Страница 5 из 12
На очнувшегося Сергея, от спящей в неудобной позе девушки, повеяло чем-то родным и знакомым, домом. Он заметил, что сейчас, почему-то совсем не слышно грохота взрывов и рёва, взлетающих и идущих на посадку самолётов, словно война решила дать отдохнуть молодому организму, забыться хотя бы на короткое время сна в грёзах о любви и счастье.
Сергей засмотрелся на спящее милое лицо. Боясь потревожить своим прикосновением, он нежно, чуть касаясь, провёл пальцем по-детски чуть пухлым губам, по щекам, охваченным румянцем, улыбаясь, гладил по шелковистым, чёрным, как смоль волосам, выбившимся из медицинской косынки. Но девушка, сквозь сон, только мило улыбалась.
Но вот её ресницы колыхнулись, она открыла глаза и не в силах пошевелиться, тоже смотрела на Сергея. Так они некоторое время, смотрели друг на друга, пока Сергей не поманил её пальцем ближе к себе. Нинг не поняла этого жеста. Но Сергей приложил палец к губам и сделал ей знак, чтобы она молчала, и опять поманил пальцем к себе.
Ничего не подозревая Нинг, привстала, нагнув лицо ближе к его губам, думая, что он что-то тихо скажет ей на ухо, но Сергей ловко одной рукой приобнял девушку и поцеловал в щёку. Немного помедлив, она увернулась от объятий и, зардевшись, стала поправлять свой халатик и прятать волосы под косынку.
– Се-рё-жа, так делать не надо, – говорила она по-китайски, – меня сразу заменят другой медсестрой. С ней ты тоже так будешь?
Сергей, конечно же, не знал китайского языка, но влюблённость делает людей полиглотами. Он улыбался, понимая, что Нинг ругает его за несдержанность. И ещё он почувствовал, как любовь к этой миниатюрной, словно сошедшей с китайских гравюр девушке, тёплой волной накрывает его сердце.
Наконец Нинг, погрозив ему пальцем, вышла из палаты.
– Какая строгая. Хорошая девушка. Мне бы такую жену. Маленькая, как фарфоровая статуэтка, нежная. Забрал бы я её с собой домой, детишек бы мне нарожала.
Через некоторое время Нинг вернулась в палату и протянула Сергею свою ладонь, в которой лежала пуля, извлечённая из его раны. Нинг опять ему что-то говорила по-китайски, а Сергей ничего не понимая, просто любовался милым лицом девушки и наслаждался её тихим, красивым голосом.
Скоро Нина, как стал называть её Сергей, пропала на несколько дней. И от того, что он постоянно ждал встречи с Нинг, и ему очень хотелось слышать приятный, словно бархат её голос, видеть милую улыбку, Сергей понял, что к нему в сердце вошло то, чего он давно ждал у себя на Родине. В его сердце поселилась любовь.
– Серёжа, вставай, – сквозь сон Сергею показалось, что это мама будит его на работу. Он почувствовал ласковое прикосновение чьей-то руки к щеке, открыл глаза, и обрадовано привстал с постели. Рядом с ним была Нинг. Она провела ладонью по его отросшей щетине и что-то сказала, показав на металлический прибор для бритья. Улыбаясь, повторила выученную фразу по-русски, – Серёжа, вставай, пора умываться.
Нинг помогала Сергею ходить по длинному коридору. Там, они находили потаённые от глаз персонала и больных уголки, и целовались жарко и упоённо, мечтая о времени, когда они будут всегда вместе.
– Нина, возьми. Жаль мне нечего тебе подарить, – как-то Сергей протянул Нинг пулю, на которой старой иглой от шприца нацарапал: Колобов Сергей, Ростов-на-Дону, СССР.
Он поцеловал её ладошку и вложил в неё пулю. На следующий день, Нинг показала его подарок, который на тонком шнуре висел на её тонкой шее.
– Колобов Серёжа. Ростов-на-Дону, СССР, – тихо произнесла она, поцеловав пулю.
Нинг достала из кармана халата небольшую деревянную коробочку, на дне которой лежал красивый раскладной металлический прибор для безопасной бритвы, по ручке которого извивался дракон. Она приподняла шёлковую прокладку со дна коробочки и показала Сергею свою маленькую фотографию, с написанными на обороте иероглифами.
– Зонг Нинг, – сказала она. Рядом по-русски было выведено: Нина.
