Дис

И вот наступил долгожданный день. Самый обыкновенный, ничем не примечательный день на Земле. А в Москве так еще и солнечный. Антон бодро поднялся с постели и вдруг почувствовал, что все его ужасное треволнение, которое он испытывал в последние несколько дней, куда-то бесследно исчезло. Возможно, это он уже сам так «перегорел», а быть может просто устал наблюдать за всей этой кутерьмой, которая творилась вокруг него. Он даже Кате так прямо и сказал, когда она собирала его на встречу, что: «Надоело все. Не могу больше ни о чем думать. И так уже ото всех этих наставлений голова кругом идет, а как представишь, что чуть ли не весь мир сейчас на тебя смотрит, так совсем плохо делается». На это Катя посоветовала ему вообще лучше про все забыть, что там ему эти умники насоветовали и вести себя максимально естественно. А Люн, которая наблюдала за всем сверху, расслышав последние слова девушки, тоже одобрительно покачала головой.

Наконец все было готово и Антон, подбадриваемый всевозможными напутствиями, отправился на переговоры. Местом для них был выбран небольшой плоский выступ чуть повыше середины холма, находившегося совсем недалеко от пирамиды. И это было воспринято всеми как добрый знак. И тем не менее Антон вовсе не обольщался по поводу того, что сейчас ему предстояло. Он знал, что никто из этих переговорщиков не слышал, каким тоном разговаривали с ним призраки, да и про ту женщину, еще дома у него в поселке, которая хотела его убить, тоже вдруг отчего-то вспомнил. Он вышел из пирамиды и направился прямиком к светящемуся туману. Идти там было совсем недалеко, минут десять: лишь только через парк, который они использовали с Люн как стартовую площадку для полетов, да потом по склону холма чуть спуститься.

И вот наконец он вышел на ту площадку. А еще через несколько минут из светящегося тумана вышли и призраки. Было их двое, парень и девушка, причем оба совсем молодые, лет по шестнадцати. Были они явно в приподнятом настроении, это было заметно по тому как они шутили друг с другом, а иногда даже смеялись. Антон поздоровался первым. Призраки также сдержанно кивнули ему в ответ, после чего и заговорили:

— Мы идем вам на встречу, — были первые их слова, вполне обнадеживающие, — и только лишь потому, что не хотим быть такими как вы. Однако, — обратился теперь уже один лишь парень к Антону, — вы не можете не понимать, сколько обиды, горя и страданий причинили нам. И пусть среди нас очень много слабых да и просто болезненных людей, отчего общество их и затоптало, но встречаются и сильные, которые просто не подошли под ваши социальные стандарты. Да вот взять хотя бы меня и Лору, — парень указал на девушку. — Ну, скажите, кому помешала наша любовь? Нам говорили, что: «Вы еще молодые, да и просто не пара». Но мы-то знали лучше. Ну да, мы были молодыми и глупыми, а поэтому просто не смогли жить друг без друга, отчего и умерли. Вот и все.

«Прямо как Ромео и Джульета», — подумал про себя Антон, грустно усмехнувшись, но вслух не сказал.

— А еще я знаю девушку…

— Дину, — вступила в разговор его призрачная подруга.

— Да, ее. Так вот, ее просто забили камнями и только лишь за то, что она была не слишком сдержана в любовных отношениях. — Ну скажите мне, кому от этого было плохо? А ведь она так прекрасно рисовала и у нее был настоящий талант. Или вот, напротив, старик, которого не пустили к его внукам по той лишь причине, что он был беспартийным. Ну, как это-то понимать? И теперь его душа находится там, — парень указал на светящийся туман, — и страдает неприкаянная. А когда вы убивали людей просто из-за того, что они не верили в бога или вам так казалось. А когда приносили их в жертву, чтобы своих воображаемых богов умилостивить. А еще миллионами душили в газовых камерах и обрекали на смерть в лагерях. Да еще и утверждали при этом, что, мол, они сами виноваты, а вы только исполняете свой долг. Как с этим-то быть?

— Но ведь камеры и лагеря, — робко вступил в разговор Антон, — это совсем другое. Общество их не одобряло.

