Дегустатор боли

Пулей вылетев из дома, я начал оглядываться по сторонам. Мои глаза метали молнии, на лице ходили желваки, а пальцы сжимались в каменные кулаки. Ни Моники, ни ее следов не было вообще. Неужели она укатила с этим парнем?! Да быть такого не могло! Она приличная, адекватная девушка! Я нихера не понимал!

И тут где-то за домом послышалось непонятное шуршание. Я замер, навострив уши, и четко смог различить голос Моники. Все, красная тряпка для быка была распущена во всей красе. Буквально через мгновение я оказался на задней части двора и увидел картину, которая обожгла все мое нутро: Ричард, этот мудила, прижимал Монику к стенке дома, пытаясь стянуть с нее платье, а она сама брыкалась, но не могла позвать на помощь, так как мужская ладонь плотно зажала ей рот.

— Ну что ты будешь делать… Какой конфуз, не правда ли, дорогая? — начал я с наигранным весельем, привлекая к себе внимание не только девушки, но и Ричарда. — Все тебя хотят, Мон, все мечтают заполучить, но вот только почему-то забывают, что ты моя девушка. Как нам с этим быть?

Парень медленно отошел от Моники, и та, поспешно поправляя помятое платье, кинулась в мои объятия, но с этим позже. Отодвинув девушку от себя назад, чтобы она спряталась у меня за спиной, я, как затаившийся зверь, двинулся в сторону охуевшего козла.

— Она твоя девушка? — спросил он удивленно, и я готов был поклясться, что в его глазах блеснули искорки страха. — Извини, чувак, я не знал. Она сидела одна, и я подумал…

— Тебе не надо думать, чувак, — передернул я его, — животные обычно не думают, ибо нечем. Даже если она сидела одна, без парня, это дает тебе право вытаскивать ее на улицу и насиловать?

Оказавшись вплотную к этому козлу, я схватил его за воротник рубашки и резко дернул. Во мне проснулся самый настоящий гнев, устранить который можно было лишь отбойной дракой. В эти секунды я вспомнил Джона, вспомнил Джима, мистера Беррингтона, Джеймса и Саманту, которая испортила жизнь своей дочери… Навалилось все и сразу, и чтобы выплеснуть скопившийся негатив, я ударил Ричарда по лицу. Парень схватился за ушибленную челюсть, падая на землю. Моника вскрикнула и потянула меня за рукав куртки, но я дернулся и шикнул на нее, чтобы не мешалась.

— Я же не знал, что она с тобой, мать твою! — заорал парень, потирая место удара.

— А мне похуй, знал ты или нет. В любом случае ты не должен был приставать к ней, — процедил я с нескрываемой злостью и нанес еще один удар — на этот раз ногой и прямо по почкам. — Хотел вставить в нее свой поганый член, распустить мерзкие ручонки?! Хер тебе по всей морде, она моя!

Я не знал, говорил я все это специально, чтобы произвести на него впечатление, или давал волю своим потаенным мыслишкам, но доказывать, что Моника моя девушка, мне очень даже нравилось. Я смотрел с пренебрежением, как Ричард стонет и корчится от боли и мечтал ударить его еще разок, но неожиданно он встал, намекая, что желает продолжить драку и отстоять свою честь.

— Ну все, мужик, ты нарвался. Я извинился перед тобой, а ты ударил меня дважды, — мудак закатал рукава рубашки и бросился на меня с кулаками. Ситуация стала напоминать случай с Джоном…

Мы сцепились как два обезумевших дикаря и отчаянно колотили друг друга. Моника кричала, просила нас остановиться, но ее никто не замечал. У Ричарда было выигрышное положение: он сидел на мне и наносил удары сверху, когда же я лежал на спине и отбивался как мог. Перевернуть его не удавалось, ибо весил он килограмм девяносто, и рядом с ним я мог показаться щупленьким мальчишкой. Он бил меня по лицу, по животу и ребрам, пока я прикрывался руками и бессмысленно ударял его по бокам — Ричард словно не ощущал мои кулаки и становился лишь свирепее.

На наш отбойный мат и крики Моники сбежались зеваки из дома. Парни и девушки окружили нас кольцом и первое время тупо смотрели, как мы деремся, но через некоторое время нашлись адекватные люди, которые попытались стащить Ричарда с меня, и вот тогда я взял бразды правления в свои руки. Завалив его на спину, я со всей своей злостью начал мочить его по лицу, не оставляя на нем живого места. Мне было больно двигаться, особо сильно болело правое плечо, но я не собирался останавливаться.

