Четверка

Малышей оказалось примерно с десяток, и с ними со слезами на глазах долго прощалась тетя Глаша. Когда их, наконец, увел физкультурник, Горемир вопросительно посмотрел на Видяна.

- Мы позаботимся о себе сами, - уверенно отозвался пророк.

Оглядев оставшихся мальчишек, которых осталось чуть больше двух десятков, учитель печально вздохнул:

- А нам, пожалуй, идти некуда. Придется затянуть пояса. И помощи ждать не от кого. Вы знаете, что князь Борислав болен. Старший княжич ищет злоумышленников, а Всемир...

- А что Всемир? - заинтересованно спросил Видян, подавшись вперед.

- Он тоже сбежал, - печально сказал учитель, и в толпе мальчишек раздались слабые смешки. Сам Витек тоже не смог удержаться от улыбки - все было настолько плохо, что вызывало уже не горечь, смех. Впрочем, улыбки быстро пропали, когда учитель закончил говорить:

- Да, княжич Всемир исчез, и как бы не вместе с нашей Мариоанной.

Тетя Глаша встревожено охнула, а Горемир, успевший уже опросить учеников, рассказал, что кто-то из мальчишек видел, как Никодим сговаривался с княжичем, и тот передавал ему деньги. Называли даже сумму - пятьдесят золотых - огромное богатство по меркам Светлоречья. А кое-кто даже видел, как бывший управитель подливал что-то в морс похищенной учительницы, а потом вел ее, слабую и безвольную, за руку к самоходке. Видеть видели, а донести не успели или побоялись.

- А почему ты решил, что она сбежала с Всемиром? - Видяну явно не нравилась мысль о побеге учительницы с княжичем.

- Да зачем же еще она Никодиму понадобилась бы? - удивился учитель, но парня явно не убедил.

На этом собрание закончилось. Учителя ушли с выпускниками выправлять нужные бумаги, а мальчишки вернулись в комнаты.

Гусь свернулся в калачик на топчане и долго хлюпал носом - ему было жалко мальчишек и МарьИванну, - потом незаметно уснул. А Видян и Ходок снова начали спорить.

Витька заметил, что с ними, иномирцами, провидец постепенно оживал, казался почти нормальным. И если к Сашке он изначально относился настороженно - целитель ему был не нужен, да еще и призванный лечить ненавистного князя, - то к нему, Ходоку, испытывал что-то вроде уважения. Это было понятно - редкий дар, возможность сбежать из приюта. Но к этому прибавлялась, похоже, и легкая зависть, когда Видян наблюдал за общением братьев. Замкнувшись в одиночестве после гибели родных, парень явно истосковался по близким. Впрочем, аргументов в споре это Витьку не добавило: сам он хотел немедленно отправиться на поиски Сашки, Видян настаивал на том, чтобы сначала найти Никодима и МарьИванну.

- Тебе ведь и самому потренироваться нужно. Ведь по человеку искать придется. Слыхал я, что великие маги, - Видян говорил с искренним уважением, словно включая в ряды великих и Витьку, - лишь представив лицо человека, могли к нему перенестись. Да не просто абы как, а в желанном расстоянии до цели. Тебе до такого далеко, но скоро и ты сможешь. А пока лишь бы оказался рядом. А то ведь вдруг не одолеешь путь Сашкин - за столько дней, небось, ушел далеко. А Никодим сбежал совсем недавно.

- Зато на самоходке, - возражал Витька яростно, но тихо. Он не хотел тревожить уснувшего брата. Мальцу и так немало досталось в последние дни.

- А ежели целитель в темнице не один, а ты туда явишься? И, не дай боги, у тебя закончится сила? - довод был весомым. Но ведь и Никодим мог оказаться в таверне или еще где-то на людях, где появление чужака сразу будет заметным. Но это, пожалуй, не так пугало, как возможность застрять в темнице.

Хотя знай Витька, что его ожидает, он ни за что не уступил бы, но он не знал, и потому поддался уговорам. Никодим, так Никодим.

Мальчишки долго обговаривали детали. Решили дождаться ночи. Темная накидка с капюшоном, подаренная еще МарьИванной, должна была помочь портальщику остаться незамеченным или хотя бы неузнанным. И, главное, следовало быть настороже и при малейшей опасности перенестись обратно - одному или с училкой, если она при Никодиме найдется.

