Бочаров ручей

Впрочем, на охране свое внимание лучше не заострять: пусть специалисты делают свою работу, как считают нужным, я в ней мало смыслю. Всякое в истории бывало: и люди «с улицы» покушались на жизнь первых лиц, и гвардейцы их собственных охранных полков.

Попросил супругу не доставать мобильник и не «щелкать» у дороги затвором фотофункции. Сейчас, кстати, жалею, что супруга не сделала снимки тех клумб, что жители сотворили своими руками у домов вдоль правительственной дороги: они на стволах пальм развесили плюшевых мартышек, а среди цветов расставили зеленых крокодильчиков.

На верхней точке холма караул был особенно многочисленным: тут и в «парадке» сразу несколько человек, и парни в черной «спецуре», обвешанные оружием, но все они стояли кружком, как в хороводе – разговаривают, шутят, смеются. Понимаю, что начальник в данную минуту на дороге не появится, а в тех машинах, что пронеслись мимо «пулеметчика», сидели лица второй, а то и третьей важности.

Куда нам с супругой направиться дальше?

- Пойдем к морю через санаторий «Русь», я там отдыхала двадцать лет назад, там красивая каменная лестница до самого моря, - предложила она.

Хорошая мысль: спуститься к морю по территории профсоюзной здравницы.

- Что скажем ребятам у шлагбаума, над которым сияют буквы «Русь»? – спрашиваю супругу.

- Скажем, что хотим купить курсовки без питания. А сами дойдем до моря и посидим у воды.

Мы открываем дверь «проходной» - комнаты в здании у шлагбаума, нас приветствует мужчина в униформе: белый верх с короткими рукавами и загорелое лицо над расстегнутым воротом рубашки. Мужчина ждет, когда мы ему что-нибудь покажем: брелок, пропуск, бейджик – не знаю, что здесь является шифром входа.

- Мы в администрацию, - говорю ему.

- К кому?

- К любому.

- А кто вы?

- Интересуемся курсовками.

Выгнать он нас мог и без звонка «наверх», но мужчина куда-то позвонил, кому-то сказал, что гражданин и гражданка без пропусков хотя встретиться с администрацией по вопросу приобретения курсовок. Потом ответил в трубку: «Понял» и продолжил с нами диалог:

- Вы к нам еще не обращались?

- Нет.

- Обращайтесь, - он протянул мне визитку,- тут есть телефон.

Читаю на визитке: «Управление делами Президента Российской Федерации». Далее телефон, факс, электронная почта. Какие профсоюзы, какие курсовки, ох и отстали мы с супругой от реалий южной столицы страны. Русь - давно уже федеральное бюджетное учреждение при администрации «начальника».

Но как вежливо приняли, как вежливо проводили!

К шлагбауму подкатывают шикарные автобусы с высокими окнами, на меня через стекла смотрят какие-то галстуки и дамы с умными лицами. Подись, это делегаты из Москвы на форум или конференцию, подись, гости иностранные, а я хорошенький такой в красной рубашонке и шортах в клеточку крыльцо бородой подметаю.

- Уходим, - командую супруге, и первый отъезжаю пешкодралом вниз по асфальту к пляжу. Она – за мной, поглядывая влево: не мелькнет ли где за стеной санатория и прутьями его ограды знакомые ступени лестницы красивой.

Пляж этот муниципальный, вход на него свободный, антураж соответственный: слева в море стеной уходит «Русь», справа – «Беларусь», чуть дальше – бетонная линия причала резиденции начальника ручья. Для свободного входа в свободное пространство моря осталось метров сто пятьдесят побережья. Это пространство поделено на четыре секции позеленевшими от водорослей и старости волнорезами. Между ними – галька мелкой фракции, вполне пригодная для того, чтобы лежать на ней без помощи лежаков и шезлонгов. Их, кстати, нет, чтобы те, кто может позволить себе лежать с комфортом, не выделялись на фоне тех, кто лежит на камнях мелкой фракции.

