Король и Дева

— Чтобы Бард женился?! — хихикнул пацан, взметнув тощей ногой кучу брызг. — То-то месячный дождь перестал!

Насмотревшись, как паренек множеством жестов и гримас высказал свое одобрение, Бард рявкнул: «Беги давай!», жалея, что не дотянется с подзатыльником.

Тот убежал, восторженно подпрыгивая, а Ингрид с упреком и смущением начала:

— Любовь моя, ну зачем ты…

— Затем! Одному свидетелю мы уже показались. Домохозяйка не считается. Надо будет найти еще, но не сегодня, родная.

Бард рассказывал о своем решении уехать, попутно разливая принесенное вино, разламывая хлеб и любуясь вытащенными Ингрид старинными бокалами из дутого стекла:

— Я понимаю, что прошу о многом… Подумай хорошенько, не отвечай сразу, — не удержавшись, прижал к губам ее руку, опять заставив Ингрид покраснеть до корней волос. — Это ведь мне здесь больше не жить и не работать. Я мог бы попытаться придумать что-нибудь еще, я мог бы уезжать на заработки или сопровождать грузы. А у тебя хорошая, любимая работа, да и Гондор так далеко! Ты даже из этого дома никуда…

— Когда выезжаем?.. — засияла Ингрид.

Ухватилась за его кисть своими пальчиками, поцеловала и прижала к груди, произнеся слова клятвы, такие древние, что они казались седой легендой:

— «Признаю тебя мужем своим, и пусть станет твоя семья моей семьей, твой город — моим городом, твое небо — моим небом».

Лукаво улыбнулась, глядя на Барда. Откуда, как она узнала?! Мало сказать, что он был ошеломлен, он был опять ошарашен и сбит с толку!

Старинная клятва Дейла, хранимая в его семье, не оставляла места даже разъезду супругов, не говоря уже о разводе. А Ингрид произнесла ее и согласилась идти с ним на другой край мира…

Это была еще одна сторона его новой жизни, о которой Бард даже не задумывался. Взять на себя ответственность за чью-то судьбу, столь трогательно и без сомнений врученную ему, оказалось куда труднее, чем уйти от бургомистра и продать все, что можно, собираясь в дальний путь. Оставалось лишь дождаться отряда, выступавшего на юг через одну-две недели. Гондорцы и в Ривенделл обещали заскочить по дороге, а если он сможет уговорить поехать с ними и Альберта, Бард будет самым счастливым человеком на свете!..

Рядом с Ингрид у него словно вырастали крылья за спиной и появлялось давно забытое ощущение — не самой юности в ее незрелости и наивности, а сопутствующих ей чистоты и знания, что все будет и все еще впереди…

Дни до отъезда и правда летели быстро.

Бард был очень занят. Расположившись рядом с Ингрид, лежащей на кровати и читающей вслух какую-то занудную книгу, он пытался без помощи рук — одними губами — расстегнуть пуговички на ее платье. Было их много, а платье было очень красивое. Коричнево-желтое с тонкой голубой вышивкой.

— М-м-м… я слушаю, слушаю!.. продолжай, — буркнул Бард. Пока получалось не очень хорошо. Раздосадованный, он оторвался от своего занятия: — Да! Ты нарочно издевалась надо мной?

Ингрид отвлеклась от чтения:

— Как это?..

— Ты оскорбляла мой взор своим… этим серым безобразием, по недоразумению именующимся платьем и негодным даже для мытья полов?

Серое безобразие, все еще висящее в шкафу, не было порвано лишь потому, что Барду не хотелось огорчать Ингрид.

— Я всегда ходила так в ратушу, — удивленно сказала она. — И что в нем…

— Все! Оно раздражало меня, — вознегодовал Бард и вздохнул. — Может, потому, что я знал, какая под ним скрывается прелесть? — провел любимым жестом через талию и ягодицы. — Ты продолжай, продолжай читать про своего героя, хотя я уже очень сильно беспокоюсь за твое душевное состояние.

— Ну так вот… — успокоилась Ингрид и продолжила чтение…

— …То есть, узнав, что женился на родной сестре и заделал ей ребенка, он кинулся на меч? Лучше бы со злодеями воевал. Вполне в духе эльфов!

Бард разделался с последней пуговкой и, довольный, поцеловал спину Ингрид. Он тоже был белокож, но на фоне его рук тело жены казалось вылепленным из снега. Все мысли о книгах вылетели из головы.

