Дегустатор боли

***

Всю ночь я провел в больнице. Сидя на жесткой, неудобной лавочке возле палаты номер 34, я старался не спать, но дремота периодически стучалась в мои двери, и я вырубался. Я был слишком напряжен, чтобы отправляться в царствие Морфея, да и тело болело после недавней драки. Как только я закрывал глаза, голова опускалась все ниже, разум туманился, а я сам чуть ли не падал на бок. Один раз так и случилось: позволив себе немного поспать, я сполз вниз, потерял контроль над своим телом и свалился на лавку. Продрав глаза, я понял, что постепенно наступает утро, а я все еще сижу возле палаты и жду Монику. Герой хренов…

Мне все-таки удалось немного подремать: сложив руки на груди, я лег на бок, поджав ноги к животу, укрылся курткой и даже периодически вздрагивал, когда мне снилось, будто я куда-то падаю. Но сон мой не был долгим. Когда часы пробили пять утра, тот самый доктор, с которым мы разговаривали о Монике, разбудил меня.

— Просыпайся, сынок, — тихо сказал он, вырывая меня из сна. — Скоро начнется рабочий день, тебе нужно домой.

— А как же Моника? — хриплым, уставшим голосом поинтересовался я, не в силах открыть глаза.

— Я же сказал, что как только ей станет лучше, мы ее отпустим. Все, давай вставай и иди домой.

Кое-как я поднялся с лавки, влез в испачканную куртку и побрел домой. Тело болело еще сильнее: боль была тупая, тянущая и отдавалась пульсациями в кончики пальцев. Я еле передвигал ногами и шел в направлении к дому Моники. Добрый доктор объяснил мне, как побыстрее дойти от больницы пешком и даже расписал все на бумажке, если я вдруг забуду или заплутаю. Удобнее было бы доехать на автобусе, но общественный транспорт начнет работать только через полчаса — за это время я уже дошел бы сам.

Побитый, грязный, злой и уставший, я шел по пустынным улочкам и дрожал от холода. Я не хотел и не мог ни о чем думать. Было пиздец как паршиво на душе… Хотелось застрелиться или броситься в море. Я не видел смысла в своем существовании и чувствовал себя тупым животным. Этот город ничего хорошего мне не подарил, только боль — как моральную, так и физическую. Я возненавидел Ливерпуль и все, что было с ним связано. Моника, которая раньше была для меня желанной, вдруг стала такой же ненавистной. Если бы не она, ничего вообще бы не было. Возможно, я был на эмоциях и ошибался, но злость кипела, и вместе с ней кипел я.

Дома никого не было. В прихожей к стене была прибита записка от Саманты: «Уехала на работу, буду вечером. Простите за вчерашнее поведение. С. Ч.». Рывком сорвав бумажку, я скомкал ее в ладони и бросил на пол. Каким местом она пошла работать, интересно? Я ругал себя за такую грубость, но ничего не мог с собой поделать. Сука, я был злой как черт!

Сбросив с себя обувь и одежду, я завалился прямо на диван в гостиной, укрылся пледом и моментально отрубился. Слава Богу, что мне никто не мешал, иначе я разъебал бы все вокруг и сбежал бы из этого города навсегда.

========== Глава XI ==========

Снова в мою нездоровую голову наведался тот странный сон про врача Ким Тэхена. Я стоял на небольшой сцене перед публикой и рассказывал про лекарство, изобретенное мною. Это был сильнодействующий препарат, находящийся в доработке, и я сильно гордился своим детищем. Среди пришедших людей я видел Гука, Саманту, Момо… Странная компания, не так ли? Я не понимал, почему именно эти трое привлекали мое внимание больше всего, но я рад был их видеть. Мы обменивались взглядами, чуть позже о чем-то беседовали… Но чем все закончилось, я так и не узнал, ибо меня самым наглым образом разбудили ближе к обеду.

Еще сонный, уставший и испытывающий тянущую, ноющую боль во всем теле, я с усердием открыл глаза и увидел нависающую надо мной Барбару. Выглядела она так, будто не бухала по-черному всю ночь: легкий макияж, свежее и отдохнувшее лицо, чистая одежда… Мне бы так! Я же был похож на избитого алкаша, который не спал как минимум неделю.

— Ты как сюда попала? — севшим голосом спросил я, снова пряча лицо между одеялом и диванной подушкой.

