Король и Дева

«Сейчас не время», — молвил король свысока, не собираясь пояснять — в который уже раз! — свое решение: не трогать нечисть ради мнимого спокойствия. И страшную находку разглядывал безо всякого выражения, по привычке склонив голову к плечу. Потом жестом показал, что прием закончен.

Неужели король ведет себя так в пику живущим в Имладрисе нолдор? Элронд поддерживал Последний Приют всегда готовым не только к длительной осаде, но и к возможной мощной атаке врагов. Он всегда держал в твердыне изрядный запас продовольствия, оружия и всего необходимого. И сам не гнушался возглавлять отряды, выбивавшие из окрестностей Имладриса орков и гоблинов. А Трандуилу очень не нравилось подражать Полуэльфу даже в малом.

Недоверие и разобщенность… Если бы в Дни Последнего Союза они больше доверяли Гиль-Галаду! Его государь, возможно, и не погиб бы в отчаянной и безнадежной попытке самому свергнуть Саурона. Давняя горечь опять наполнила сердце. Тогда они не делились на два лагеря… За Орофером радостно стремились и синдар, и лаиквенди, готовые сражаться и умереть рядом. К чему в итоге они и пришли…

Он вернулся тогда к сыну Владыки с жалкой кучкой израненных бойцов вместо огромного войска, склонив голову, признал своим королем и присягнул на верность. После Дагорлада Трандуил лично руководил их действиями во время семилетней осады Барад-Дура, и руководил достойно. Потом остатки армии вернулись в Лихолесье. Война выкосила многих из них, потери были огромными…

Лесной эльф, отвлекшись от тяжелых дум о былом, вздохнул уже о настоящем. На эту должность он пошел в надежде хоть что-то изменить, но ни одно из его предложений так и не было принято. Даже прочные ворота не поставили взамен переливающейся завесы, на которую надеялся владыка. Военачальник сомневался в силе магии, ведь если есть чародейская защита, всегда можно найти того волшебника, который придумает, как пробить или обойти ее. И что тогда? Лесные жители, для которых пещеры служили последним оплотом, останутся беззащитными. А враг-то рядом!

Кое-что военачальник делал своими силами, не спрашивая разрешения (все равно он никогда не получал его), используя свою власть хотя бы для этого. Он сам взялся составлять карту бессистемно разгороженных в глубинах пещеры коридоров и комнат, зарисовывая все переходы и повороты. Их столько раз переделывали и перестраивали, что никто не мог упомнить их всех. Пол пещеры плавно опускался от одного уровня к другому, лишь кое-где соединяясь лестницами, ходы оборачивались бесчисленными закоулками и тупиками, о которых не знал никто…

Король обращал внимание только на первый ярус, где жили он сам и его сын, и второй, отданный охранникам и тем немногим эльфам, в основном синдар, кто не хотел обитать на деревьях. В голове не укладывалось — как можно в здравом уме променять чистый воздух живого леса на мертвящую духоту этих стен?

Лесной эльф увидел мелькнувших вдалеке стражников в парадных доспехах и усмехнулся. Король все же направил на поиски гномов и гвардейцев — свою личную охрану.

Вот так и вышло, что нарушителей искали два отряда, в белом и зеленом, дружно прочесывая лес во всех направлениях. Иногда сталкивались, совсем не по-товарищески оглядывали друг друга и, видя отсутствие предмета спора, опять разбегались в разные стороны. Но повезло именно лаиквенди. Хотя почему — повезло? Они родились в этих краях, знали Черный лес как свои пять пальцев, жили в его зеленых кронах. А малочисленная гвардия короля — в основном синдар — не покидали пещеры без особой надобности. Были среди серой гвардии и наемники. Неужели владыка думает, что за деньги можно купить все, даже верность?

«И это тот, кто принял знамя из рук погибшего Орофера!» — вздыхал военачальник. Сын Трандуила нравился ему гораздо больше, хотя они почти не общались между собой. Леголас очень напоминал лесному эльфу их великого государя.

Военачальник глянул на гномов, пойманных в логове пауков. Пленники в клейкой серой паутине, выглядели еще более замученными, чем их король.

