Страница 38 из 167
– Нет, – отрезал Антон. – Меня там не было.
– Я пью за победителей Последней войны! – многозначи– тельно изрек Квадрига и поднял свой стаканчик с охлажденным ромом.
– Так вы все-таки хотите услышать, Виктор, почему мы проиграли в той войне?
– Разумеется. Я вас слушаю.
– Потому что мы не знали, с кем воюем и для чего воюем, потому что у нас не было и де и , а у них, у наших врагов,
– была. Они точно знали, что идут на бой за Аллаха, а у нас одни выполняли интернациональный долг, другие сводили личные счеты, третьи зарабатывали деньги, а в итоге все дружно признали, что это была интервенция, постыдная захватническая война и вообще ошибка.
– Простите, – прервал его Виктор, – но ведь это же все общее место. Не позорьтесь, Антон, вам не пристало переска– зывать такие банальности.
– Вы не дослушали меня, – жестко сказал Антон. – Это всего лишь необходимая преамбула. Извините, если напомнил вам общеизвестные вещи. Официант! Двойной коньяк. Мне и гос– подину Баневу. Вы не возражаете?
– Пока – нет, – сказал Виктор.
– Так вот, суть моей мысли заключается в том, что мы вели на самом деле не захватническую, а чисто оборонительную войну, мы, как всегда, раньше других почувствовали главную мировую угрозу и приняли удар на себя. Мы вступили в священ– ную войну, не поняв ее смысла, и потому вынуждены были прек– ратить ее. Но теперь-то уже всем ясен зловещий смысл велико– го противостояния Север – Юг, заменившего собою ушедшее в историю противостояние Востока и Запада. Хотим мы этого или нет, шутили вы или говорили серьезно, но Последняя война бы– ла не последней, вы правы, нам снова придется воевать. И уж теперь-то мы победим, должны победить, иначе…
– Простите, – снова перебил его Виктор. – Но что-то на этот раз я не до конца вас понимаю. Кто он, этот враг с Юга, которому вы объявляете священную войну?
– О Господи! Правильно говорил Голем, что писатели – народ необразованный. Вы Салмана Рушди читали?
– «Сатанинские стихи»? Наслышан.
– Он написал не только «Сатанинские стихи», он много чего написал о мусульманах. И это он сказал, что главной уг– розой для современной цивилизации является мусульманский мир. Мне неважно, арабы они, турки, пуштуны или боснийцы, они – мусульмане, и значит, враги. Я знаю, что такое ислам, уж вы мне поверьте. Да, я инспектор по делам национальнос– тей, но это не значит, что я националист, как твердят эти оголтелые правозащитники. Я вовсе не отдаю предпочтения ка– ким-то отдельным нациям, я отдаю предпочтение более гуманной религии и более высокой культуре. Вот и все.
Виктор даже есть перестал. Он смотрел на Антона и удив– лялся произошедшей в нем перемене, из респектабельного, уравновешенного чиновника с так называемыми погонами в кар– мане он превратился в митингующего, почти истеричного поли– тика или в боевого командира, с отчаянной смелостью поднима– ющего свою роту против неприятельского батальона.
Антон продолжал, увлекаясь все больше:
– Надо же наконец, надо же рано или поздно делать свой выбор, если мы действительно не хотим погубить цивилизацию. Нашу цивилизацию. Сколько можно кричать о равенстве перед законом и перед Богом (каким Богом?), сколько можно кричать о свободе и справедливости, когда в ответ тебе кричат «Джи– хад!» или «Газават!», а других слов просто не знают и не хо– тят слышать. С ними же не о чем договариваться. С ними нель– зя договариваться. Их надо просто уничтожать.
– Помилуйте, батенька, что вы говорите такое? Ваше на– чальство разрешило вам произносить вслух такие слова?
– А чего я такого сказал? – почтя как нашкодивший маль– чишка, вскинулся Антон. Вторую, самую ядовитую часть вопроса он практически пропустил мимо ушей. – Бросьте вы эти ваши интеллигентские штучки: не убий, не укради, гуманизм-она– низм. Вы начинаете стрелять, когда вашу жену уже отправили в концлагерь или когда на ваших детей уже падают бомбы, а стрелять надо начинать раньше, чтобы ничего этого не прои– зошло. Надо наносить упреждающие удары. Для этого только не– обходимо правильно выбрать цель. Сегодня мы выбрали ее. Но времени осталось предельно мало. Ислам – это не религия, ис– лам – это болезнь, эпидемия, распространяющаяся с чудовищной скоростью. Здесь не дискуссии нужны, а дезинфекция. Вы хоти– те весь остаток жизни молиться Аллаху или вы все-таки пред– почтете нашу веру?
– Вы верующий? – быстро спросил Виктор, подняв брови.
– Нет, я употребил слово «вера» в самом широком смысле.
– Ну а в самом широком смысле, мне, честно говоря, все равно, кому молиться. И если меня будут заставлять каждый день ходить в костел, я, пожалуй, тоже закричу «Джихад!». Антон, не бросайтесь такими словами, как «вера». Лучше объ– ясните мне, кто же будет выбирать кандидатов на уничтожение: лично господин президент или начальник его охраны? И по ка– ким признакам будут отличать мусульман? По отсутствию край– ней плоти? Ну, тогда я вам расскажу, что будет: в первую очередь, как всегда, расстреляют евреев, потом не успеют ос– тановиться и по какому-нибудь недоразумению вырежут всех ар– мян, при этом, разумеется, пострадают чеченцы, калмыки, сер– бы, афганцы и крымские татары, в меньшей степени, но тоже достанется тамилам, баскам, абхазам, корейцам и эскимосам. Ну а совершенно под ноль вырежут без различия национальности столь ненавистных вам правозащитников, то есть в основном ученых, священников и писателей. Меня, соответственно, тоже убьют, за что я вам заранее говорю «большое спасибо».
– Шутите? – несколько оторопел Антон от такой контрата– ки.
– Нисколько. К сожалению. И если я вас правильно понял, вы тоже говорили вполне серьезно.
– В общем, да.
– Тогда, с ва ше го по зв ол ен ия , я лучше выпью джину, – медленно проговорил Виктор и, поднявшись, по– шел к стойке, чтобы лично заказать у Тэдди порцию любимого напитка со льдом.
Когда он вернулся, Антон сидел как ни в чем не бывало, все такой же белый, отутюженный и довольный собой. На гладко выбритом лице не отразилось и тени сомнения в только что высказанных идеях. А в серо-стальных глазах полыхало адское пламя превосходства и причастности к страшной тайне. Виктор представил себе вдруг, как капитан Думбель вот в этих самых белоснежных брюках идет вдоль ряда лежащих на асфальте тел и методично производит контрольные выстрелы в голову. Картинка нарисовалась настолько яркая, что его даже замутило слегка.