Король и Дева

— Его племянники скоро смогут ходить, а эти двое… После таких ран не выживают. Я сделал все, что мог, и Оин тоже, а он, мастер своего дела, использовал самые древние и действенные снадобья, найденные в Эреборе.

— Но наш король не обычный гном, да и она не простая девушка, — упрямый Даин не хотел терять надежду и со злостью дергал себя за бороду.

Только ни Торин, ни Жанна не приходили в сознание.

Все были ранены в этой битве, легко и не очень, даже Бильбо досталось по шлему случайно прилетевшим камнем, а маг ходил с перевязанной рукой — хоть и был вполне доволен всем произошедшим.

Даин, подумав, что есть вещи, понятные и нужные только гномам, спросил:

— Может, Сердце Горы вернет его к жизни?

Балин и Двалин, стоящие подле, обрадованно переглянулись.

— Аркенстон? — вздохнул Элронд. — Я подумал про него первым делом. Вложил в руку… И Оркрист рядом. Почти ничего — он лишь сжал и то, и другое, а потом отпустил. Словно сделал, что должен. Ради Эребора он пошел на смерть. Нужно что-то, ради чего он станет жить. Попробуй еще поговорить с ним!

— Вообще-то, — неторопливо начал Балин, — когда Жанна вернула Великий Алмаз, Торин был настолько рад видеть её живой и здоровой, что не взглянул поначалу на камень. Глоин забрал его у короля людей.

— Жанна… — раздумывал Владыка Ривенделла.

Прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то — то ли к перестуку шариков, то ли к шороху листьев. Долго молчал. Потом шепнул не слишком понятно:

— Чистое золото и ясная синь только и могут дать в итоге животворящий зеленый.

Гномы с удивлением внимали его словам. Элронд уверенно закончил:

— Принесите ее сюда. Только осторожно!

Железностоп, отбросив секиру, метнулся в соседний шатер и тут же вернулся с Жанной на руках. Голова ее была сплошь обмотана повязками, из-под которых едва виднелись глаза, обведенные черными кругами, заостренный нос и бескровные губы.

Двалин нахмурился:

— Я говорил Торину, еще в Ривенделле — люди не держат клятв… Ошибался.

— Для своих подданных и своего рода Торин сделал больше, чем мог, — морщась, сказал Балин. — Что его вытянет из чертогов Махала?

Элронд вложил узкую кисть девушки в широкую ладонь гнома и сжал их.

***

Жанна вновь оказалась в Эреборе.

Наверное, это было очень давно, решила она, осматриваясь. Верно, ведь Торин хотел показать ей свое царство в период расцвета! Те же резные колонны невероятной работы из полупрозрачных, словно светящихся камней, те же дивной красоты высокие переходы над бездной, созданные гениальными подгорными строителями и дышащие сдержанной силой и мощью. Только все вокруг было ярко освещено, и убранство залов притягивало взор, завораживая и маня к себе изысканностью и достоинством. Гномы неторопливо ходили вокруг нее, словно не замечая…

«Нет, это вряд ли прошлое», — тут же подумала она, увидев Балина и Двалина, беседующих в галерее и посматривающих вниз.

Рядом с троном встречали кого-то король и королева Подгорного царства. Жанна вглядывалась до боли в глазах, но никак не могла разглядеть, кто это! Лица стирались, их черты плавали, даже цвет волос менялся от смолянисто-черного до ярко-золотого.

Но ей нужно спешить, ей очень, очень важно успеть, и Жанна заторопилась вниз по крутым лесенкам. Еще ниже, чем были они когда-либо, спускалась она, ниже, туда, где нет ничего, кроме корней гор.

Сумрак и холод, царящий здесь, подступал к самому сердцу, прерывая дыхание. Пар вылетал изо рта и падал на каменный пол тихим шелестом невесомых прозрачных льдинок.

Все ниже и ниже спускалась Жанна, проводя рукой по рисункам стены — королевским рисункам. Ступенькам, казалось, не будет конца. Но вот наконец они закончились, широкие двери со сверкающим узором сами распахнулась перед ней, и там…

Сердце горестно сжалось.