— Дверь была открыта. Я пришла узнать, как вы после вчерашнего… Все нормально?

Кажется, Барбара проявляла искренний интерес и заботу. В тоне ее голоса не было ни капли лицемерия, как мне думалось, и я действительно поверил ее словам. Девчонка наведалась в гости, чтобы узнать, как поживают ее гости после устроенной ею вечеринки, которая, к слову, прошла отвратно.

— Моника в больнице, — совсем не весело ответил я, наконец-то найдя в себе силы, чтобы сесть. Барбара опустилась рядом со мной и бросила на меня удивленный взгляд. — Ей стало плохо, когда мы шли домой. Я вызвал скорую, и нас забрали. Хер знает, когда теперь ее выпишут…

— Опять приступ?

— Что? — я выгнул брови. — Ты знаешь?

— Конечно, — Барбара заправила прядь волос за ухо, повернувшись ко мне. — Иногда, когда мы собирались вместе, ее могли внезапно пробить странные судороги. Многие ребята пугались, но были и те, кто находил в себе силы, чтобы остаться и помочь ей. Я не знаю, почему с ней такое случается… Она никому не рассказывала об этом.

И тут я вспомнил все те приступы: в школе ночью, в автобусе, дома, посреди улицы… Что же происходит с тобой, Моника? Почему доктор не отпустил тебя домой сразу? Ты точно что-то скрываешь, и как только ты вернешься домой, я выпытаю из тебя все. Пусть даже к стене зажму и не отпущу до тех пор, пока ты не выложишь мне всю правду, какой бы она ни была!

— Я вижу, ты переживаешь из-за Моники, — Барбара нежно взяла меня за руку, и наши глаза встретились. — Все будет хорошо, Тэхен, если что, я всегда рядом.

Девушка ненавязчиво потянулась ко мне, и все иллюзии о том, что она пришла искренне поинтересоваться мной и Моникой, растворились подобно миражу перед несчастным путником. И как я сразу не догадался, что она тупо клеит меня? Не добилась на вечеринке, так сейчас решила попытать удачу, когда я размякший и без сил. Хитро…

— Сейчас не самое лучшее время, детка, — когда ее губы почти коснулись моих, я отстранился назад и серьезно посмотрел на Барбару. — Мне так хуево, что я подняться не могу, а ты намекаешь на нечто большее. Давай в другой раз? Я всегда рад симпатичной девчонке.

— А тебе и не нужно напрягаться, я сделаю все сама.

Настойчивость Барбары удивила меня. Не успел я снова отказаться от сладкого, как она уже повалила меня на спину и упрямо впилась в мои губы нетерпеливым поцелуем. Я простонал, но не от удовольствия, а от боли: все тело неприятно заныло, хотелось сбросить с себя лишний вес в виде возбужденной девушки, но когда ее рука накрыла мой член через нижнее белье, я потерял рассудок и был совсем не против сдавливающего меня груза. Нет, Барбара не была толстушкой, просто в тот момент мне даже книгу было трудно удержать, что уж говорить о другом человеке.

Барбара не стала задерживаться на французских поцелуях и решила спуститься пониже, чтобы доставить мне обещанное удовольствие. Ее губы, казалось, побывали везде, прикоснувшись нежно к свежим ссадинам и синякам. А из нее вышла бы отличная медсестра, используй она подобные методы лечения… Но тут случилось нечто ужасное, чего я вообще не ожидал.

— Ты меня не хочешь? — ее рука ласкала моего дружка, который, мать его, отказывался реагировать на женские касания. — Тебе не нравится?

— Хочу-хочу! — дрогнувшим голосом отозвался я, охуевая от происходящего. — Черт, я не знаю, что со мной! Такого никогда раньше не было.

— Я постараюсь сделать все зависящее от меня…

Девушка старалась как могла: ее умелые ручки и горячий рот творили чудеса, но я словно не замечал этого. Перед глазами плыли не разноцветные круги от наслаждения, как обычно это бывало, а стояла картина, в которой главная роль была отведена Монике. Я думал совершенно не о том в самый ответственный момент. Мне стоило бы расслабиться и позволить Барбаре ублажить меня, но вместо этого я волновался за Мон. Меня терзала совесть: пока она, бедняжка, страдает в больнице, я валяюсь в ее доме и позволяю чужой девчонке отсосать себе. Я привык слать совесть на хрен, но сегодня что-то не получалось…