— Сука! Это моя девушка, моя! — кричал я не своим голосом, отбиваясь от чьих-то заботливых рук, которые стаскивали меня с Ричарда. — Я убью тебя прямо сейчас!

Ричард уже не сопротивлялся. Он из последних сил закрывался руками, но я снова открывал для себя его избитое лицо, превратившееся в мясо, и когда мне надоедало бить по роже, я наносил удары по ребрам и печени.

— Ты его реально убьешь сейчас! Остановись! — крепкий паренек еле стащил меня с полуживого тела и бросил на землю. — Остынь, пока нам не пришлось вызывать копов и врачей!

Тело болело так, словно по мне проехался асфальтоукладчик. Последний раз так было больно как раз после драки с Джоном. Только тогда я не мог насытиться сдачей, а сегодня подрался на славу. Я лежал на левом боку и сплевывал кровь, издавая стоны раненого животного. Хотелось сдохнуть прямо здесь и сейчас… Мне даже показалось, что из глаз потекли слезы.

Толпа была в ахуе. Все смотрели на нас и тихо перешептывались между собой. Я бросил свирепый взгляд на Ричарда: он лежал на спине, кашлял, стонал от боли, как и я, и хватался за свежие раны. Мне не было его жаль — хотелось вломить еще, — но я понимал, что сил у меня больше нет.

— Тэхен… — Моника опустилась рядом со мной на колени и жалостливо прошлась по мне взглядом. — Господи, ты выглядишь ужасно. Может, скорую вызвать? Как ты себя чувствуешь?

— Охуенно! — ухмыльнувшись, я сплюнул сгусток крови и перевернулся на спину. Моргать, дышать, шевелиться было больно. Жить было больно! — Почему ты ушла с ним? Какого черта вообще?!

— Ты пропал с Барбарой, Тэхен, и Ричард составил мне компанию, — Мон аккуратно вытерла грязь с моей шеи, стараясь не задеть раны. — Он предложил прогуляться, подышать воздухом, но я не ожидала, что он так поступит.

— Тебе не надо было с ним никуда уходить! Разве ты не знаешь, что мы все думаем только членом?! Он звал тебя подышать воздухом, а сам мечтал трахнуть тебя! Какая же ты дура, Мон! — я хоть и кричал, но давалось мне это с трудом. Нервов не хватало, как и сил и терпения. Глянув на девушку, я увидел, как она тихо плачет и быстро вытирает слезы, не желая, чтобы я их видел.

— Но ты же не такой… Ты заботишься обо мне, — сказала она, и после этих слов заболело и сердце.

— Потому что это ты. Все дело только в тебе, — прохрипел я и попытался встать.

Моника помогла мне подняться с земли, отряхнула меня и не дала мне упасть обратно. Пиздец как было больно стоять! Было ощущение, что мое тело засунули в Железную Деву. Кто-то предложил помощь: таблетки, врачи или «Оставайтесь здесь, утром вернетесь», но я отказался. Не было ни малейшего желания проводить хоть минуту в этом доме. Пьяная Барбара и Ебанутый Ричард убили все веселое настроение. В душе я винил только себя и понимал, что если бы я не покидал Монику, ничего бы не случилось, но снаружи я показывал, как всех ненавижу и обвиняю.

Снова побитый и злой, я поковылял в сторону уже такого родного дома. Моника шла рядом, держа в одной руке свои туфли, а второй помогала мне не встретиться в который раз с асфальтом. Через колкий стыд я опирался на нее, такую маленькую и хрупкую, и хромал, как старый пес. Я старался не касаться темы драки и вообще всего, что было с нею связано, но на середине пути меня разбомбило.

— Тварь! — зашипел я. — Ну какая же свинья! Как вспомню, что он касался твоего тела, и представлю, что он хотел с тобой сделать, меня аж выворачивает. Уебок… Хочешь, я убью его ради тебя?

— Не надо никого убивать, Тэхен, все уже в прошлом, — ответила Моника, придерживая меня за бок. — Тебе бы в больницу…

Она была права. Плечо ныло так, будто его вывернули, голова кружилась и болела, а в теле стояла такая ломота, что легче было выкинуть его и приобрести новое. Но я был слишком горд и упрям, чтобы соглашаться, и поэтому отказался от предложения. В крайнем случае, если станет совсем херово, утром схожу в городскую больницу. Пусть перебинтуют несчастного калеку и дадут пару пилюль — буду как новенький.