— Бард, нет, ты не понял! Этот герой… ты послушай! Ты что… ты разве… Ай!

Бард перевернул Ингрид к себе, вдавливая в кровать, целуя в губы и одновременно запуская руку под юбку. Кажется, это становилось любимым жестом в ее присутствии…

— Что? Еще хочу тебя?

Ингрид, прижимая расстегнутое платье, опять покраснела до слез оттого, как он понял ее слова.

— Зря спросила. Да! Родная, боюсь, я буду хотеть тебя всегда. И ни на какой меч кидаться не собираюсь, окажись ты хоть моей… Да хватит уже об этом! Иди ко мне.

Ингрид попыталась вырваться, подергав плечами.

— Ты играешь в опасные игры, милая. Перестань, перестань вырываться, а то я уже точно не смогу остановиться… — его дыхание щекотало шею, а шепот в самое ухо был так сладок, что мир опять поплыл и Ингрид немедленно захотелось еще сильнее повертеться.

Бард вытащил из ее рук материю… скользнул ладонью ниже, знакомым жестом — по боку, через талию, задержавшись на бедре, потом вернувшись и сжав ягодицы. Ингрид вздохнула прерывисто… кровать стала такой тесной! Бард заметил ее волнение. Улыбнулся и ухватил ее обнаженную лодыжку, целуя ступню.

— Но одна идея мне понравилась. Не скажу какая, но хочу ей воспользоваться.

— Бард!..

— Тише! Я еще не посчитал твои пальчики, и не отвлекай меня! А ты — продолжай, продолжай! Что ты там еще говорила про этого?..

***

Еще через пару дней Ингрид попросила Барда вместе с нею проводить отряд гномов. Он скривился, но отказать ей не смог и пошел на главный причал. Из вредности он заставил Ингрид накинуть новый плащ с лисьей оторочкой, очень шедший к ее волосам. Ему ужасно хотелось нести ее на руках, а желательно — и вовсе никому не показывать, но пришлось совладать с собой, лишь идти рядом, сжимая ее локоть.

Невероятно довольный Риддак помахал им с площади. Горожане то кивали, то качали головами, словно не веря увиденному. Стражники по привычке приопускали и поднимали копья, качая островерхими шлемами. Домохозяйки выглядывали из окон, таращась на кольцо, подаренное Ингрид. Переговаривались все со всеми, делясь свежими новостями.

На Ингрид с Бардом бросали лепестки роз и горсти крупы, как на молодоженов, им улыбались и радовались, что удивляло недоверчивого и настороженного Барда. Он решил поцеловать Ингрид прямо здесь, создав новую тему для сплетен, но она, словно поняв, о чем он думает, стеснительно улыбнулась и покачала головой, шепнув: «Позже!». И Бард смирился.

На причале путники быстро и привычно перекидали и разложили поклажу, а сами разделились на две части: шесть гребцов в первой и шесть отдыхающих во второй, привязанной, лодке. И похоже, еще трое — сам король, Жанна и Балин — собирались устроиться на носу ведущей. В третьей, ведомой, лежала провизия и походные мешки.

Жители Эсгарота провожали гномов прямо как своих героев! Не сказать, что гномы были от этого в восторге. А бургомистр не пришел — его не было видно уже несколько дней.

Начальник причала не подходил и не здоровался, не понимая, как вести себя с нынешним Бардом. Потом неуверенно кивнул издалека.

Слухи о том, что первый помощник уже не первый помощник, облетели Водный Город быстрее паводковой волны. Всем известно стало и то, что Бард расстался с бургомистром. И вызывало это не испуг и еще большее отчуждение, а восхищение горожан, что изумляло Барда.

Балин, отойдя от своих, подошел к живо улыбнувшейся ему Ингрид. Поцеловал по-отечески в лоб, подержал ее руки и просил навестить как-нибудь «старого, дряхлого гнома». Косо, безо всякого одобрения посмотрел на Барда, пригладил ухоженную бороду и что-то прошептал Ингрид на ухо. Она сначала смутилась и покраснела, а потом рассмеялась звонко, как за тем памятным ужином.

«И как это он умудряется так веселить ее все время?» — недоумевал Бард.

— И не вздумай обидеть ее! — проворчал на прощание Балин.

Старый гном недовольно поджал губы, чем вызвал у Барда желание накрутить его замечательную бороду на свой не менее замечательный кулак. Но вспомнив, с каким уважением относится к Балину его дорогая жена, кивнул и послушно ответил, что приложит все силы, чтобы Ингрид была счастлива.