Маршал грозового мира

— А о т-тебе ккто поз-заботится? — будучи не в состоянии сдержать дрожь, выдавила Хемена.

На некоторое время они оба замолчали.

— А как же — свобода, все такое? — наконец вымученно улыбнулся Толл. — Ты не представляешь, насколько это сложно, — связать жизнь с человеком из тени. Тем более со смотрящим сквозь туман.

— Помнишь, что ты говорил? — Хемена тоже улыбнулась, но печально. Дрожь почти прошла. — Свобода — быть в подчинении у того, кто тебя любит.

— Я не умею любить, — прошептал он.

— Ничего, — тоже понизила голос до шепота она. — Я тебя научу.

***

Проснувшись утром на следующий день, Хор уже чувствовал себя лучше: сказалось многократное применение врачебной магии. Вчера вечером Виррен провел две интенсивных процедуры, а ещё две назначил на утро. Глаза практически не болели, хотя спина все ещё отзывалась на любое движение.

Раль хотела остаться рядом с ним на ночь, но Маршал её отговорил и увез в особняк Эссентессеров, а Мальс запоздало вспомнил, что так и не выяснил, почему она оказалась на месте Юнари. Впрочем, ответ мог и подождать: когда кончится дело Кея, они получат достаточно времени на все разговоры, все вопросы и все ответы.

Если предыдущие процедуры проходили достаточно болезненно и изрядно нервировали напоминанием о Кее, то предпоследняя уже принесла явное облегчение. Когда последние магические искры растворились в воздухе, Тэйр Аймалдэн очень осторожно снял с глаз Хора повязку. В палате было сумрачно, чтобы не тревожить зрение, и Мальс испытал огромное облегчение, отчетливо различая лицо лекаря напротив, небольшую тумбочку, кровать, побеленные стены и высокий потолок.

— Спасибо, — едва слышно произнес он, но в этом тихом слове звучала огромнейшая благодарность: не Тэйру Аймалдэну, просто судьбе за то, что Хор мог видеть.

Лекарь в ответ улыбнулся: у него была мягкая приятная улыбка, которую Мальс наблюдал впервые, раньше слушая лишь его голос. Затем Тэйр осторожно помог ему сесть, и, хотя легкая боль в спине возникала, но это простейшее действие тоже принесло большое удовольствие. Под руководством лекаря Хор немного пошевелил ногами и выслушал вердикт: все в норме, проблем не предвидится. Однако вставать он мог только после четвертой процедуры.

Тэйр удалился, а Мальс медленно принялся разглядывать все, что его окружало, подмечая те детали, на которые раньше никогда не обращал внимания. Тоненький солнечный луч тянулся по полу от закрытого шторами окна, и в этом луче танцевали крошечные пылинки. Это обыденное зрелище внезапно заставило Хора снова улыбнуться. Он рассматривал мир вокруг, почти как ребенок, впервые попавший в незнакомое место и стремящийся разглядеть все до деталей.

Мальс вдруг осознал, что чувствует себя совершенно беззаботно, несмотря на то, что обстановка в городе сейчас была напряженной. Несмотря на то, что им по-прежнему противостоял опаснейший серийный убийца, стремящийся дотянуться до своей седьмой жертвы. Воспоминание об этом сменило настроение со счастливого на серьезное. Хор медленно откинулся на подушку и задумался.

Байонис полностью отстранился, желая, чтобы все устраивал временник, умудрившийся ещё в детстве повязать себя с этим делом. Вряд ли Маршал был фаталистом — скорее, он опасался Кея и понимал, что своими средствами вряд ли сможет его поймать, не устроив в Квемере приличную магическую катастрофу. Так что вся ответственность возлагалась именно на Хора с его люминескарием, то ли активным, то ли неактивным сейчас. Хорошо хоть, Юнари находилась под усиленной защитой: вряд ли Бьюкенену удалось бы пробить то, что строили все четыре Эссентессера. В любом случае, у них было время, потому что противник не решится атаковать в первый же день. А за это время Хор успеет лучше разобраться с попавшим ему в руки оружием. Смущало лишь то, что в это Байонис решил вмешать дела с Грозовым Миром и не совсем уместную ныне идею, и причина выглядела довольно странно. Какое им дело до отношения Ориасы Эссентессер к ученику Маршала, когда она обязана помочь, потому что от этого зависело слишком многое. Однако возражать учителю Мальс не стал.

