Страница 107 из 108
Для людей с реалистичным взглядом проблема состоит скорее в том, до какой степени может существовать отношение непрерывности между умирающим миром и миром будущего; иными словами, какие элементы старого мира продолжат существовать в новом. В древних традиционных учениях господствующая точка зрения состоит в том, что один период от другого отделяет некоторая лакуна: новый период будет характеризоваться не постепенным исцелением и возрождением, а новым началом, резким изменением, вызванным событием божественного и метафизического порядка. Таким же образом старое дерево не цветет вновь, а умирает, а из его семян вырастает новое дерево. Это ясно демонстрирует, что отношения непрерывности между двумя периодами обладают лишь относительным характером, и, как бы тони было, не затрагивают массы и великие структуры цивилизации. Они касаются только сущностных жизненных элементов, как семена по отношению к растению.
Таким образом, одной из многих иллюзий, которые нужно отбросить, является питаемая теми, кто пытается увидеть в процессах распада высшую логику, и кто думает, что так или иначе старый мир должен умереть, чтобы вызвать к жизни новый мир, к которому человечество, несмотря ни на что, и направляется. Единственный мир, к которому мы сегодня направляемся —это просто-напросто мир, собирающий и резюмирующий в крайней форме все то, что было активным в фазе разрушения. Такой мир не может быть основой ничего имеющего смысл, не может предоставить даже в иной форме материал, из которого традиционные ценности могут вновь проявиться, потому что он представляет собой как раз воплощенное организованное отрицание этих ценностей. У современной цивилизации как целого нет будущего в положительном смысле слова. Таким образом, это просто идея-фикс людей, мечтающих о конце и о будущем, которое как-то может оправдать тот разрушительный процесс, через который прошел как внутренний мир человека, так и мир вокруг него.
Все еще доступные в последние времена возможности касаются только меньшинства и могут быть охарактеризованы следующим образом. Рядом с великими течениями мира все еще есть отдельные люди, которые укоренены в «неподвижных землях». Говоря в общем, это неизвестные люди, держащиеся вдали от всех перекрестков известности и современной культуры. Они живут на духовных высотах, они не принадлежат этому миру. Хотя они разбросаны по земле и часто не знают о друг друге, они объединены невидимой связью и составляют неразрывную цепь в традиционном духе. Это ядро не действует: оно лишь выполняет функцию, которой соответствовал символизм «вечного огня». Благодаря этим людям Традиция присутствует несмотря ни на что: пламя пылает невидимо и соединяет этот мир с высшим миром. Это «бодрствующие», έγρήγοροι.
Большое количество людей испытывает смутную, но тем не менее подлинную потребность в освобождении —но они не знают, во имя чего. Сориентировать этих людей и защитить их от духовных опасностей нынешнего мира, сопроводить их, чтобы они увидели истину, и закалить их волю, чтобы кто-нибудь из них смог примкнуть к фаланге, состоящей из людей первого типа—это лучшее, что еще можно сделать. Но речь идет о вещах, касающихся только меньшинства, и нельзя обманываться, думая, что таким образом могут произойти заметные изменения в судьбах многих людей. Так или иначе, это единственное оправдание материального действия, которое еще может быть выполнено некоторыми людьми Традиции, живущими в современном мире—в среде, с которой они никак не связаны. Чтобы вышеупомянутое направляющее действие удалось, нужны «свидетели», которые всегда будут указывать на ценности Традиции, все более бескомпромиссно и твердо по мере усиления антитрадиционных сил. Даже хотя эти ценности сегодня нельзя осуществить, из-за этого они не сводятся просто к «идеям». Это критерии. Когда даже элементарная способность судить будет совершенно потеряна, тогда наконец опустится последняя ночь. Пусть люди нашего времени с большим или меньшим самодовольством и нахальством говорят в этом отношении про анахронизм и антиисторичность. Мы знаем, что это алиби их поражения. Оставим современных людей их «истинам» и единственной заботе остаться на ногах посреди мира руин. Хотя сегодня реальное действие, как мы уже сказали, едва ли возможно, упомянутая нами ранее фаланга всегда может выстроить внутреннюю защиту. В одном древнем аскетическом тексте говорится, что в начале закон свыше был выполним; люди, пришедшие позже, могли выполнять только половину; а в последние времена выполняться будет только малая часть —для людей, живущих в эти времена, возникнет великий соблазн, и те, кто выдержат это время, обладают величием, превосходящим величие людей древности, богатых трудами. [882] Сделать ценности истины, реальности и Традиции видимыми тем, кто не хочет «этого» и смутно ищет что-то «иное», означает предложить некоторые точки опоры, чтобы великий соблазн не смог господствовать над всеми там, где материя кажется уже сильнее духа.
