Закат

С трона встал Левша. Спросил:

— Что ты до сих пор в кандалах ходишь?

Закат выразительно дернул цепь, такую толстую, что не порвал бы ни один силач. Левша поморщился:

— Ладно, сойдет, — щелкнул пальцами.

Лопнувшие звенья раскатились по залу просыпанным горохом. Магистр, тоже освобожденный этим щелчком, качнулся, завершая нацеленный уже в пустоту удар.

— Кто ты?!

Левша захихикал.

— Я — твоя судьба. Смешал две сказки и получился Герой. Ты был прекрасной игрушкой — сам придумал себе роль, сам сыграл, сам завязал в узел. Сам нашел алтарь, даже сам воскрес! Ай молодец. Хороший мальчик.

Свет замахнулся мечом, Левша хлопнул в ладоши, останавливая лезвие. Погрозил пальцем, пока Свет пытался выдернуть клинок, завязший в воздухе, как в живой плоти.

— Но-но. Никто не смеет противиться судьбе! Однако твоя матушка права. Тебе удалось. Ты сошел на чужую тропу.

Левша ухмыльнулся, шагнул на сидение трона, как на ступеньку, уселся на резной спинке. Обвел руками зал, полный неподвижно застывших зрителей. Казалось, даже пылинки зависли в солнечных лучах, ожидая вынесения приговора.

— Итак! — голос разнесся в повисшей тишине, точно воинский горн. — У нас есть двое. Один из них определенно добро, и должен победить. Осталось только решить, кто?

— То есть? — искренне возмутился Свет. — Я магистр Светлого ордена!

Левша расхохотался, хлопая себя по коленям. Отсмеявшись, уточнил:

— Ну, я, вообще-то, о другом. Вот скажи, скольких ты убил? И твои рыцари? А невиновных? Вот! — назидательно поднял палец. Наклонился вдруг, подмигнул заговорщицки, — Тебе ведь понравилось пытать пленника, правда? Не отнекивайся, я видел, как ты смотрел на него, вонзая иглы под ногти! Месть так сладка, невозможно остановиться. Ты зарабатывал себе на чудо пять лет, он страдал бы в твоих подвалах куда дольше.

— Зарабатывал?! — голос Света сорвался, на его лице впервые за долгие годы появился действительно праведный гнев. — Так это ты выводил темных на меня? Из-за тебя умирали те, кто мне помогал?! Из-за тебя я столько лет!..

Он задохнулся, Левша развел руками с видом честного торговца, которого обвиняют в обмане:

— Считай это чудом по предоплате. Ты потом еще долго побеждал, скажешь, нет? Даже когда от добра в тебе одно имя осталось, и то ты умудрился забыть.

Свет задохнулся от ярости. Шагнул вперед, намереваясь уничтожить торговца, но налетел на невидимую стену. Отчаянно врезал по ней кулаком и тут же, охнув, отлетел к ногам Заката. Левша укоризненно покачал головой. Продолжил, будто его и не прерывали:

— С другой стороны наш Темный властелин. Вот уж кто был послушной игрушкой! Старался, на дракона заработал! Потом, правда, потерял, но что ж с того. Зато вот в кошки-мышки вы поиграли славно, порадовали меня. Пришлось, конечно, тебя убить — зло ведь, зло должно проигрывать. Да вот только зло из тебя уже давно паршивое! — Палец обвиняюще указал на грудь Заката, точно в центр клейма. — Это что такое? Я зачем тебе шанс давал? Хоть попробовал бы толкнуть его в жаровню — и все полилось бы, как надо!

Закат удобней перехватил меч. Рядом встал Свет, ярость все еще искажала красивые черты, но на врага он больше не бросался. Левша болтал, взвешивая их на весах и находя слишком легким то одного, то другого. Люди вокруг помочь не могли — они даже не моргали, замерев статуями. Смотреть на Пая, отчаянно скачущего глазами с одного на другого, было больно. Закат отвел взгляд, снова прищурился на Левшу.

Они возрождались, хотя были людьми. Они умели творить вокруг себя чудеса, оплачивая их действиями в своей колее.

Левша, спрыгнувший с трона и кружащий вокруг них, как волк вокруг оленей, тоже был человеком.

Закат незаметно коснулся ладони Света. Поймал взгляд, указал глазами, надеясь, что тот поймет.

В конце концов, они были в самом деле были похожи.