«Как они смогли отбиться от пауков?» — удивился эльф.

Удивился, увидев хоббита за спинами гномов. И когда полурослик, удачно поотстав, пропал из вида, эльф только облегченно вздохнул. Владыка не жаловал мелкий народец. Гвардия, тут же подлетевшая к ним, сопровождала пленников и отряд лесных эльфов до самого дворца.

— Здесь был еще один, мелкий такой, — начальник королевской гвардии оглядывался по сторонам, смерив заодно и лесного эльфа недобрым взглядом серых глаз.

— Тебе давно пора доложить нашему королю обо всем, что случилось, — снисходительно похлопал его по плечу военачальник. — Не было тут никого. Вам, синдар, чего только в лесу не мерещится!

Приказал быстро развести пленников и закрыть на ключ, объяснив, что так надежнее, чем вести всю толпу к трону. Что предотвратило нежелательное общение дерзких гномов со вспыльчивым королем, особенно резко реагирующим на недостаток уважения, проявленного к его царственной особе. И предсказуемую отсылку гномов на нижний ярус, где уже находился в заточении их гордый король.

Трандуил всегда был хладнокровным с виду. Приступы ледяного гнева внешне отражались лишь в его глазах, становившихся водянисто-прозрачными, но не сулили ровным счетом ничего хорошего тем, кто имел несчастье стать его причиной. Не дай Валар, гномы назовут черных пауков его любимыми питомцами! Тогда действия короля будут непредсказуемыми. Гнев — семейная черта его государей. У Орофера он выходил наружу и был даже полезен на поле боя, а вот его сына, казалось, разъедал изнутри…

Повинуясь приказу, военачальник разместил пленников в отдельных комнатах на разных уровнях. Уже не по приказу распорядился накормить и напоить всех — весьма скромно, из запасов охраны. Недовольство Трандуила лесной эльф решил пропустить мимо ушей. Быстро допросив гномов, он понял — никто из них не скажет Лесному Королю ни слова.

Поразмыслив, он доложил Трандуилу, что король гномов использовал соплеменников в своих корыстных целях. Им ничего не известно об истинной цели похода, они просто шли навестить родственников. Вранье не давало дышать и выглядело не слишком складным, но все внимание короля было сосредоточено на Торине.

Военачальник уже понял, что докладывали ему далеко не все — охрана нижнего яруса бежала прямиком к владыке. А его самого уже с неделю под разными предлогами не допускали на глубокие уровни. Он все-таки пробрался туда, и увиденное его так поразило, что он высказал свое мнение Трандуилу довольно резко. Тот промолчал, но был очень недоволен и чуть позже спросил: так ли сильно собеседник дорожит своей должностью и не желает ли освободиться от наскучивших обязанностей?

Владыка сердито сдвинул густые брови, услышав ответ своенравного военачальника, что даже присяга не заставит пойти против совести. С королем творилось что-то очень неладное… Откуда эта внезапная ярость, неразумные, непонятные решения? У военачальника были на этот счет очень нехорошие подозрения. Но что делать и как помочь государю, он не знал. А после своего дерзкого заявления он и вовсе был готов лишиться головы. Однако Трандуил вновь удивил своего подданного, на этот раз — терпимостью, оставив буйную голову на плечах. Он отослал непокорного прочь, заявив, что нечего лезть в дела выше его разумения. Доступ на нижний уровень военачальнику закрыли вовсе, объяснив это решение интересами эльфийского народа и необходимостью держать в секрете поимку первого пленника.

«Это гном-то — враг эльфам?» — поражался эльф.

Он знал о нелюбви их короля к подгорному народу: одно разорение Дориата в его детстве… Но обращение с пленником было необоснованно жестоким. Изо дня в день мучить гнома — такого он не ожидал даже от излишне гневливого Трандуила. Что тот хотел у него выпытать? О сокровищах гномов ходили легенды, а лесной король всегда питал слабость к сверкающим камешкам, а о его желании обладать ожерельем «белее света звезд» ходила даже пара похабных баек. Может, дело было в камнях? Лучше бы так, чем влияние иных сил — от которых сворачивались листья, мертвели деревья, вода становилась ядом, и словно льдом затягивало глаза государя…