У гостиницы «Hyatt», например, в районе морского вокзала, есть своя собственная площадка с лежаками, барами и шатрами. Примоститься там на лежаке стоит 4 тысячи рублей на каждого лежащего в сутки, но участок моря для купания – муниципальный, то есть общий. Как бы ты не кайфовал от возможности принимать солнечные ванны на комфортном пляжном месте под шатром, купаться в море придется вместе с простым народом, а народ на каждого, кто спускается к воде с площадки гостиницы, смотрит без искорки добродушия в глазах. Обжигающие такие взгляды, от воздействия которых на душевное самочувствие нет антипригарного покрытия в тюбике крема. Поэтому, как мне рассказали местные рыбаки, «хаятовцы» не подходят к морю и в нем не купаются, они спускаются к солярию только загорать и дышать воздухом прибоя.

Рыбаков этих со всех волнорезов около гостиницы повыгоняли, потому что после утренней рыбалки в воде плавают окурки, пакеты и куски хлеба. Одним словом, тут есть кому друг на друга зуб точить.

А на «моем» пляже нет скрежета гальки меж зубов. Рыбаки сидят, где хотят, люди лежат, кто как устроится. И простое банное полотенце, принесенное с собой, каждому в помощь.

В разгар сезона тут могут обустроиться на полотенцах человек пятьсот, а если всех посетителей поставить вертикально и никому не разрешать сидеть или лежать, то эту цифру можно смело умножить на три. Что городские власти и делают, когда информируют туристов о вместимости «доступных» пляжей.

Без всякого сомнения, я должен был сделать то, что делают на пляже – искупаться в прохладе апрельской морской воды. Быстро заскочил, еще быстрее выскочил и лег оттаивать на гальку с южной стороны волнореза, где она согрелась чуть сильнее, чем на его северной стороне. И потом долго наблюдал за мужиком, который плавал в море больше часа туда-сюда между «Русью» и причалом резиденции. В моем секторе лежали без надзора красные штаны и полотенце, супруга выдвинула версию, что это вещи того самого пловца. Нам хотелось знать, имеет ли эта версия право на жизнь.

Наконец, мужик выбрался на берег и не спеша побрел к штанам – догадливая у меня супруга, её версия о связи между штанами и мужиком оказалась вполне правдоподобной.

- Вы, наверное, километра два проплыли, - говорю купальщику и удивляюсь его возрасту: мужик старше меня.

- Вообще-то, я проплываю ежедневно три километра. Сегодняшний день ничем не отличался от других, - отвечает мне подчеркнуто интеллигентно дядечка в мокрых трусах.

Мы с ним познакомились, он член международной команды ветеранов спорта, готовится к массовому заплыву через Ла-Манш. Живет тут, в Сочи, и тоже неподалеку от резиденции. Везет мне на спортсменов.

Уходили мы с пляжа вместе с морским пловцом, но угнаться за ним наша семейная пара не смогла: шагает он в гору широко, а дыхание у него от этого чаще не становится. Силен, мужик.

Когда мы вновь забрались на холм и приступили к спуску с его вершины в сторону нашей веранды, ситуация на дороге у стены резиденции изменилась: машины не шуршали шинами в попутном или встречном направлении. Опустел дорожный просвет. Маячили на тропинке только я, супруга и около сотни полицейских вдоль бордюра.

Со стороны моря послышался гул приближающихся вертолетов. Нам было хорошо видно, как они пролетели над синим горизонтом, потом повернули в нашу сторону. Свистящий звук шлепков их лопастей по воздуху слился с ревом двигателей и превратился в грохот над головой. Два вертолета зависли, а один начал снижаться к нам все ближе и ближе. Как он гремел, свистел и барабанил в уши! Библейские огненные колесницы, языческие драконы народных сказаний – эти картины впечатляют воображение, но они не рвут в клочья барабанные перепонки читателя «откровений» или слушателя древнерусского певца Баяна. А тут прямо по ушам колотушкой винтов: бум, бум, бум, бум…

Если суждено Властелину Мира явить себя человечеству когда-либо где-либо, он может это сделать на вертолете – выглядеть будет впечатляюще. Лопасти сделать во всю ширь неба, двигатель включить в режим форсажа, чтобы достиг мощности вулканического взрыва, такая вертушка если загрохочет – все падут на землю в обморочном состоянии, покаявшись сразу и неудержимо до полного очищения внутренностей своих греховных тел.