Дис

Наутро Катерина поднялась первой. Она подошла к Антону, который тут же проснулся, и ласково погладила по голове. Она уже совсем не обижалась на него. После чего отправилась к своей полупрозрачной плите готовить завтрак.

— Ты когда уезжаешь? — спросила она наконец, даже не оборачиваясь.

— Кать, когда ты скажешь, — постарался успокоить ее Антон. — Но, конечно, слишком долго я оставаться здесь не могу.

— А когда вернешься? — тут голос девушки слегка дрогнул.

— Как можно скорее.

Он стал лихорадочно в уме прикидывать, сколько может продлиться его полет. Если они, конечно, будут лететь так же быстро как и Люн, то есть изо всех сил, то примерно за месяц смогут добраться до места. Ну, там еще сколько-то, ну неделя. И потом месяц назад. Так что в итоге получалось не слишком-то много.

— Самое быстрое через два с половиной месяца, — произнес он.

— Нет, — ответила ему Катя, остановившись, — так быстро ты не вернешься, я чувствую. Как минимум год, а может и дольше. Если бы только два месяца, то тут и разговора бы такого не было.

— Я постараюсь, — грустно ответил Антон.

Он, на самом деле, и вправду совершенно не представлял сколько может продлиться его путешествие. Люн-то, вон, тоже на полгода улетала, а вернулась лишь через два. Но все равно, он постарается и сделает все возможное.

Наконец со своего уровня спустилась и Люн и, подойдя к Антону, тоже примирительно погладила его по руке. Потом она подошла к Кате и изучающе посмотрела на нее. И только после этого, по всей видимости, немного успокоившись, проговорила:

— Все, кротик, хватит слез и прощаний пошли на улицу пробовать. А то, может, ты еще вообще никуда не полетишь.

Антон промолчал. После чего неторопливо прошел в ванную, включил там воду и сделал Люн знак, чтобы та шла к нему.

— Слушай, — сказал он тихо, — не могу же я вот так с тобой разговаривать. Хочешь, чтобы меня опять за сумасшедшего приняли? И потом, куда пробовать-то, белый день на дворе, давай лучше ночью, когда народа хотя бы на улице нет.

— Как скажешь, — рассеянно ответила девочка.

Она на самом деле уже не столько думала о предстоящем полете, сколько с любопытством смотрела на ванну, в которую набиралась вода.

— А это вы зачем делаете? — спросила она, указывая на воду.

— Люн, это ванна, и мы в ней моемся. Наливаем воду и лежим в ней. Намыливаемся еще.

— А можно и мне попробовать?

— Да пробуй конечно, — Антон пожал плечами, — но тебе зачем?

— Мне интересно, — ответила Люн.

После чего и прямо в одежде осторожно забралась в теплую воду. А Антон сказал, чтобы она не сильно плескалась и потом закрыла кран, когда ванна полная наберется. Сделав еще несколько уточняющих замечаний, он вышел из ванной комнаты и оставил ее там одну. Вот только не знал он насколько это занятие понравится Люн. Она сидела там целый день, лишь изредка подзывая Антона к себе, чтобы что-нибудь у него спросить. А оттого ему пришлось даже оправдываться перед Катей, почему он оставил после себя ванну полной. Но когда он попросил ее ванну эту еще и не выливать, потому что собирался, по его словам, скоро вновь ею воспользоваться, то девушка на него очень уж странно посмотрела, подняв при этом одну бровь, но ничего не сказала.

Наконец наступил вечер. И Антон под предлогом погулять с собакой отправился вместе с Люн на улицу. Там они отошли подальше в парк, который простирался вокруг пирамиды и, привязав собаку к дереву, взмыли в воздух. Люн могла летать не хуже Антона и Гнорх ей, конечно, не очень нужен был, однако она сказала, что с ним ей было намного спокойнее. Да и не так одиноко.

— Вот ты только представь себе, кротик, — произнесла она, когда они поднялись примерно на километровую высоту, — как можно летать в космосе. Когда ты целыми месяцами одна, и тебе не то чтобы словом не с кем обмолвиться, а даже и прикоснуться не к чему. К тому же, ведь мне нужно еще и спать иногда. А мой Гнорх, — он сейчас летает где-то там — она махнула рукой, — даже если и спит время от времени, то все равно крыльев не складывает. А оттого планирует в световых потоках звезды, в точности как ваши парусники.