В Квемере пока что было тихо. Лишь несколько человек знали настоящее имя Кея, и они готовились к главной битве. Хор негромко вздохнул. Пожалуй, ему предстояло лишь разобраться со свойствами люминескария, а применять его станет уже другой человек, более опытный маг, так что вполне возможно, что участие в битве Мальса не ждало.

Час спустя, после четвертой процедуры, он наконец-то смог встать и с наслаждением медленно пройтись по палате. Ноги слушались, хотя в теле все ещё чувствовалась легкая слабость. Удовлетворенный Тэйр сообщил, что больной готов к выписке.

Из больницы его забрал Байонис Эссентессер, приехавший ради этой цели на служебном автомобиле с закрытым верхом и тонированными стеклами. Он привез Хору новый комплект одежды, включающий пару аксессуаров, необходимых при нынешнем состоянии здоровья: темные очки и трость. Благодаря им Хор походил на слепого, однако это не шло ни в какое сравнение с возможностью полностью потерять и ноги, и зрение. Байонис отвез ученика в свой особняк, где его уже ждала со своей тихой счастливой улыбкой Адилунд Мистераль-Ричардель.

Читать не следовало, от разговоров начинал болеть прокушенный язык, и первые часы после выписки Мальс просто молчал, сидя рядом с Раль. А она говорила: рассказывала о некоторых интересных уголках Грозового Мира, где успела побывать, о семье, о Хемене и Эвальде. Про Виорди не упомянула видимо, рана все ещё была свежа.

Муж и жена. Она смотрела на него с восхищением и стремилась заботиться о каждой мелочи. Он пока не мог платить ей тем же, но ценил и уважал. Муж и жена. Семья. Внезапно ставшие одним целым люди. Мальс негромко попросил её рассказать о причине обмена с Юнари.

— Я узнала, что медный шлем означает свадебный венец, а тут ещё известие о твоей свадьбе… — в глазах Раль проснулось её любимое упрямство. — Я не могла отсиживаться где-то подальше, пока все это происходило, кроме того, ко мне вернулся дар, и я больше могла бы сделать при нападении Кея.

— А кроме этого, ты меня любишь, — тихо произнес Хор.

Бледные щеки вспыхнули алым.

— Да, — Раль опустила взгляд. — Это действительно так. Я тебя люблю. И я многое отдала бы за то, чтобы всегда находиться рядом с тобой, а это оказалось так просто.

— Спасибо, — прошептал он.

— За что? — распахнула глаза жена.

— За любовь, — просто пожал плечами Хор, в очередной раз чувствуя облегчение из-за того, что самые простые движения не приносили боли. — Это большая ценность, особенно в наше время.

Её губы внезапно задрожали, и к подбородку сбежала крошечная слезинка, но Раль робко улыбалась.

— Ты чего? — он притянул её ближе к себе, аккуратно убирая слезинку левым указательным пальцем, на котором не было дар-родинки.

— Мальс! — Раль порывисто обняла мужа и уткнулась лицом ему в плечо, шмыгая носом. — Мальс… Спасибо тебе за то, что ты есть. Я… Я понимаю, что не заслужила твоей любви, но спасибо за то, что позволил быть рядом с тобой.

— Что значит — позволил? — улыбнулся Хор. — Ты одна из самых дорогих людей для меня, хоть я и не ожидал, что мы станем мужем и женой.

Он не стал говорить большего. На самом деле Раль была единственным дорогим человеком, потому что после разочарования с родной семьей Мальс Хор старался не подпускать людей слишком близко к себе. Однако он осознавал, что любит Раль совсем не как супругу. Скорее как сестру или близкого друга.

Довольно долго они сидели и молчали. Хор осторожно гладил её ладонь кончиками пальцев, а в голове проносились какие-то легкие светлые мысли, в которых не находилось места заботам последних дней. И Мальсу совершенно не хотелось это прерывать, дабы заняться более важными делами или подумать о чем-то серьезном. «Давай уже, признайся себе, — скользнула насмешливая мысль, — что ты всегда об этом мечтал, когда она рассказывала тебе о семье. Тебе всегда хотелось быть на месте её брата и сестер, пусть ты и старался не показывать этого ни ей, ни себе самому. Ты даже не знаешь, что такое любовь мужа и жены, но какая разница — сестра, брат, муж, жена? Какая разница, если можно просто так сидеть, быть рядом и не хотеть расставаться?»