Король и Дева

Она смотрела только на Торина, не отводя взгляда, до судороги сжимая нож под одеждой. Он откажет. Зачем ему лишний рот в дороге? А откажет — ей и жить незачем. Мгновения проходят, как века, только кровь глухо стучит в висках, отсчитывая удар за ударом.

Жанна бросает быстрый взгляд вокруг. Двалин даже бровью не ведет, стоя чуть поодаль. Скажет король, «пойдет с нами», значит, так тому и быть. Прикажет оставить в лесу — ему виднее. Кили хлопает себя по голенищу, недоуменно переводит взгляд на коленопреклоненную Жанну. И краснеет. Балин напряженно смотрит на Торина, как, впрочем, и Гэндальф.

— Хорошо! — с досадой прорычал наконец Торин. — Ты будешь сопровождать нас. Но если станешь обузой, если будешь задерживать отряд, клянусь — тогда я сам тебя прикончу!

Жанна перевела дух. Гэндальф молвил:

— Ты же говорила, у тебя нет больше веры?

— Старой — нет. Зато появилась новая. В моего короля.

Жанна потерла шею — от когтей троллей осталась небольшая царапина.

— Дай посмотрю, — Балин склонился к ней. — Что это у тебя?

Жанна прекрасно знала, что он мог увидеть — под свежим разрезом белел косой старый шрам.

— Ничего страшного. Рана от стрелы. Даже не в бою, в парижских рвах.

— Женщина и война, — неодобрительно сказал Балин, как ворчал всю дорогу, и Жанна вскинула голову в ответ, но гном лишь устало вздохнул: — Чуть глубже, и ты бы тут не стояла.

— А я и так тут не стою. Я не уверена, что все вы мне просто не сни… Ай!

Жанна вскрикнула — скорее от удивления, чем от боли. Жесткий щипок за плечо заставил ее обернуться. Тем удивительнее было увидеть рядом того, кому она поклялась в верности.

— Больно? — спросил Торин, сощурив глаза. — Тогда этот сон более чем реален.

— Чем ты опять недоволен, подгорный король? — поджав губы, Гэндальф будто обращался к своей бороде. — Помнится, не так давно ты просил небеса о помощи.

— Я хотел, чтобы мне прислали худющую бешеную девку?! — вскипел Торин. И добавил уже тише: — Лучше бы я попросил об армии.

— Не всякое слово бывает даже услышано, — маг дернул щекой. — На это — ответили.

Жанна вернулась к Кили, протянула засапожный нож.

— Следи за оружием, Кили, — буркнул Торин, широким шагом проходя к костру мимо смутившегося племянника.

— Не хочу знать, зачем ты его взяла, — сказал Кили, отодвигая руку Жанны. — Возьми себе — ты теперь одна из нас.

========== Часть 4. Тяготы сна и дороги ==========

Яркий свет бьет в глаза, заставляя Жанну прищуриться…

Теплое солнце заливает цветущий луг. Фили стоит на камушке, наблюдает за Кили. Старший серьезен, но семечко одуванчика, прилипшее к щеке, выдает его. Кили — совсем маленький — смеясь и раскинув руки, несется наперегонки с белокурой малышкой, поднимая с густой травы рой бабочек и стрекоз. Фили, не удержавшись, присоединяется к беготне, что-то крича радостно… Братья устало валятся навзничь, головами к друг другу, в стебли высоких трав, колышущихся на сильном ветру. Девочка, мягко улыбаясь обоим, протягивает руку и кладет Кили на грудь василек. Над ними — такое же синее небо с быстро бегущими облаками. Беззаботное и спокойное, как само детство. Жанне почему-то хочется плакать.

…Небо темнеет. Грозовые тучи скрывают ясную синь, в них сверкают молнии и отражается зарево битвы. Одинокая Гора раненой птицей опускает крылья в тщетной попытке прикрыть своих детей. Братья лежат на земле, но как ужасно все переменилось! Стебли трав обернулись стрелами, вместо василька мерзкая летучая мышь с человеческим лицом пьет кровь из раны на груди Кили. Фили из последних сил тянется к брату, но не может коснуться его рукой. Глаза младшего тускнеют, жизнь в них гаснет…

Жанна, заслышав звериный рык среди раскатов грома, в еще большем страхе поднимает глаза — огромный зверь выносит Торина с поля боя. Король весь изранен, голова откинута, кожа мертвенно-бледна над темными волосами. Дышит ли? Жанна рвется к нему, но не может сдвинуться с места…

— Жанна!