Понятно, что спланировали они все, как дети, даже не задумавшись, как сумеет не особо крепкий мальчишка справиться хотя бы с таким противником, как Никодим. Но это Витька понял немного позже.

Потом они долго подбирали подходящий образ Никодима, больше от волнения, чем по необходимости, а когда, наконец, стемнело, боярич сосредоточился на картинке, и Витька, поймав изображение, нырнул в портал.

В этот раз концентрация далась легче. Голова почти не болела, но прыжок забрал больше половины маны. Беглец успел отъехать довольно далеко на север - здесь было ощутимо холоднее.

Ничего похожего на таверну видно не было. Плохонькая дорога, полянка, окруженная деревьями, пустая самоходка, почти воткнувшаяся в какой-то ствол. Тишина нарушалась лишь звуками леса и ничем не настораживала.

Никодима сначала Витек и не увидел. Он медленно подобрался к тележке, заметил что-то блестящее и нагнулся, чуть подсветив руки оранжевым ореолом силы. Подобрав пять разбросанных монет, он небрежно сунул их в карман джинсов и вдруг приметил на траве темные пятна. Витек резко поднял светящуюся руку и, наконец, увидел Никодима - и его замутило.

Беглец лежал на траве под самоходкой, а вокруг все было залито кровью - кто-то безжалостно перерезал бывшему управителю горло. А может даже перерубил топором - голова ворюги была почти отделена от тела. Недолго он пробыл богатым и свободным.

Страшная рана еще кровила - убийцы побывали здесь совсем недавно.

Позади хрустнула ветка, и Витька от страха метнулся в сторону, но был схвачен сзади за рубашку сильной рукой.

- А вот и незваные гости пожаловали, - поднявшийся из-за телеги убийца, в отличие от давешних разбойников, был одет богато, даже пышно, в кафтан с буфами, а длинноватое лицо с тонкими чертами украшала аристократическая бородка. И говорил он слащаво, с тщательным выговором, вот только на нарядном кафтане хорошо были заметны брызги крови. Изысканный бандит внушал ужас, и Витька замер. Он впервые в жизни понял, что испытывает кролик, глядя в глаза удаву.

- А еще магичит, сопляк, - лениво протянул второй, тот, что держал мальчишку сзади. Витька его так и не увидел, но при слове "магичит" словно очнулся. Ни о чем не задумываясь, просто от ужаса, он рванулся вперед и активировал портал. Рубашка с треском порвалась, и где-то позади застыла в провале ругань разбойника.

О недостатке маны Ходок вспомнил, только вывалившись на полпути из портала. Он упал с высоты и больно ударился локтем при падении, но ничего не сломал, - не так уж плохо, если учесть, что переносился он без всякой точки возврата, не к цели, а куда угодно, лишь бы подальше. Его просто потянуло обратно в исходную точку.

И не дотянул он до приюта совсем немного: неподалеку уже виднелась знакомая роща. Пятнадцать минут ходу, и он дома. Ходок печально усмехнулся: давно ли приют стал для него домом? Но там был брат. А значит, дом.

Вот только подняться с земли не было сил. Витька долго мотал головой, словно прогоняя жуткие картинки. Казалось, все случилось мгновенно и не с ним, но перед глазами все еще стояли кровавые лужи. Он, как наяву, видел перерезанную глотку Никодима и страшное в своей благообразности лицо убийцы.

Только минут десять спустя портальщик понял, что накатившая слабость вызвана не только страхом. Мелькавшая прежде на периферии зрения иконка маны полностью обнулилась. Ее просто не стало. Перегорел! Допрыгался!

На мгновение Витька позволил себе поддаться отчаянию, потом сообразил, что изначально, после переноса, сила тоже никак не проявлялась. А значит, надо было только подождать. Неизвестно сколько, может быть, пару дней, может, больше, но вот только дождутся ли его Сашка и МарьИванна?

Мучительным усилием он заставил себя подняться с холодной земли, слишком хорошо ощущавшейся через прореху в рубахе, и медленно, натыкаясь на деревья при слабом свете луны, побрел через рощу к приюту.

Минут через десять ему послышались голоса. Он на мгновение замер, прислушиваясь, и начал двигаться осторожнее. Потом между деревьев замелькал огонек - сердитый светлячок упорно бился о стенки светильника, озаряя знакомую поляну со сделанными из пней табуретами и столиками.