Закат

— Как тебя зовут?

— Пай, мой господин.

***

Он смотрит со стены на людей внизу. В крепости кипит жизнь — жестокая борьба за каждый шаг на пути к заветным местам у его трона.

— Все ли земли захвачены, Пламя?

Скрипят камни, крошась под мощными когтями, содрогается стена. Вздыхает советник, обдавая своего властелина клубами дыма.

— Почти. На севере мы дошли до границ замерзшей земли. Их хозяйка хотела бы увидеться. На юге и востоке все тихо, вас боятся и почитают…

— А на западе?

Пламя молчит. Юноша оборачивается резко, рассматривает черную морду — выражения не понять, но он и не стремится.

— Что на западе, Пламя?

— Война, — вздыхает советник. — У моря все еще воюют. Там вас называют Темным властелином и…

Юноша смеется. Теперь он знает, как будет называть себя все будущие жизни.

***

Ночь. Тихо. Отчего-то страшно. Слишком тихо.

Мальчик сползает с высоких полатей. Земляной пол холодит пятки, наброшенная на плечи старая лысая шкура метет пыль. Глупо дорогой камень на шее пускает блики по стенам, мальчик прячет его в горсти. Забирается на лавку, смотрит в будто обсыпанное мукой женское лицо. На печи возится отец, мальчик прижимается к женщине, пытаясь спрятаться… Но всегда теплое тело сейчас холодное и твердое, будто вырезанное из камня.

— Мама?..

***

Тяжело пахло лечебными отварами. Ему приподняли голову, в рот полился горячий напиток. Закат сглотнул, закашлялся от терпкой горечи, попытался отодвинуться. Открыл глаза.

— Ишь ты! Очнулся, — улыбнулась ему Ежевичка. Крикнула куда-то себе за плечо: — Эй, идите сюда! Смотрите, что за диво.

В закутке, где его положили, тут же стало тесно. Пай шмыгал носом, ворчал одобрительно Медведь, ахала Дичка, хмурился Светозар. Где-то за их спинами стояла Ро, усталая и осунувшаяся.

— Ну, считай второй раз родился, — Щука потянулся было хлопнуть по плечу, но отдернул руку, словно боясь обжечься. — Герой, а! Такого зверя одолел, один, голыми руками! Гроза всех окрестных медведей прям.

Закат неловко пожал плечами, поморщился от неожиданно кольнувшей боли. Что ему порвал медведь? Казалось, то ли бок, то ли ногу, но болело почему-то все тело. И зачем его взялись лечить, раны на нем заживают как на обычном человеке, долго. Проще было бы…

Но это знал Пай, а не Ро. Да и сам Закат не был уверен, что алтарь принял бы так и не коронованного Темного властелина. Скорее всего, нет.

Когда он боролся с медведем, он об этом не думал.

Как выяснилось, через малинник они дошли едва ли не до Залесинских полей. Пай и Ро добежали до крайнего дома, на крики высыпали мужики, а когда добрались до места стычки, обнаружили мертвого медведя, пронзенного острым суком, и Заката под ним.

— Мы думали, все, погребальный костер придется жечь, — горячо рассказывал Медведь. — Но девчонка остановила. Вопль такой подняла, ух! Потребовала нож, поднесла тебе к губам — доказывала, что дышишь. Я о таком и не слышал никогда…

Все взгляды обратились к Ро. Та даже головы не подняла, осталась сидеть, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки. Ежевичка покачала головой, приложила палец к губам. Пояснила негромко:

— Пусть спит. Ты три дня пластом лежал, а она мне помогала. В четыре руки тебя латали, славно выходило. Считай, ты ей жизнь спас, а она тебе, — пожевала губы, добавила вдруг сердито: — Только не вздумай ее благодарить. Мало того, что слова зря потратишь, так еще и девочку мне испортишь. Лекарка она, от судьбы лекарка…

Закат слабо кивнул, чувствуя, что засыпает. Цвета расплылись, комната стала черно-белой. Отдалились голоса, растолкала всех моментально проснувшаяся Ро, склонилась над ним, сказала что-то. Но он ее уже не слышал.

