Дегустатор боли

Моника остановилась. Сначала я подумал, что она устала тащить на себе мою тушку и решила передохнуть, но она откинулась к стене закрытого продуктового магазина и схватилась за голову. Она жмурилась, быстро дышала и сгибалась, будто у нее тоже все болит.

— Мон? — тихо позвал я, рукой касаясь ее плеча. — Что случилось? Тот козел сделал тебе больно? Он бил тебя?

— Нет… Кажется, опять начинается… — прошептала она, и я осознал весь пиздец ситуации: сейчас у нее случится приступ, но ни таблеток, ни людей, ни больниц рядом не было, а от меня в подобном состоянии пользы было как от дырявого ботинка. Ночка удалась…

Я даже не был удивлен. Все дерьмо, которое может случиться, случилось, и такое регулярно происходило в моей жизни. Барбара нажралась, Монику чуть не изнасиловали, я ввязался в драку и еле передвигал ногами после нее и сейчас, когда на улице ночь и никого нет, у Мон случится приступ. Господи, ты издеваешься надо мной?! Ты так меня не любишь?! Пойти что ли в монастырь грехи замаливать…

Я не знал, по какому номеру вызывать местную скорую помощь, и спросил у Моники, которая глубоко дышала и была уже на пределе. Она молчала и не хотела мне отвечать, тогда мне пришлось повысить на нее голос. Девушка испуганно посмотрела на мое злое лицо и с паузами в речи продиктовала цифры.

— Тихо, не бойся, я с тобой. Сейчас приедут врачи, — сев прямо на грязную и холодную землю, я усадил Монику к себе на колени и осторожно обнял. Мне было больно держать ее у себя, но я старался не показывать этого, ибо в данные минуты ей было гораздо тяжелее.

Когда ее начало трясти, я через силу прижал Мон к себе и, жмурясь, начал покачиваться вперед-назад, чтобы хоть как-то ее успокоить. Я шептал ей на ухо, что все будет хорошо, гладил ее окровавленными руками по волосам и тыкался носом в ее дрожащее плечо. Как же было херово… Словами не передать. Я, побитый и грязный, сижу в переулке посреди ночи и держу в руках девушку, у которой начинается эпилепсия. Хуже не придумаешь.

Моника тряслась в моих руках, задыхаясь от нехватки кислорода, я сжимал ее в своих руках через боль и старался не заорать матом, а так хотелось. Почему все случается именно со мной и за один раз?! Твою мать, я же не ангел-хранитель, чтобы терпеть все уколы судьбы, да еще и помогать другому! Меня заебала вся та ситуация, которая складывалась, и я хотел сбежать из этого дурдома обратно в школу к Гуку, Эмбер и свободной, яркой жизни, которая у меня была. Я больше не хотел становиться свидетелем приступов Моники, пьянства и блядства ее матери, я не хотел теряться в скучной, серой рутине и превращаться в романтика, книжного червя и спасителя всех невинных. Я просто устал…

***

Скорая приехала через десять минут. Монику положили на каталку и сразу же вкололи ей какое-то лекарство. Меня тоже забрали, как только увидели мой внешний вид. Заебись… Пьянка, которая кончилась поездкой в больницу. Всю жизнь мечтал именно о таком раскладе! Вот она, расплата за все то дерьмо, что я творил. Что же, справедливо, но не затянулось ли наказание?

Пока мы ехали в больницу, я смотрел на спящую Монику и держал ее за руку. Мне было жаль ее, но желание освободиться от всех обязанностей, которые появились с момента моего переезда к ней, было сильнее. Сердцем я понимал, что она не виновата, что она стала дорога мне и я не могу ее оставить, но упрямый мозг твердил, что пора сбегать из этой дыры. Опустив голову, я тяжко вздохнул и уткнулся лбом в край каталки. Еще десять дней…

Монику положили в палату и окружили врачами, пока я сидел в процедурном кабинете. Медсестра обрабатывала мои раны, внимательно рассматривала избитое тело и сурово причитала себе под нос, что мы, молодняк, совсем с головой не дружим. Я был полностью с ней согласен, но сил на диалог во мне не нашлось. Я молча позволял пожилой женщине в белом халате делать со мной все, что ей хотелось, и морщился, когда становилось слишком больно.

— Переломов и трещин нет, но это визуально, — медсестра села за свое рабочее место и начала что-то быстро писать. — Я бы советовала тебе сходить на рентген, но врач будет только завтра утром. Я выпишу тебе обезболивающие и мазь, которая залечит раны.

