Дис

— Вот, держи, — он протянул ей целую горсть алмазов, — помнишь эти «красивые камни», что лежали у меня на столе в старом доме. Бери их все.

И на этот раз Люн уже не стала отказываться, чтобы взять только один. Она тоже вспомнила тот давнишний их разговор, и что так и не взяла в тот день у Антона ни одного такого камня. Но не это было самым главным, — главное было то, что ее «кротик» также все помнил. И это уже по-настоящему ее тронуло, отчего она пододвинулась к нему поближе и, немного привстав, легко поцеловала в щеку.

30. ПУСТОТА

На следующий день плохо стало уже Антону. На Катю он просто не мог смотреть, чувствуя свою вину. Квартира его, такая красивая и удивительная, сейчас совсем его не радовала. «Ну все к черту, — раздраженно ворчал он про себя, — никуда не хочу лететь. Пусть все остается как есть и пусть даже все мы, по сути, лишь слепые кроты и не видим ничего. Но не зря же говорят, что счастье в неведении». Несколько раз он сталкивался с Люн, которая, хлопоча по каким-то своим пустякам, ходила по квартире то туда, то сюда. Потом еще долго стоял у нее на втором этаже и смотрел на небо. Потом сидел в кресле внизу, что-то невнятно бормоча себе под нос. Наконец Люн заметила это его состояние и сказала:

— Слушай, если ты не хочешь лететь, то и не надо. Я сама тогда полечу. Но не жди меня назад уже скоро. Да и вообще, сам подумай, ну что мне тогда здесь у вас делать, если вы сами себе не хотите помочь? Не могу же я вас заставить.

Антону стало немного стыдно. «Вот уж, — подумал он, досадуя на самого себя, — согласился, а теперь на попятную пошел. Нет, так тоже нельзя. И чего это я тогда, спрашивается, Катю мучил, — он глянул на нее, — ведь она, похоже, теперь уже со всем смирилась. Нет, права эта девчонка, опять права. Если уж и лететь, то сегодня». Он встал, подошел к Катерине, которая неспешно хлопотала с чем-то на кухне и, крепко обняв сзади, прижал к себе. А Кате, в общем-то, ничего другого и не надо было, лишь простые знаки внимания и подтверждение того, что Антон ее любит. Она повернулась. «Нет, эти глаза не могли лгать. Ведь у него были сейчас точно такие же глаза, как и в то утро, когда они стояли у нее на лоджии после той, первой их ночи. Он же тогда по какой-то причине о своем доме заговорил, которого у него почему-то не было. И вот теперь опять этот взгляд, взгляд побитой собаки, да еще и загнанной в угол».

— Послушай, — обратилась она к нему, — я ведь даже не спрашиваю тебя, куда и по какому делу ты едешь. Едешь, так значит и надо тебе. И я уже со всем смирилась. Но не терзай ты себя хотя бы, потому что этого я точно не перенесу и опять буду реветь. Ну, ты этого хочешь?

Антон не нашелся что ответить и просто поцеловал ее. Так, как будто делал это в последний раз в жизни. Да на самом-то деле он и не знал в тот момент когда вернется, и действительно, не последний ли это поцелуй. Наконец он отстранился от Катерины и полез на второй этаж к Люн. А та на этот раз тоже его пожалела и стала утешать, бормоча что-то неразборчивое, в точности как и тогда, когда успокаивала Катю.

Наконец наступил вечер. Последний вечер Антона на этой Земле. По крайней мере такой, как он ее знал. И он словно бы чувствовал это, отчего и лежал пластом на втором этаже, просто не в силах подняться. Он даже не стал спускаться вниз к ужину, не испытывая совершенно никакого голода. Однако, когда часы пробили уже десять, все-таки собрался с силами и, кое-как сдерживая слезы, стал писать Кате прощальное письмо.

И вот пробила полночь. Катерина к тому времени уже с час как спала, а Люн, хлопотливо собирая какие-то мелочи, все еще ходила по своему этажу. Наконец она остановилась, посмотрела по сторонам рассеянным взглядом и произнесла:

— Все, кротик, пора лететь. Ты готов?