Шагнул вперед.

— Перестань, — оборвал очередную тираду, начинающую отдавать безумием. — Ты все равно можешь назначить злом любого из нас. Пусть это буду я.

Левша хлопнул в ладоши, вскинул руки. Люди, подчиненные силе воплощенной судьбы, повернулись, Закат оказался в кольце указующих перстов. Он видел, как отчаянно сопротивляются Аврора, Светана, Пай… Но не могут совладать с чужой волей.

Одним общим движением люди, ставшие куклами в руках Левши, чиркнули по горлам, вынося приговор.

И такими же куклами стали бойцы.

Колеи держали их, чавкали, засасывая. Свет бросился вперед, занося меч — медленно, изо всех сил сражаясь с самим собой. Закат чувствовал, как тело стремится под удар, но благодаря заминке сумел одним судорожным рывком увернуться, едва ли на волос разминувшись со смертью. Левша смеялся, глядя на их попытки сопротивляться, его руки сновали в воздухе, будто плели нить. Еще один удар, еще один мучительно неловкий уворот. Судьба подходит ближе, судьба дергает резче, затягивает петли так плотно, что Свету уже не вырваться…

Левша отвлекся лишь на миг, слишком увлекшись борьбой с нареченным добром.

Этого хватило. Закат рванулся, почти слыша треск лопающихся нитей, стал так, что Левша оказался между ним и Светом. Почувствовал, как его зажимает в тиски, поддался, споткнувшись на ровном месте, упал почти с облегчением. Улыбнулся, когда из спины Левши, оказавшегося на пути собственного приказа, высунулся алый кончик клинка… И даже не вскрикнул, когда злым последним чудом меч дотянулся до него, вонзился поперек клейма.

Закричал Пай, освобожденный от роли марионетки. Упала на колени Ро, выронив меч, который тут же кто-то подхватил.

Левша, пронзенный насквозь, смеялся в лицо опешевшему Свету. Провел пальцем по горлу…

— Да легко!

Сверкнул серебряный росчерк, все еще ухмыляющаяся голова скатилась по ступеням. Светозар бросил меч, перехватил руки своего бывшего магистра, заставил вытянуть клинок. Сбросил обезглавленное тело с умирающего.

— Закат!

Тот приподнялся, чувствуя, как по подбородку течет густая кровь. Попытался глотнуть воздуха, рассмеялся, задыхась. Нашел глазами Пая, пробравшегося ближе сквозь стекающуюся к ним толпу. Шепнул, улыбаясь искренне и счастливо:

— Ненавижу умирать от таких ран.

***

Сгущаются сумерки. Золотоволосый, наскоро перевязанный мужчина показывает дорогу, две женщины и два юноши несут на плечах носилки с телом. Капает на землю еще горячая кровь, но заострившееся лицо и смертельная рана в груди не позволяют усомниться — человек на носилках мертв.

Его опускают на светлый мрамор алтаря, на котором раньше воскресал его враг, снимают окровавленную одежду. Проводник складывает руки на груди мертвеца, отворачивается, не в силах смотреть на следы от кандалов и шрамы на истощенном теле. Спрашивает тихо:

— Думаешь, он воскреснет?

— Не знаю, — одновременно пожимают плечами двое, воскресавшие иначе.

Добавляет юноша:

— Если захочет.

Хрипло смеется женщина.

— Я не хотела, но что это изменило? Он хотел вместо меня.

Вторая только поднимает взгляд смотрит на далекие, едва различимые в дымке горы. Щурится, когда последние лучи солнца отражаются от чего-то на середине склона, вспыхивают обжигающей искрой.

Когда в мире исчезает сказочное, идеальное добро и зло, кто остается?

========== Эпилоги ==========

Человек входит в неохраняемые ворота Цитадели. Пересекает двор, сплетения коридоров, добирается до тронного зала.

Здесь собрались почти все члены Ордена — галдят, обсуждая, как жить дальше. Но оборачиваясь к вошедшему, замолкают, пока в зале не повисает тишина, нарушаемая только его шагами. Рыцари смотрят недоверчиво, будто спрашивая — как ты смел вернуться? Ты, столько лет ведший нас, как оказалось — во тьму?

Человек, которого все они знали как сильного, жесткого, несгибаемого правителя, опускается на колени посреди зала.

— Я виноват перед вами. И перед всеми, кто из-за нас пострадал.