказал он жене, бывшей темнолесской ведьме. - Люблю я тебя, иначе давно бы ушел к другой. Но вот пожалел сейчас, впервые пожалел, что не ушел. Разве ж так можно, за добро злом? Идите прощения просить, обе. - Он отвернулся и ушел в дом.

Спустя несколько минут он вновь появился на пороге, уже не в будничной, а почему-то в выходной одежде, сказал, что идет к старосте, и ушел.

Незвана с дочерью, просидев у Дарьи все утро, лекаря так и не дождались.

- Сказал, что видеть не хочет, - развел руками Витька. - И сил, говорит, не осталось в дом идти. Блинов вот просил принести. Без меда.

Он забрал для лекаря остатки блинов, а гостьи, не став дальше засиживаться, вернулись домой. Особенно обидно было Нюшке, помнившей, с каким неподдельным вниманием и сочувствием расспрашивал ее вчера добрый лекарь. А сегодня не захотел даже видеть.

В доме Дарьи, неожиданно ставшим средоточием сельской медицинской помощи, осталась только лесничиха. Бабка принесла мед, надеясь увидеть целителя. Ее сына Ведьмедьку он должен был лечить вторым. В семнадцать лет руки паренька оставались короткими и недоразвитыми, а несколько пальцев и вовсе от рождения были сросшимися. Муж лесничихи по молодости служил в пограничье, у Огненной пустыни, а проклятые земли на всех оставляли свой след.

-Так это, выходит, зря я пришла? - спросила старуха, обращаясь к Дарье. - Целитель, значит, силы совсем лишился?

Тетка пожала плечами, а несчастной матери за всех ответил добросердечный Игорек:

- Вы не горюйте, тетенька. Сегодня у него сил нет, а завтра все в порядке будет. И сына вашего он быстренько вылечит.

Бабка взбодрилась, приняв его слова за непреложную истину.

- Спасибо на добром слове. Так я, значит, завтра приду?

- Конечно, конечно, приходите. С сыном, - закивал Игорек.

Лесничиха ушла, и взгляды дружно обратились к мальцу.

- Может, сначала надо было спросить самого лекаря? - для порядка выговорил ему Видян без всякого энтузиазма, явно думая о чем-то своем. Может быть, о людской неблагодарности.

- Ну правда, чего тебе было вылезать? А вдруг Сашка откажется? Как ты бабке завтра посмотришь в глаза, - укорил мальчишку вернувшийся в комнату брат.

- С чего это он откажется? - удивился Гусь. - Он же обещал! Мы, что, собираемся в каменоломнях камни дробить?