Страница 38 из 68
На благодарность снова вызверился Пепел, и Закат счел за лучшее замолчать. Он не понимал, чем именно не нравится смуглому юноше, но тот разве что ядом не плевался, более-менее сдерживаясь только когда на него смотрел Принц.
***
Стремительно теплело, на деревьях набухли почки, готовые взорваться свежей зеленью, прорастала молодая трава. Одним вечером Рада ухватила Заката за щеку и постановила, что вот теперь он выглядит как положено мужчине. Он в самом деле постепенно приходил в себя — снова раздался в плечах, окреп. Тело спешило наверстать все, что потеряло за время голодовки. Закат все еще хотел быть полезен в пути, и бродяги учили его кто во что горазд — играть на лютне, петь, гадать, показывать фокусы. Кто-то было сказал, что фокусы — первый шаг к карманничеству, но Принц посмотрел на шутника так, что тот мигом смешался, спрятался за чью-то спину.
— Мы не воры, — позже серьезно объяснил Принц. — Бродяги, актеры, менестрели и балагуры, но не воры, не мошенники и не убийцы. Это важно, если мы хотим, чтобы за нами бегали только рыцари, и то под настроение, а не весь мир.
Мир, впрочем, все равно недолюбливал бродяг. Закат видел уже два выступления, когда караван повозок останавливался за каким-нибудь селом. Полдня ребятишки зазывали жителей, а потом бродяги вели себя почти как в любой другой вечер — пели, плясали, шутили. Разве что костер разжигали всего один, огромный, и собирались вокруг него все сразу, большой толпой.
Однако не все радовались такому соседству.
— Бродяг пропускать не велено, — процедил сквозь губу стражник. Закат смотрел с повозки, как Принц безмятежно улыбается. Караван растянулся змеей, весь — добрая половина очереди на въезд. Обычно они обходили города стороной, но в Солнцеграде сегодня ночью отмечали праздник явления Героя, на главной площади собиралась ярмарка — лакомый кусочек для любых фокусников, сказочников и танцоров.
— Мы добрые люди. Мы хотим лишь повеселить жителей вашего славного города.
Стража на воротах, однако, упрямо считала, что праздник для всех, кроме людей дороги. Принца пока аккуратно, но показательно толкнули в грудь.
— Сказано не пускать. Не задерживайте очередь.
Пепел оскалился было, но Принц сжал его ладонь. Отошел, повис на узде кобылы, отводя ее с дороги. Стража раздраженно помахала руками — все, мол, все убирайтесь, что мы, ваши повозки не отличим?
Пришлось снова становиться в стороне, поднявшись на холм. В сгущающихся сумерках люди смотрели на огни города, качали головами — жаль, что не вышло, но что уж там. Однако некоторые беспокоились сильней других. К Принцу подошла Рада, шепнула что-то на ухо. Тот кивнул, остановил уже собиравшихся разводить костры людей:
— Стойте! Давайте составим круг. Костер в центре, небольшой.
— Опасно? — переспросил кто-то. Принц, помедлив, кивнул.
— Может быть. Мы уже далеко в землях света.
После этого никто ничего не спрашивал и не спорил. Непривычно тихие, настороженные люди бродили меж повозок, появилось откуда-то оружие. Дрозд, маленький и юркий парень, вскарабкался на полог, уселся наверху, поглядывая в сторону города и тихо наигрывая на дудочке странную, тревожную мелодию.
Рада вертела в руках карты, снимая, переворачивая, замешивая снова, но не глядя, что выпадает. Закат сел рядом с ней, спросил:
— Почему ты не погадаешь, что именно случится?
Старуха фыркнула, карты вдруг рассыпались по натянутому меж колен подолу.
— Сразу видно, что ты не бродяга. Нельзя же. На себя, на свою судьбу — нельзя. Хоть и чувствую, что что-то случится, гадать не могу.
— Почему?..
— Это крючок, который вытаскивает тебя из моря судеб. С одного раза, конечно, ничего не случится, но не все могут противиться искушению исправлять судьбу снова и снова. Себя я проверять не хочу.
Она собрала карты, словно бы сердито затолкала в мешочек на груди. Махнула рукой детям постарше, удержала Заката, собиравшегося встать.
