Страница 47 из 110
Голова Мэллина показалась из-за флигеля:
— Так ты идешь, твоё величество неторопливый брат?
Мидир фыркнул, Мэллин фыркнул, дразня, и скрылся за стеной.
— А ну не смей пер-р-редр-р-разнивать своего кор-р-роля!
Мидир рычал не от злости. Просто потому, что тут, в сердце грозы, ужасно хотелось рычать.
До него долетел хохот брата, наполовину съеденный ветром и шумом воды, но все равно различимый. И этот хохот был понимающий и поддерживающий.
— Да куда ты?
Спина в мокрой рубашке вновь мелькнула, огибая флигель, и скрылась за поворотом.
— Мэллин!
Мидир повернул вслед. Мощная ветвь очередной молнии прочертила небо, высвечивая черный силуэт уже на середине ската крыши. На секунду показалось, что это не Мэллин, а какой-то незнакомый волк, по недоразумению принятый им за брата. Или призрак, чья душа не нашла упокоения в мире теней и будет бродить по Нижнему миру до скончания дней. Мэллин приподнял кларсах привычным жестом, и ощущение пропало.
Первого перебора струн Мидир не услышал, зато второй дополнил гром, и королю показалось, что даже стихия сдает позиции перед волками.
Выть хотелось неимоверно, а лучше — рычать, но что-то сдерживало. Может, потому что огоньки горели в окнах, там были подданные, пугать их без причины не хотелось.
Мидир шагнул ближе к брату. Короткие волосы Мэллина слиплись черными сосульками, несколько прядей торчали в стороны, подобно рожкам виверны. Глаза зажглись ярким золотом, и он запел. Звуки любовной баллады прорастали из души и дополнялись шумом дождя, прося выпустить внутреннего волка. Мэллин провыл тот же самый мотив без слов, и Мидир не выдержал: от его рыка дрогнули стекла, притих дождь, рванулись невпопад две молнии, приветливо громыхнул небосвод — здороваясь, признавая права владыки Светлых земель.
Мидир завыл снова, а Мэллин поддержал его…
Сколько они так развлекались, пытаясь перевыть и перерычать друг друга, кларсах, гром и вой ветра в печных трубах, неизвестно, но победа каждый раз доставалась Мидиру. В самый глухой, волчий, час ночи, когда он окончательно перестал сдерживаться, его рык сотряс каменную стену, а за отзвучавшим эхом пришло небывалое освобождение. Выть и рычать хотелось теперь просто ради баловства. Это было приятно: не сдерживаться и не щадить ничьих хрупких чувств, быть волком, быть собой не только на встрече Трёх.
Мэллин улыбнулся довольно, махнул рукой, зазывая дальше, и поднялся до конька крыши. Ловко и уверенно прошел по нему, вспрыгнул, легко подтягиваясь, на крышу поменьше — маленькую, квадратную, от балкончика или пристройки. Мидир припустил за братом, заглушая беспокойство: судя по тому, как уверенно тот шел, Мэллин отнюдь не впервые посещал скользкие и чрезвычайно опасные высоты.
Стоило Мидиру забраться на очередной балкончик, ближайшее окно распахнулось и оттуда донесся взрыв смеха, а следом «Ну и погодка», сказанное очень и очень знакомо.
Голос начальника замковой стражи, обыкновенно размеренный, звучал расслабленно и по-домашнему уютно.
Король поспешно подтянул ноги. Уселся, держась за край, махнул Мэллину, чтобы подождал, и прислушался: это была новая сторона, казалось, совершенно изученного волка. Мидир подумал, что его верный защитник имеет право быть разным.
— Раз уж мы заговорили о женщинах… Есть ли новости о Лианне?
— Надеюсь, она счастлива, — глухо ответил Джаред.
Мидир удивился: начальник стражи затрагивал личное, а своенравный и замкнутый племянничек не торопился одернуть его.
Уважаемый советник, позвольте мне заметить, — с непривычным сарказмом протянул Алан, а потом сказал мягко: — Джаред, хватит уже думать, подходишь ты ей или нет. Ты даже не пробовал завоевать ее, а может, небесный — лишь влюбленность? Счастлива она будет лишь с тобой, а с Джилроем — только любима. Он не знает и десятой части того, что знаешь о ней ты.
— Я знаю, что она жива. Я зову ее… И хватит уже!
— А сегодня солировал не принц, — мгновенно перевел разговор на иное Алан.