Ее трясут чьи-то руки, она вырывается, бежит, боясь не успеть, стараясь на один вдох, на одно мгновение, но опередить черную тень, все ниже склоняющуюся над тремя гномами…

— Да что ты, уймись!

Жанна резко садится, сбрасывая остатки сна. Руки ледяные, лоб в испарине. Ее трясет. Две пары взволнованных глаз смотрят на нее. Карие и голубые. Оба принца, живые и здоровые. За ними — Торин. В его глазах видны только отблески закатного неба.

— Все в порядке с тобой?

«Все… со мной? В порядке?! — прыгали мысли. И губы с сердцем вслед за ними. — Все в полном порядке, о мой король. Не стоит волноваться за свою бестолковую мечницу. Я лишь видела тебя у подножия Одинокой Горы, и был ты, мой король, которого я поклялась защищать до последнего вздоха, мертвее мертвого… Как и твои дорогие племянники. Ну, разумеется, это ничего не значит, и я в полном порядке!»

Жанна мотнула головой, откашливаясь:

— Дурной сон, — и стиснула руки, чтобы не было заметно, как они дрожат.

Больше всего ей хотелось сейчас схватиться этими самыми руками за всю троицу и на ощупь убедиться в их наличии в мире живых, но она лишь спросила:

— А… Гэндальф не спит?

— Если он и спал, то уже проснулся, — ухмыльнулся Кили, — ты так кричала!

Жанна осторожно встала.

— П-простите. Мне нужно к магу.

Кинула взгляд на короля гномов — а тот взглянул на племянников, качнув головой: мол, представление закончено и пора на боковую…

Волшебник действительно не спал. Сидя невдалеке, на пригорке, покуривал, пуская колечки разных размеров. Жанна, поежившись — она никак не могла привыкнуть к тому, что дым выходит изо рта! — присела поблизости от мага и обняла себя за колени.

— Гэндальф, мне… я хочу у тебя кое-что узнать. Скажи… почему над головой Торина я вижу огненную корону, а над принцами — нет?

— Хороший вопрос, — старик улыбнулся, но улыбка тут же потухла, а глаза погрустнели. — Один из немногих вопросов, который уже содержит ответ. Скоро я начну тебя спрашивать, — он затянулся и выпустил два колечка, которые умудрились пролететь одно сквозь другое.

— Гэндальф!

— Не могу сказать, Жанна, почему ты вообще видишь корону. Может, дело в том, что у гномов трон наследуется по мужской линии. А Фили и Кили — сыновья сестры Торина, Дис.

— Как и на моей родине. «Негоже лилиям прясть», — вздохнула Жанна. — И я вижу венец не слишком ярко, только если присмотреться.

— Что же тебя беспокоит?

— Мне показалось… Я подумала, если я не вижу эту проклятую корону, это значит, что они… умрут? — она закусила губу.

— Никто не известно заранее, как это случится, где и когда.

— Даже тебе?

— Даже мне.

Гэндальф внимательно смотрел на нее, потом — на колечки дыма, которые, причудливо изгибаясь, поднимались все выше и таяли в вечереющем небе. Затушил трубку и накинул капюшон своей хламиды, давая понять, что разговор окончен.

Вздохнув, Жанна вернулась на свое место. Братья еще не легли и тихо переговаривались друг с другом.

— Кили?

— Что, Жанна?

— А у тебя в детстве не было светловолосой подружки?

Братья переглянулись.

— Откуда ты знаешь?

— Просто спросила, — она пожала плечами. — Так была?

— Вообще-то она очень нравилась Фили, — грустно сказал младший. — Но признался он в этом гораздо позже, когда Трис уехала.

— Это был прекрасный год, — мечтательно проговорил старший. — Еще был жив отец, а к нам приехала погостить родня с Железных Холмов. С ними была она — маленькая девочка. Глаза у нее необыкновенные — серо-зеленые, в волосы серебрились, как лунный камень.

— …озорная и веселая, вечно придумывала всякие шалости, — Кили подхватил слова брата. — Мы все лето провели втроем — бегали где можно и где нельзя, купались и загорали. По вечерам ловили светлячков и прятали их в банки. Трис нравилось солнце. Хотя и в пещеры мы тоже лазили… Мы разведали тайные ходы, подземные озёра и выходы жил, и все ей показывали.