В итоге нужно рассмотреть и третью возможность. Для некоторых путь ускорения может быть наиболее подходящим, потому что в некоторых условиях многие реакции эквивалентны тем судорогам, которые только продляют агонию, и, замедляя конец, также замедляют и приход нового принципа. Таким образом, можно говорить о принятии, вместе с особым внутренним отношением, наиболее разрушительных процессов современной эпохи, чтобы использовать их для цели освобождения: это как обратить яд против него же или «оседлать тигра» [883] .
Изучая процесс упадка в западном обществе, мы указали на ирреализм как на наиболее его значимый аспект. Отдельный человек в некоторый исторический момент совершенно не знает о духовности как о реальности. Даже чувство себя он испытывает в смысле мысли, рефлексии; это психологизм. В итоге его мысль и рефлексия создают мир миражей, иллюзий и идолов, которые замещают духовную реальность; это гуманистический миф культуры, пещера теней. Вместе с абстрактным миром мысли возникает и романтический мир «души». Появляются разнообразные творения сентиментализма и веры, индивидуалистического и гуманитарного пафоса, сенсуализма и полноценного героизма, смирения и мятежа. Но также заметно, что этот нереалистичный мир уже направляется к своему концу, и что глубинные, стихийные силы почти что подавили мифы романтического и индивидуалистического человека в том мире, где «реализм» господствует над всяким идеализмом и сентиментализмом, а «гуманистический культ души» преодолен. Мы уже указали на течения, которые видят предпосылки новой универсальной цивилизации в разрушении «Я» и освобождении человека от «духа».
Касаясь пути, о котором мы упомянули, нужно сказать следующее: здесь необходимо установить, до какого момента можно извлекать пользу из таких разрушительных переворотов; до какого момента, благодаря внутренней стойкости и ориентации на трансценденцию, нечеловеческий элемент современного «реалистического» и активистского мира вместо бытия путем в субчеловеческое измерение —как в случае с большинством последних форм —может благоприятствовать опыту высшей жизни и высшей свободы.
Это все, что можно сказать о некоторой категории людей, имея в виду конец времен, —категории, которая по своей сути не может не соответствовать меньшинству. По этому опасному пути можно пройти: это испытание. Чтобы оно было завершено и стало решающим, необходимо следующее: мосты должны быть сожжены, никакой поддержки, никакого возврата; никакого иного выхода, кроме пути вперед.
Для героического призвания типично встречать наиболее стремительную волну, зная, что впереди на равном расстоянии ожидают две судьбы: тех, кто окончит свое существование в распаде современного мира, и тех, кто вновь обретет себя в центральном и господствующем потоке нового течения.
Перед видением Железного века Гесиод воскликнул: «Вот бы мне не родиться в это время!». Но Гесиод обладал пеласгским по своей сути духом, неосведомленным о высшем призвании. Для других натур существует иная истина: к ним приложимо учение, о котором мы немного сказали выше, также известное и на Востоке: [884] хотя последняя эпоха, Кали-юга, является эпохой ужасных разрушений, те, кто живет в ней и, не смотря ни на что, смог выстоять, могут добиться плодов, нелегко достижимых для людей, живших в другие эпохи.
[882]
Apoftegmata Patrum (apud A. Stolz, L'ascesi cristiana, Brescia, 1944, p. 2).
[883]
В нашей книге, называющейся как раз «Оседлать тигра» (Cavalcare latigre, Scheiwiller, Milano, 1961), мы попытались указать на экзистенциальные ориентации, которые в эпоху распада могут служить этой цели.
[884]
См., например, Вишну-Пурана, VI, 2.