Из-за его спины долетел отчетливейший стон, полный мучительного осознания:
— Нет-нет-нет! — стон набирал в трагичности. — Так мог выть только… Алан, не говори, пожалуйста, что их теперь двое!
Рядом мягко присел Мэллин, всем своим видом выражая вопрос, Мидир приложил палец к губам и опять прислушался.
— Не буду говорить, — в голосе Алана слышалась мягкая насмешка. — Ты сам уже все сказал.
Джаред вновь отчетливо и протяжно застонал.
— Алан, ты говорил… Ты говорил, что у тебя осталась еще бутылка того вина столетней выдержки. Как ты думаешь…
— Я думаю, вполне, — начальник стражи ответил, не дожидаясь окончания вопроса. — Это как раз тот случай, когда нам срочно нужно выпить за их здоровье. А то как бы ты кого не проклял сгоряча!
Джаред отчетливо взрыкнул, уходя вглубь помещения и громко вопрошая, где его вино. Алан выглянул наружу, усмехнулся крышам и дождю, а потом захлопнул задребезжавшее окно.
— Дальше веселее! — брат ловко крутанулся, полез выше. И кларсах за спиной ему ничуть не мешал.
— Мэллин! Да Мэллин же! — Мидир постарался прорычать это шепотом, но получилось раскатисто.
Возможно, ему показалось, но из только что прикрытого окна послышался новый трагический стон. Мидир поспешно подхватился с места и тоже полез за братом.
— А ну стой! Ты куда? Мэллин!
Несколько крытых балкончиков, прилепившихся к внутренней стене, были похожи на загадочные ступени. Но Мэллин не шел. Он подпрыгивал и цеплялся за выступы. Забирался все выше, не оглядываясь, не делая остановок, привычно находя выбоины или зацепки в стене. Вдоль одного из архитектурных изысков Мэллин пробирался почти на пальцах так ловко, будто лесовик по сучкам и трещинам древесной коры. Брат обернулся, засиял серыми глазами, в которых не было ни сердитой, ни азартной желтизны.
— Под этой крышей обитает наш придворный звездочет! И отсюда открывается прелестный вид!
Он уселся на край, обнесенный — слава старым богам! — ограждением. Не глядя похлопал по черепице возле.
— Вот теперь самое время спеть, — пальцы Мэллина привычно пробежались по струнам кларсаха.
— Мэллин, — Мидир уселся рядом, — ты сорвешь голос. А услышат тебя только я да капли дождя.
— Ха! Зато я смогу стяжать славу Громового, — брат смешно приосанился, — и твоя сказка наконец-то станет реальностью!
Мягкая, переливчатая мелодия кларсаха успокоила дождь. Голос брата прокатился по крышам, уплыл к лесу и заставил насторожиться всех обитателей башни. Мэллин завел балладу на новый мотив, и в этом тоже была своя гармония.
На свете жил бессмертный ши,
Услышьте сказку, малыши!
Любил свою жену он страстно,
Их жизнь была прекрасна…
Мидир невольно заслушался, засмотрелся на брата. Темнота не торопилась отступать, день казался миражом, далеким и снящимся, ночная сказка раздвинула границы мира. Волчий король легко подхватил:
Завистливый и древний бог
Любви такой снискать не смог…
На два голоса вышло удивительно хорошо, Мэллин аж зажмурился.
Поймал жену чужую в сети,
И нет ее на свете!
Кларсах рыдал с ними, проигрыш был короток, но желание петь дальше росло с каждой секундой молчания, и Мэллин продолжил высоким голосом:
Меня похитили, мой муж.
В темнице я под стражей стуж.
Но след мой виден на земле
От молнии в золе.
Мидир ухватился за перила крепче:
Тебя искать не прекращу,
В грозу, в дожди везде ищу.
Всесильным магом стану я.
Дождись, любовь моя!
Молния сверкнула близко, приковывая внимание. От переполнявших чувств опять захотелось завыть или обнять Этайн.
Я рада встрече, я люблю,
Тебя в сей миг благословлю!
Мой Громовой, о мой супруг,
Нашел меня, мой друг!
Брат исполнял партию несчастной похищенной, а волчий король, понизив и без того низкий голос, выводил угрозы, посулы и обещания разобраться с древним богом по-свойски. Эта сказка могла быть бесконечно разнообразной по финалу, но Мидир всегда рассказывал её Мэллину так, чтобы Громовой находил свою суженую.