Весна набирала обороты, молодая кровь бурлила в сильном соскучившимся по любви теле Сергея. Однажды уединившись, они оба не устояли, и страсть взяла верх над самообладанием и разумом. Они не смогли оторваться друг от друга, словно чувствовали, что это счастье, чувство первой искренней безрассудной любви больше не повторится в их жизни никогда. Так и останется в памяти до конца их дней красивой картинкой.
Как не старались влюблённые, спрятать от посторонних глаз свои отношения, у них ничего не получилось. Сколько раз предупреждал их Чапай, так за глаза называли наполовину русского врача Василия Ивановича, прибывшего из Харбина.
– Ты уедешь, подумай о Нинг. Ты сейчас многого не понимаешь.
– Я Нину люблю и заберу с собой, – отвечал Сергей.
Несколько раз он встречался с Жонгом, который так же предупреждал его, чтобы друг не терял голову. Но влюблённость, что весенний тёплый ветер в голове, закружит, закружит, раздавая надежды, а молодость придаёт уверенность в себе, ложно успокаивая, что всё получится, потому, что по-другому и получиться не может. И у Сергея и у Нинг и музыка в душе играла, и слова любви лились рекой, и страсть, переполняя молодые тела, бушевала, и не давали покоя безумные и нереальные мечты.
– Серёга, ты мозг включи. Кто вам даст разрешение жениться и тем более Нинг никогда не выпустят из Китая. Ваша операция участия в войне секретная. Ты же подписку давал. Смотри, твоя любовь может закончиться арестом, – пытался привести в чувства Сергея Жонг.
Всё закончилось без прелюдий. Нинг, стоя у окна госпиталя, увидела, как за Сергеем приехала машина. Пока офицер курил стоя у автомобиля и беседуя с подошедшим к нему врачом Чапаем, Жонг поднялся за Сергеем.
– Сергей, ты был неосторожен. Тебя хотели наградить, за спасение лётчика, но потом отменили приказ. Все уже знают о твоей связи с медсестрой.
– Жонг, помоги, где она, как её найти?
– Не могу помочь. Дела не очень хорошие даже для меня. А Нинг ты больше не увидишь.
Сергей в сопровождении Жонга и офицера, постоянно оглядываясь на окна здания, покинул госпиталь, так и не увидев рыдающую Нинг.
– Ну, дайте проститься, ведь навсегда уезжаю, – просил Сергей.
– Не положено, – безразлично отвечал сопровождающий.
Всю дорогу Сергей молча, сидел на заднем сидении автомобиля, делая вид, что слушает наставления офицера и его байки. А в голове крутился мотив и слова любимой песни, которую он напивал Нине:
– К старым гнездам над рекою, вновь вернутся журавли. Только их встречать весною, ты придешь к реке с другой. Как же так случилось с нами, нам гнезда с тобой не свить.
– Се-рё-жа, – шептала Нинг, глядя из окна пустой палаты, как машина с любимым выезжает из госпиталя, и слёзы лились из её глаз.
– Забудь, – говорил, успокаивая Нинг, Чапай.
– Не смогу никогда забыть, – рыдая на его груди, отвечала она.
– Иди, работай. Всё встанет на свои места.
Время шло, Нинг работала, как всегда усердно, но тяжёлая работа не могла заглушить любовь и стереть воспоминания о русском парне. В голове всё крутились слова Сергея. Перед глазами стоял любимый образ. Глаза не переставали опухать от постоянно появляющихся слёз.
– Не плачьте, – Нинг вздрогнула, услышав тихий шёпот, очнувшегося от долгого небытия израненного китайского лётчика.
Быстро утерев слёзы, девушка кинулась к тяжелораненому.
– Очнулся, очнулся, – Нинг выбежала из палаты за врачом.
Нинг жила повседневными рабочими буднями. Она относилась к своей работе ответственно, но теперь делала всё машинально. Девушка стала ещё более молчаливой, менее общительной, чем прежде. Казалось, в минуты короткого отдыха, своими мыслями она уходила глубоко в себя. И это было правдой. Нинг при любой возможности старалась закрыть глаза, для того, чтобы в её воображении встал облик Сергея. Она очень боялась забыть его лицо. Его глубокие искрящиеся синевой глаза, непослушный русый чуб. Находя минутку, другую отдыха, прикрыв веки, она постоянно представляла любимого. Ощущала его прикосновения.