***

— Нет! — Темный властелин перегибается через поручни моста, выбрасывает вперед руку, пытаясь дотянуться до едва заметной точки, плывущей по реке вдали. Он уже почти нащупал ее, почти зацепил, почти заставил развернуться и двинуться против течения…

Спину пронзает болью, вдруг становится тяжело дышать, рот наполняется кровью. Он оборачивается, уже понимая, что умирает, почти растерянный и одновременно совершенно разъяренный. Хватает за горло стоящую за его спиной женщину. Рукоять застрявшего между ребер клинка задевает поручни, Темный властелин кашляет, задыхаясь, из уголка его рта течет кровь.

Королева улыбается даже когда он ломает ей шею и швыряет тело с моста в реку.

Он падает в лужу собственной крови. Он испуган. Он ползет к алтарю.

***

Он поднимается на башню, обозревает окрестности. От моря до гор, от реки до леса — его владения. Люди еще не знают об этом, но скоро узнают.

Внезапный порыв ветра гнет деревья внизу, развевается плащ. Кажется, такой ураган любого сбил бы с ног, но мальчик даже не шевелится. Над крепостью раздается сотрясающий землю рев, мощное тело проносится мимо башни. Чудовище садится во дворе. Мальчик спешит вниз, гладит черную чешую, с восторгом рассматривает перепончатые крылья, заглядывает в глотку, в которой горит живой огонь.

— Я назову тебя Пламя. Ты — мой первый воин, и ты поможешь мне собрать армию.

***

Мальчик с ободранными до крови ладонями стоит на склоне горы. Внизу — крохотная хатка, маленькое поле. Выжженная молнией проплешина видна даже отсюда, но он не приглядывается. Он точно знает, что должно быть вместо этого жалкого жилища.

Пальцы скрючиваются, лицо искажается гримасой усилия. Он будто тащит что-то неподъемное из земли… И в какой-то момент оно поддается.

Земля трескается, вскипает раскаленным камнем, тут же застывающим на ветру. Огненные фонтаны один за другим взрывают поле, сжигая пшеницу, растут вверх — замок, казармы, внутренние стены, внешние. Развалив домик напополам, взлетает к небу плеть текучего металла, оплетает обручами каменные балки, расплескивается блестящей крышей замка.

Мальчик шагает на упавший к его ногам подъемный мост. Еще не остывший камень шипит, валит едкий дым, кажется, босые ступни должны сгореть дочерна. Мальчик едва морщится, щелкает пальцами. Оправляет взметнувшиеся черные одежды.

Подкованные каблуки выбивают ритм его шагов по пустому замку.

Мальчик улыбается.

***

Он бредет через лес, за спиной пыхтит верный шут. Из-за деревьев показывается замок — уже сто лет как руины замка. Стены испещрены латками, левая башня осыпалась, и ее проще не трогать — баррикады надежней он все равно не сделает.

Вздыхает — могло быть и хуже. Например, его алтарь мог стоять у моря, и ему приходилось бы идти к своему замку несколько месяцев, как делал Герой. Начинает взбираться на холм.

Он — Темный властелин.

У него нет выбора.

***

Закат то проваливался в забытье, то просыпался, то засыпал нормально — насколько нормальными были его сны. По ним он хотя бы примерно представлял, сколько прошло времени. Пытался спросить Ежевичку или Ро — что с ним? Но не было сил говорить.

На этот раз он очнулся среди ночи и впервые понял, что чувствует себя если не хорошо, то хотя бы просто — чувствует. Приподнялся на локтях, с трудом сел. Определенно, умирать и воскресать было куда легче.

— Эй, ты куда это? А ну ложись обратно! — Ро ругалась шепотом, видимо, не желая разбудить Ежевичку. За время его болезни она осунулась еще сильнее, скулы заострились так, что девушка сама походила на мертвеца. — Бок болит? Живот?

Закат покачал головой. Он чувствовал только огромную слабость, будто был новорожденным щенком, но ничего не болело.

— Сколько я спал?

— Скорее сколько ты не мог определиться, умирать тебе или повременить, — пробурчала девушка, тяжело села на край кровати. Потерла лицо. В комнате едва тлела лучина, но Закат даже не видя спорить мог — глаза у Ро красные, невыспавшиеся. — Сама не понимаю, какой злой рок я тебя спасаю…

— Такой, что лекарка ты, дурочка, — все-таки проснувшаяся Ежевичка подошла к ним, улыбнулась. — Ну хоть теперь ты окончательно очнулся, а? Или снова свалишься в лихорадке?