Посреди громадной залы полыхал костер, отбрасывая мертвенные блики. Ледяной, подумалось Жанне, хоть и не бывает ледяных костров. Холоден был этот вечный огонь и печален… Белое у основания пламя, переходя в ярко-синее, закручивалось призрачными лиловыми языками. Серебряные снежинки сполохом искр взлетали, уносясь под высокие своды, а оттуда еще выше, в холодное зимнее небо, видимое в круглое отверстие посреди потолка.

На земле, по раскручивающейся спирали, все дальше и дальше от огня располагались троны, каменные троны, и в каждом из них сидело по гному. Молодые, старые… но над всеми ними пламенели короны.

Жанна бросилась вперед, ведь в первом, самом ближнем от костра, сидел Торин — ее король, ее жизнь, ее единственная любовь.

Он, нахмурившись и подперев рукой подбородок, смотрел в огонь, не отрываясь и словно не видя ее. Огромные поленья, покрытые иглами инея, потрескивали от невыносимого холода, но не сжигались и не менялись. Как и ничто здесь.

Гном был в походной одежде, в которой Жанна встретила его на Пустоши, у границ далекой Хоббитании. Как давно это было, целую вечность назад! Жанна подошла совсем близко, откинула густые темные волосы в серебряных нитях с высокого, нахмуренного лба, провела кончиками пальцев по дорогим чертам, навсегда запечатлевшимся в ее памяти. Он был холоден, но жив! Правда, Король-Под-Горой так и не повернулся к ней.

Тяжело подняв голову, он наконец промолвил:

— Как там племянники?

Голос Короля-Под-Горой был низок и мрачен, словно горная лавина прокатилась по залу. Гномы зашептались в отдалении.

— Они поправятся.

— Это хорошо… — едва слышно ответил он и опять замолчал надолго, уставившись в костер.

— Пойдем отсюда, — жалобно позвала Жанна.

— Зачем? — удивился Торин. Слова его падали медленно и глухо. — Я сделал все, что должен… А править будут другие!

— Хорошо, пусть так, — Жанна присела рядом, обняв колени по дорожной привычке, и опустила на них голову. — Твое слово — закон.

Было тихо, лишь снежинки костра, улетая в небо, шелестели тихим шепотом равнодушных звезд.

Гномы, восседавшие в креслах, косились на Жанну. Двое сидящих поближе, облокотившись о троны, переговаривались о чем-то: один — без глаза, другой — в странном наряде из сверкающих ромбов. Рядом с ее королем, по левую руку, находился совсем еще молодой гном, похожий и на него, и на Кили. Голубоглазый, с темными, как у брата, волосами. Он посмотрел на нее и на Торина, но не тронулся с места. Молча и грустно.

— Почему ты все еще здесь?! — гневно молвил король, повернув к Жанне голову. — Уходи отсюда! Иди к свету!

Он был страшен, глаза в отблесках ледяного пламени казались фиолетовыми, как аметисты, и Жанна в обычное время с радостью и удовольствием выполнила бы его приказ. Но не теперь…

— Не сегодня! Я просто не могу, — она светло улыбнулась ему. — А ты забыл кое о чем в этом холоде.

Он опять недовольно покосился на нее, ничего не ответив.

— Да что ты здесь делаешь? — осмелилась спросить Жанна.

— Смотрю за временем, наблюдаю за вечностью…

— Вечность подождет! — улыбнулась она еще раз. — Как и я, мой король.

Торин был не похож на всех в этом зале. Он живой, как и Жанна. Пока! Все это ненадолго. Холод от мертвого костра тихо окутывал ее, даря покой. Глаза слипались, голова клонилась и она уже не чувствовала окоченевших ног, когда кто-то резко дернул ее за руку, заставив подняться.

— Упрямая девчонка! — Торин сердился, покинув свой трон. — Зачем ты пришла сюда?

Пальцы онемели, ресницы сковало льдом, губы растрескались и едва шевелились, но она должна была договорить.

— За тобой, мой король, и я не уйду одна. Или останусь здесь навсегда.

— Здесь так тихо и спокойно! И брат рядом. Но Жанна, тебе здесь не место!

Гном нахмурился.

— Ты всегда заставляешь делать выбор, который мне не по душе.

— Разве? Я ничего не прошу у тебя.

— Вот именно, ничего, — прошептал гном, — мое сердце и так твое, только разум принадлежит долгу.

— Но ведь долг исполнен, мой король. Неужели ты думаешь, они будут возражать? — удивилась Жанна. — Скажи ему, Фрерин!