— Нет, — твердо ответил призрак, — это то же самое. Там тоже все делалось по закону и по секретным, но вполне законным инструкциям. Вы всегда давили и убивали тех, кто был вам не угоден, кто мешал или просто не нравился. Целые общности или даже народы истреблялись лишь для того, чтобы другие могли пользоваться их богатствами. А иногда и просто так, ради забавы. Неужели же вы думали, что все те беспредельные ненависть и жестокость, которые вы проявляли по отношению друг к другу, вот так просто канут в лету, пройдут без следа? Ведь, как легко осудить человека на основании того или иного закона. «Нет человека — нет проблемы», — так, кажется, говорили вы? Так вот нет же, — нет человека, а проблема есть. Вон она теперь где, — призрак указал на светящийся туман. — И те, которые говорили, что они такие хорошие и очищают общество от чуждых ему элементов, сами предопределили будущее вашего общества. Они говорили, что боролись с ведьмами, колдунами, евреями, врагами народа. Так вот, — они и были вашими главными врагами, ненавидели вас. А вы их поддерживали. Ведь как вы кричали в исступлении, когда на площади сжигали очередную «ведьму», как рукоплескали палачам, зачитывающим смертные приговоры, как плевали на осужденных и бросали в них камни. Но хоть кто-нибудь из вас знает, что значит умереть, не сделав в своей жизни ничего из того, что хотел или должен был? Кто из вас знает, что значит никогда не увидеть близкого и любимого человека? Кто из вас знает, как закрывается железная дверь и клацают засовы? Кто из вас знает, как орут охранники и пытают людей? Да, — вы ничего этого не знаете. И не хотите знать. Вы всегда предпочитали не видеть полную картину мира, который сами и создали, а только любоваться на вершину айсберга, где все так хорошо и прекрасно. Так вот поглядите же теперь на весь айсберг. На то, что было под водой.

Антон на самом деле уже почти не мог выслушивать все эти обвинения. Да, — они все, все были виноваты. И когда совершали преступления и когда жестоко карали преступников. Но что же теперь делать? Ведь все равно ничего изменить было уже нельзя. Отчего он опустил глаза и тихо произнес:

— Простите нас, пожалуйста. Ведь кто же знал, что все так обернется. Ведь если бы люди знали, что все закончится таким кошмаром, то сразу остановились бы. И потом, не все же виноваты в произошедшем. Вот я, например, — простой программист. То есть я был им когда-то. И в чем я виноват? Да и много других людей там, — он теперь уже сам махнул рукой, указывая на пирамиду, — которые тоже ни в чем не виновны. Ну за что их-то убивать? А ведь они сидят там взаперти и ждут своей участи. И среди них есть маленькие дети, и много детей, которые вообще ничего в своей жизни еще не сделали, ни хорошего, ни плохого. Простите нас и не будьте такими жестокими, как мы. Простите.

— Вы знаете, — на этот раз проговорила уже девушка-призрак, — ваши извинения, это, конечно, очень хорошо, но вряд ли теперь достаточно. Вот, например, у нас с Пабло, — она указала на своего спутника, — тоже могли быть дети. И эти дети просто даже не появились на свет из-за того, что мы умерли. И они не пожили на этом свете вообще ни дня. А ваши дети, — да чьи же они, скажите мне на милость. Не тех ли палачей, которые отправляли нас на смерть. И в добавок ко всему, вот вы сами сейчас говорите о смерти, а вы хотя бы знаете, что это такое?

— Нет, откуда мне? — совсем уже хмуро ответил Антон, чувствуя, что разговор пошел совсем не в том направлении.

— А мы знаем, — продолжила девушка-призрак, как-то криво и очень не по-доброму улыбнувшись. — И это всегда очень больно и страшно. А кроме того, когда после смерти ты оказываешься в таком вот пекле, — она указала на оболочку Арона, — то и совсем становится не по себе. Поэтому извинений недостаточно.

— Но что же нам делать? — теперь уже повысив голос, едва не взмолился Антон. — Ведь вы же сказали, что идете нам навстречу?

— Все так, — улыбнувшись произнес Пабло, подмигнув своей спутнице, — и поэтому мы убьем вас быстро. Вы будете лишены всех тех бесчисленных пыток и издевательств, которые перенесло большинство из нас. И в этом как раз и состоит наше милосердие.