Маршал грозового мира

Эту идиллию нарушил стук в дверь.

— Прошу прощения, господин Эссентессер, — на пороге стояла горничная. — Возле ворот вас ждет автомобиль. Водитель попросил передать записку.

Хор осторожно отстранил Раль и поднялся, хотя делать это крайне не хотелось. На листке бумаги аккуратным почерком Маршала значилось: «Через полчаса жду в правительстве на совещании Эссентессеров. Байонис».

Ах, да, совещание Эссентессеров по поводу поданной преемником Маршала бумаги. Обычно все подобные вопросы решала Герцог, глава законодательной власти в стране, но нынешняя идея относилась ко всем правителям, к основам государственной системы и поэтому требовала четырех мнений, а не одного.

— Я должен уехать, — спокойно сообщил Хор, поворачиваясь к Раль. — Вернусь через пару часов, это не должно занять много времени.

— Нет, — она твердо качнула головой. — Я еду с тобой.

— Не хочешь отпускать одного теперь? — краем губ улыбнулся Мальс.

— Можно сказать и так, — взгляд Раль оставался серьезным.

— Тогда собирайся.

Через десять минут они вместе вышли из ворот особняка автомобилю. Мальс опирался на трость. Машина была голубой, но сквозь очки смотрелась темно-синей, совсем как море, омывающее берега Облачного Мира в том месте, где расцвела постепенно Квемера. Раль разместилась на заднем сиденье, Хор — на переднем, и автомобиль мягко тронулся.

Ехали они довольно медленно: быструю езду запретил Виррен, когда речь вторично зашла об автомобилях. Мальс прикрыл глаза, повернув голову в сторону, чтобы шофер не увидел шрамов-вензелей на веках. Хор не знал, как они выглядят, поскольку не мог увидеть этого даже в зеркале, однако понимал, что зрелище не самое приятное, а вдобавок ещё и вызывающее немало вопросов. Он бы старался вообще не закрыть глаз, но им требовался частый отдых, а перспектива ослепнуть смотрелась гораздо страшнее перспективы получить недоумение и испуг со стороны окружающих.

Наконец автомобиль так же мягко остановился, и Раль потрогала Мальса за руку, напоминая о том, что требовалось сейчас сделать. Они стояли перед зданием правительства, возле которого упорно мозолила глаза часозвоня. С покровителем Кея все вроде бы прояснилось, и все же… Вдруг не стоило оправдывать Рондера Мистераля, противников которого убивал Кей в прошлом году? Медный шлем. Да, свадебный венец, но что, если это означало ещё и рыжие волосы? Мальс понял, что должен поговорить с Эвальдом: тот точно выложил бы все, что знал, потому что мечтал отомстить всем и вся за смерть Виорди. Правда, наследник фамилии все ещё лежал в госпитале после полученных на свадьбе магических травм. Раль говорила, ему придется провести там недели две, да ещё и существовал некоторый риск. Возможно, Хору даже повезло больше, чем ему.

Муж и жена Эссентессеры рука об руку прошагали к дверям правительства, где их уже ждал молодой офицер в гвардейской форме, который и должен был провести пару до зала, где заседали правители Объединенного Мира. Они двигались по коридору, наполненному людьми.

Внезапно что-то рядом зашипело, сверкнуло, слепя глаза даже через темные очки. Мальс вздрогнул, осознавая, что сейчас они с Раль практически беспомощны, а через мгновение их накрыл поблескивающий купол, чьи стены массивом энергии предупреждали: «Не сунься — убьет». Отчаянным движением Хор выхватил из кармана маленький пистолет, подаренный Маршалом, и нацелил его в сверкающую пустоту.

— Эй! Кто-нибудь! — крикнула Раль. — Вытащите нас отсюда!

Ответом им было полное молчание, как если бы свершилось перемещение в пустынное место или все люди, идущие по коридору, в одночасье исчезли.

В глазах рябило от блеска купола, но отвести взгляд Мальс не мог, хотя и понимал: если сейчас рядом появится Кей, то это будет конец. Они вдвоем не смогли бы дать достойный отпор, но если все это устроил действительно Бьюкенен, то зачем? Его жертвой должна была стать Юнари, Уна!

Резкая боль ударила в позвоночник, в глаза, выбивая из груди стон, ноги перестали держать, и он, нелепо пошатнувшись, упал на пол, роняя пистолет.