И вот наконец они поднялись в стратосферу. Здесь было уже довольно холодно и практически отсутствовал воздух. Люн во время их подъема иногда поглядывала на Антона, стараясь по его виду определить, как тот себя чувствовал. А тому было все ни по чем: что воздух, что его отсутствие. Да и высота его совсем не пугала. Видимо, на каком-то подсознательном уровне Антон понимал, что бояться ему было совсем нечего. А возможно и то столкновение с Аластором, с чего, в сущности все и началось, еще не до конца стерлось из глубин его памяти.

— Все, кротик, — произнесла Люн еще минут через пять, — мы в космосе. Видишь, Земля какая красивая? А вон там Луна, видишь? А мох тоже видишь на ней? Да нет, не с этой стороны, здесь не растет ничего, а с обратной. Ну хорошо, пусть сбоку, вон та светло-зеленая полоска.

Антон пригляделся. Да, точно, словно бы мох, но какой-то странный. Этот мох был высотой, наверное, с кустарник и, видимо, от неких дуновений, — «дуновений, — повторил он про себя с сомнением», — слегка покачивался.

— А вон там, — продолжила Люн, — Юпитер. Видишь какой он большой, даже отсюда его хорошо видно. И несколько спутников его, но уже с трудом. А еще дальше, во-он, там, — она указала рукой, — и цель нашего путешествия. Это и есть Сатурн. Ну, как вы его здесь называете. Мы же зовем его Эо. Колец его, правда, отсюда не разглядеть, но они прекрасны, уж поверь. И все же, — она вновь посмотрела на Антона, — как ты себя чувствуешь, все нормально?

— Да нормально, — ответил тот спокойно, — хотя многое мне еще и непонятно. Вот ты сейчас говоришь со мной и я тебя прекрасно слышу. Но ведь воздуха здесь нет?

Однако девочка никак не отреагировала на этот его вопрос, посчитав его, пожалуй, слишком уж глупым. Вместо этого она сделала жест рукой и стала быстро снижаться. Антон последовал за ней. И это было больше похоже даже не на снижение, а на стремительное падение. Вот уже и кромка атмосферы пронеслась вихрем мимо них, и стратосфера спустя еще пару минут была оставлена позади. Едва различимые ночью перисто-слоистые облака, а вот и самолет где-то там вдалеке блеснул своими сигнальными огнями. А теперь еще и самые обыкновенные облака, плотные, кучевые, низкие. Антон успел лишь только подумать тогда, что скоро наверное будет дождь, как увидел с высоты все тот же обширный парк, из которого они не так давно взлетели. А вот уже и то самое дерево, у которого, тихо поскуливая в одиночестве, сидел его Дружок.

— Все, кротик, молодец, классно летаешь, — похвалила его Люн, когда они приземлились, — пошли домой.

«Она теперь нашу квартиру домом называет», — подумал про себя Антон с теплотой в сердце. Но вслух не сказал. Дома его поприветствовала Катя и спросила, где это он так долго гулял. А он лишь пробормотал что-то в ответ про парк и про то, как там сейчас темно. На самом же деле, все мысли его сейчас были лишь об одном, как сказать ей, что уже завтрашней ночью он, по всей видимости, ее покинет. И сколько не старался, так ничего лучше простой прощальной записки и не придумал. «Во всяком случае, обойдемся без этих душераздирающих расставаний, — решил он наконец, — да и мне самому так будет легче».

Они долго потом еще сидели с Люн на ее этаже и девочка рассказывала ему в каких мирах уже успела побывать, и что там видела. Что у нее дома есть целая коллекция разных там безделушек из этих миров и что даже животные были. Однако, за ними надо было ухаживать и она их всех отпустила на волю.

— А что у тебя с Земли в коллекции есть? — спросил Антон из любопытства.

— Книги, конечно, — ответила Люн, слегка даже удивившись.

— Ну, книги это, конечно, хорошо, но погоди, — у него возникла неожиданная мысль, — я сейчас.

Тут он спустился вниз, потом вытащил что-то из своей сумки, которая все так и лежала не разобранная в кладовке и поднялся наверх.