А что значит готов? Антон и не знал. Весь день он, собственно, ничего такого не делал. Собирать вещи ему не надо было, — по-крайней мере Люн ничего ему об этом не сказала — поэтому готов, наверное. Во всяком случае, морально — да. Он встал, поправил джинсы, застегнул рубашку и кивнул головой.

— Послушай, кротик, — Люн поставила сумку на пол, — я тебе обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ты как можно скорее вернулся к своей Кате. Но не все, к сожалению, зависит от меня. Однако, если все пойдет нормально, то ты вернешься сюда уже месяца через три. Ведь не сможет же наш Совет проигнорировать уже такие аргументы, — она указала на него. — Ведь это не манускрипты какие-нибудь и не книги, а живой человек, который сам к ним прилетел и попросил о помощи. Человек, который ни в чем им не уступает. Поэтому не переживай сильно, — Люн подняла сумку и, подойдя к нему, погладила по руке, — все будет хорошо.

Они взлетели примерно через час. Антон за это время еще успел проститься со своим Дружком и оставить Кате на столе подробное письмо. Потом он еще раз перепроверил все ли в его квартире в порядке и достаточно ли денег на их общем с Катей счете, который он открыл для нее в одном крупном московском банке. Затем поцеловал девушку на прощанье и более уже не задерживаясь, покинул свою стеклянную квартиру. Потом они как-то слишком уж долго спускались на пяти лифтах, потом шли в тот парк, где вчера проверяли его способности, а затем и рванули вверх. И сейчас Люн уже летела на своем Гнорхе, а Антон рядом с ней. Однако полет этот не стоил ему ровно никаких усилий, поэтому он совсем от них не отставал.

Скорость они сразу развили бешеную, примерно такую, с которой вчера снижались. Так что буквально за пару минут уже покинули пределы земной атмосферы и выскочили в открытый космос. Затем они чуть отклонились в сторону и полетели по направлению к Луне.

— Не надолго, — пояснила Люн, — мне там забрать кое-что надо.

И все же, этот вынужденный крюк не получился совсем уж коротким, поскольку они и до Луны-то летели часа три, а потом еще и там провели примерно столько же. Люн показала Антону свое временное пристанище. Действительно весьма неказистое. Это был, по сути, совсем крошечный примитивный домик, построенный из все того же мха, что густо рос вокруг и только лишь присыпанный по краям лунным грунтом.

— А это что такое? — спросил Антон, когда они приблизились к ее домику и указывая на матово-черное пятно в центре одного из кратеров.

— Да я и сама не знаю, — отмахнулась от вопроса Люн. — Оно всегда здесь было, насколько помню. Может жерло давно потухшего вулкана, а может и след от метеора.

— Надеюсь, они здесь не часто падают? — как-то риторически спросил Антон, посмотрев на небо.

— Не часто, — успокоила его Люн, к тому времени уже приземлившаяся и, отправившая своего Гнорха резвиться среди полупрозрачного мха.

В домике Люн показывала Антону всякие безделушки, которые подняла сюда с Земли, а так же свои, действительно уже странные вещи и приборы, которые доставила с Сатурна. Особенно заинтересовала Антона одна скрученная в рулон полупрозрачная матовая пленка, которая после того как он ее развернул, засветилась различными цветами.

— Это вычислительная пленка, — пояснила Люн. — Она как ваши компьютеры, может производить вычисления и показывать все это на экране. Да вот, кстати, — она поводила по пленке рукой, — знаешь, что это за светящиеся точки на карте?

Антон пригляделся. Да, действительно, сейчас эта пленка показывала карту Земли, на которой светились в разных местах ровно пять оранжевых точек.

— И что? — спросил он.

— Это те самые кольца, которые ты раздал людям, о которых я просила. Одно, вот смотри, все еще находится в Англии, второе, вот тут на Дальнем Востоке, остальные там и там, а это, — девочка посмотрела на Антона, — кольцо твоей Кати.

У того даже слезы блеснули на глазах.

— Люн, — едва не взмолился он, — давай возьмем эту пленку с собой. Я ее прямо вокруг себя обмотаю, чтобы не мешала. Мне так легче будет.

Девочка на него очень серьезно посмотрела.