— Останься. Это и для тебя сказка, — повела ладонью перед лицом, улыбнулась, помедлила. Начала: — Кое-кто из вас, я знаю, уже начал гадать. Читать по ладони, раскидывать золу от костра. И всегда — себе, чтобы одним глазком заглянуть — как оно там, в будущем? Так можно, вы ведь пока еще не гадатели. Но когда тебе дарят первые карты, самое важное, что ты должен запомнить — никогда не раскладывать их для себя. Я расскажу вам историю, которую рассказали мне, про одного человека, который однажды разложил колоду для самого себя. Он узнал свое будущее, изменил его и уже не смог остановиться. Он стал гадать себе так часто, что обрел страшный дар — начал провидеть будущее без всяких карт. Он избегал боли, избегал смерти, избегал всех чувств, заранее зная — даже в самой светлой любви бывают темные дни. Он боялся этого так сильно, что сумел сплести себе тропу из судеб, вьющуюся безгранично долго.
Маленький мальчик, тихонько подобравшийся к ним послушать, испуганно хлюпнул носом. Старшая сестра не глядя сгребла его в охапку, не то утешая, не то утешаясь сама. Рада обвела слушателей глазами.
— Говорят, этот гадатель и поныне бродит по миру. Горе тому, кто встретится с ним — его бессмертие кормится чужими тропами, чужой болью. Однако есть спасение и от такого человека. Ведь хоть он и не старится, он все еще смертен. И есть раны, от которых не убережет ни одна тропа.
Ребенок все-таки разревелся, подошедшая мать подхватила его на руки, успокаивая. Притихшие подростки переглядывались. Закат был уверен — многие из них никогда больше не станут гадать сами себе, пусть даже не на картах.
Рада улыбнулась кому-то за спиной Заката, тот оглянулся. Сзади стоял непривычно серьезный Принц.
— Нам надо поговорить.
Около повозки их уже ждал Пепел, танцовщица Искра и ее брат, чье имя Закат никак не мог запомнить. Бродяги перенимали имена всех земель, которые проходили, так что помимо привычных уху Заката, встречались и южные, странно шипящие, и северные, бессмысленные слияния звуков, будто пришедшие во сне.
— Что, Рада заболтала? — подмигнула девушка, но тут же смутилась, опустив глаза. Здесь явно собрались не для мирной беседы у костра.
— Нам надо в город, — просто сказал Принц. — За последние представления нам заплатили деньгами, а их не сгрызешь и не выпьешь. Нужно купить продукты.
Закат кивнул, понимая, о чем он говорит, но не представляя, как может помочь. Вмешался Пепел:
— Ты не умеешь тихо ходить, — это был не вопрос, а утверждение. — Но ты больше всего похож на местных. Тскаш залезет по стене и спустит нам веревку. Мы с Искрой проведем тебя на площадь. Ты все купишь, вернешься к нам, и мы выберемся наружу.
Принц кивнул, подтверждая план. Дернул плечом будто смущенно, пояснил:
— Я с вами не могу. Стражник наверняка меня запомнил, а красться я тоже не слишком хорошо умею.
— Именно, — Пепел так посмотрел на друга, что стало ясно, кто убедил Принца не идти и какой перепалки им это стоило. Закат догадывался, что куда более важным доводом в споре было даже не умение или неумение тихо двигаться, а то, что Принц — вождь. Его нельзя терять. А задание было, прямо сказать, рискованное.
— Ты согласен? — уточнил Пепел. Закат даже немного удивился вопросу, кивнул:
— Да, конечно.
Он же говорил, что хочет отблагодарить их за спасение. Если вылазка в город пройдет удачно — это станет хоть чем-то, похожим на благодарность.
***
Стены вокруг Солнцеграда были серьезные, каменные и широкие. Наверху как раз разошлись стражники, один прошел до угловой башни, огонек факела исчез — видимо, спустился вниз.
— Пересменка, — засмеялась тихонько Искра. — Отлично успели.
Тскаш, такой же смуглый, как и сестра, со странными чуть раскосыми глазами, только запрокинул голову, примеряясь. Поправил моток веревки на плече, разулся, сбросив истрепанные лапти вместе с обмотками. Разбежавшись, взлетел по стене, будто прилип к ней над головами своих спутников, растопырившись между одному ему видными трещинами и выступами. Подтянул ноги, уперся, бросил себя вверх. Ухватившись за что-то, повис на руках. Закат отшатнулся от сыплющихся вниз камней, Тскаш заскользил носками по стене, нашел какую-то ямку, тут же оттолкнулся, оказавшись уже на середине. Дальше пополз медленней и тише, больше не осыпая спутников каменной крошкой.