— Да ладно, зачем мне рентген? Двигаться могу, и ладно, — я махнул рукой и моментально скрутился от сильнейшей боли в правом плече.

— Я вижу… — процедила сквозь зубы медсестра и позвонила по старому телефону с проводом. — Алло, мистер Крэйг? Зайдите ко мне на минутку.

Пара секунд, и дверь процедурной открылась. Вошел крепкий доктор, ростом не меньше 190 сантиметров, с щетиной и суровым взглядом. Медсестра указала ручкой, которой записала для меня рецепт, в мою сторону и сказала: «Посмотри правое плечо, похоже на вывих». Суровый доктор подошел ко мне, и я чуть не обосрался. Здоровенный мужик смотрел на меня так, будто хотел сожрать, а потом я, кажется, и правда наделал в штаны: он схватил мою руку, пощупал ее и дернул так, что я заорал не своим голосом. Но чудо — боль тут же прошла.

— Спасибо, — морщась и поглаживая некогда ушибленное место, я с благодарностью кивнул мистеру Крэйгу.

— Не за что, — буркнул он и удалился так же быстро и незаметно, как и появился. Вот они, суровые ливерпульские врачи.

Медсестра отдала мне листочек с лекарствами и рекомендациями, вручила упаковку таблеток, которые должны были уменьшить боль, и велела мне срочно отправляться домой. «Сон, отдых и никаких больше драк!», — настоятельно рекомендовала женщина в белом халате. Я не стал спорить и, согласившись со всем, что она мне сказала, я вышел из кабинета. В коридоре я сразу же смял и выкинул бумажку. Никогда не лечился лекарствами, мазями и прочей херней и не буду. Само заживет. Я молодой и здоровый парень, а не немощная бабулька, которая вместо хлеба ест пилюли. Но от обезболивающего я не стал отказываться: закинув в себя пару таблеток, я разгрыз их и проглотил, морщась от гадкой горечи во рту.

Теперь меня волновал лишь один вопрос — где Моника? Я не запомнил, в какую палату ее положили, но знал, что мы находились на одном этаже. Пришлось хромать по коридору и открывать все двери, которые попадались мне на глаза. Совсем недавно я точно так же искал спальню Барбары, теперь искал палату в больнице, где должна была лежать Моника. Мне попадались то спящие больные, то медсестры, которые пили чай и знать не знали ни о какой новой пациентке. Может, это глюк? Я напился на вечеринке у Барбары, вырубился, и все происходящее мне мерещилось. Уж лучше было бы так…

Несколько минут я шарился по этажу, пока не встретил доктора. Он был сонный и уставший, прямо как я, только чистый и здоровый.

— Эй, док! — прикрикнул я, чтобы обратить на себя внимание врача. — К вам поступила девушка, Моника Чандлер. Где мне ее найти?

— А, да… Моника… — врач устало потер глаза. — Она в тридцать четвертой палате, но к ней нельзя. Она еще слишком слаба, чтобы принимать посетителей. Ты ее парень?

— Можно сказать и так, — я кивнул. — Когда к ней можно? Я бы хотел забрать ее домой.

— Пока не знаю, сынок, ей нужно время, чтобы прийти в себя. Приступ был сильный, лекарство вовремя не было принято, организм истощен. В ее положении лучше вообще не покидать пределы больницы и проходить курс лечения…

— Что с ней, док? Почему такие сильные приступы?

Мужчина удивленно посмотрел на меня. Кажется, он даже растерялся от моего вопроса. Я сказал что-то не то? Показался тупым или слишком любопытным?

— Разве она тебе ничего не сказала? — спросил доктор.

— Она говорила, что у нее нарушение нервной системы.

— Вот оно как… Я объяснил бы тебе все более подробно, но есть такая вещь, как врачебная тайна, — мужчина погладил меня по плечу. — Иди домой, парень, как только ей станет лучше, мы ее отпустим.

Я не хотел уходить без Моники. Во-первых, мне было неловко находиться в ее доме одному, во-вторых, я чувствовал ответственность за ее жизнь, ну и в-третьих, слова доктора разбудили во мне дичайшее любопытство. Что же на самом деле творится со здоровьем Мон? Неужели она меня обманула? Если это правда, то что она скрывает и чего боится? Ох, Моника…