— Мальс! — испуганно вскрикнула Раль.

Хор не мог ответить — разве что стоном. По спине прокатывались волны, от рези в глазах по щекам катились горячие слезы, а главное, он потерял всякую способность сопротивляться.

— Вот и правильно, не рыпайся, когда не просят, — зазвучал сверху самый жуткий голос из всех когда-либо слышанных. Говорил Бьюкенен Аймалдэн. — Я рад, что мы все здесь сегодня собрались. И не торопитесь звать на помощь: вас просто никто не услышит, — Кей довольно усмехнулся. — Это очень сложная энергоемкая магия, однако купол, который вы над собой видите, не пропускает никаких звуков, и в ближайший час вряд ли кто-то сумеет его взломать. Поэтому у нас есть час. Наедине.

Сквозь всю гамму боли до Хора доходили прикосновения Раль, которая пыталась как-то ему помочь, не понимая, что бессильна. Они оба ничего не могли. Только ждать надвигающуюся смерть.

— Встань, — резким тоном приказал Кей. — Я сказал: встань! — повторил он, делая несколько шагов ближе. — Дорогая моя, тебе следует знать, что от твоего послушания зависит жизнь этого молодого человека. Твоего мужа. Его я убивать не собираюсь: если бы собирался, то давно бы это сделал. Моя цель — это ты. Встань, — снова велел Бьюкенен. — Все началось с твоей крови, добровольно отданной в госпитале для возможных пациентов — о, я благодарен за эту щедрость, она упростила мне жизнь. А закончится все здесь и сейчас.

Хор перестал чувствовать её руки на своих плечах. Раль поднялась. Цель? Она — цель? Она — последняя седьмая жертва, та самая, какой не хватает Кею? Она, не Юнари? Уна?! Это был крах и конец. Хор мог бы сделать многое и многое, лишь бы единственный близкий человек оставался в живых и в безопасности, а сейчас лишь мрачными тенями маячили отчаяние и беспомощность. Да как же так? Почему именно Раль? Они с Маршалом ошиблись, решив защищать только Юнари, — и эта ошибка стала роковой.

Мальс не мог сделать ничего против Кея. Не имел никакой возможности отвратить смерть Раль.

— Наконец-то я могу открыть тебе свое лицо без опаски, что это сыграет против меня, — удовлетворенно произнес Бьюкенен.

— Я уже знаю, кто ты такой, — зазвенел в ответ голос Раль. Она не боялась. За себя — не боялась. Уверившись, что Хор не пострадает, она заговорила уверенно, безо всякого страха, безропотно принимая собственную гибель. — Палач! — презрительно бросила Раль. — Одним свим существованием позорящий само существование лекарского дара. Применять его, чтобы издеваться над людьми, — низость.

— Я действую во имя науки, во имя медицины, — оскорбился Бьюкенен. Все это Хор уже

слышал. И тогда была такая же боль, ведущая в темноту, но не было жуткого осознания ошибки и беспомощности, которые вели к чужой смерти. — Да, мои методы жестоки и возмущают всякого порядочного гражданина, однако они по-настоящему развивают нашу науку. Благодаря моим открытиям спустя несколько десятков лет человечество окончательно избавится от смертельных болезней, во всяком случае, от наиболее опасных. Я спас множество жизней, а сколько спасут разработанные мною методы! Что значит по сравнению с ними несколько жизней, каждая из которых была достойна такого конца?

— Ложь! — выкрикнула Раль. — Чем могла заслужить подобная девочка, которой и двенадцати-то не исполнилось? Что такого страшного совершила она, что получила казнь похуже той, какую суд назначил бы тебе?

— О да, — с досадой произнес Бьюкенен. — Это стало небольшой ошибкой, но я чту судьбу. Я хотел убить её наставницу, которая действительно заслужила, однако девочка посреди ночи прокралась за мной, не додумавшись поднять тревогу, и я поднял, что это — знак от судьбы. Да, юная леди не виновна ни в чем, однако она должна была стать жертвой во имя выздоровления многих в будущем.

Злость накатила с новой силой, и Хор медленно потянулся вперед, надеясь нащупать руками упавший пистолет, но спина взорвалась болью, превратив мир в сгустки кровавого тумана, и лишь в каком-то отдалении до него доносились слова.