Дотянуться до моря

— Ждал, пока подельники, которые приняли в кювете мешок с деньгами, считали и проверяли наличку, — прокомментировал я. — Профессионально шифруются, гады!

Николай Николаевич с Мариной был уже как старый друг, и в деталях рассказал, как теперь будут развиваться события. Просто порвать протоколы не получится, потому что сам факт задержания пассажира с наркотиками был «засвечен» еще вчера. Но раньше Киру «светила» 307-я статья местного У-Ка за приобретение и перевозку наркоты с целью сбыта (от трех до восьми, а с учетом количества изъятого — и до десяти), то теперь обвинение перепишут на 309-ю, «без цели сбыта», и не будут упоминать в протоколе ампулы с «метом» — это «всего» до трех лет, а по сложившейся судебной практике — полтора-два года условно. Из-по стражи его выпускают под «подписку», максимум через неделю будет суд, и после вынесения условного приговора Кир физически свободен, как муха в стратосфере. Особо Николай Николаевич предупредил, чтобы мы не пытались вывезти сына из страны до вынесения судебного решения. Нет, на границе проблем не возникнет, потому что в розыске он не числится. Но при неявке подсудимого судья однозначно вынесет не условное, а безусловное наказание, а между Россией и Украиной действует соглашение о выдаче беглых преступников. Оно вам надо — до истечения срока давности жить под страхом, что в один прекрасный миг сына сгребут и выдадут сопредельному государству для отсидки?

— Вот так обстоят дела, — закончила изложение диспозиции Марина. — По-моему, нормально, нет?

— Насколько эту ситуацию вообще можно назвать нормальной, — пробурчал я. — Наилучший выход из наихудших.

— Да и хрен с ним! — дернула бровью Марина. — Главное, что Кирилл на свободе!

Я скосил на нее глаза: Маринино усталое лицо светилось, и разобраться в том, было ли это утилитарное счастье выполненного материнского долга, или какое более сложное чувство, не представлялось никакой возможности.

В отеле мы пообедали, и Марина улетела забирать с вокзала Кирилла с Лизой. Она настояла, чтобы на этом этапе я не принимал участия в воспитательных переговорах с молодыми людьми, — я не возражал. Я поднялся в номер, врубил на полную мощность кондиционер и повалился на кровать. В тяжелой полудреме, борясь с генерирующимися перевозбужденным мозгом видениями, я проворочался почти три часа. Из этого липкого состояния меня вырвал телефонный звонок. Звонил Ведецкий, и я рванул трубку к уху.

— Самое главное, Арсений Андреевич, — даже не поздоровавшись, с места в карьер начал обычно всегда предельно вежливый адвокат. — Вы еще за границей, или, не дай Бог, уже вернулись на территорию родной отчизны?

— Нет, еще не успел… не успели, — ошеломленный таким началом, немного замешкался с ответом я. — Завтра собирались возвращаться, может быть, послезавтра.

— Настоятельно советую вам с возвращением повременить, — с серьезностью Сфинкса сказал Ведецкий. — Я только что вышел от следователя, информация самая неутешительная. Выписан ордер на ваш арест, вы подозреваетесь в убийстве гражданина Эскерова Аббаса Мерашевича.

Мое сердце ухнуло в пятки, по пути так ослабив колени, что я опустился на кровать.

— Господи, что за бред? — совершенно риторически спросил я, безуспешно борясь с противными вибрациями голоса. — На каком основании они меня подозревают?

— Ну, к сожалению, основания у них есть, — сухо ответил адвокат. — При повторном осмотре места преступления они обнаружили пулю калибра 7,62 миллиметра от пистолета ТТ. Они сопоставили эту пулю с показаниями гражданки Эскеровой Ивы Генриховны о том, что она долгое время состояла с вами в любовной связи, а также о том, что вы от нее знали, что ее муж собирался ехать на машине в населенный пункт Эльбурган. Генетическая экспертиза подтвердила, что погибший — Аббас Эскеров. С этим они пошли к прокурору с запросом ордера на обыск вашей дачи, где по показаниям той же гражданки Эскеровой вы жили последние несколько дней, поссорившись с женой. Но, думаю, прокурор вряд ли дал бы ордер по таким хилым уликам, но решающим явился факт, что вы выехали за пределы страны, что подтвердили на таможне. Еще раз вынужден вам попенять, Арсений Андреевич: ни в коем случае не следовало говорить об этом следователю. Но сделанного не воротишь, и прокурор ордер на обыск дал. Не догадываетесь, что было обнаружено в процессе обыска?

— Господи, неужели пистолет? — осененный страшной догадкой, простонал я.

— Не просто пистолет, а пистолет ТТ со спиленными номерами, с одной отсутствующей пулей в обойме, из которого недавно стреляли, — прокомментировал мою догадку Ведецкий. — И — самое главное — с отпечатками пальцев человека, чьи отпечатки также были найдены повсюду, то есть, предположительно, хозяина дачи. С вашими отпечатками, Арсений Андреевич. Следствие полагает, что баллистическая экспертиза подтвердит соответствие пули с места преступления, и найденного у вас пистолета.

— Этого не может быть! — почти беззвучно выдавил сквозь голосовые связки я.

— Чего не может быть? — уточнил адвокат. — Чего конкретно? Пистолета у вас на даче? Ваших отпечатков пальцев на нем? Того, что из этого пистолета убили человека?

— Ничего не может быть! — слабо закричал я. — У меня никогда не было никакого пистолета, я не держал его в руках и не стрелял из него в Аббаса Эскерова. Это бред, сон, какая-то фантастическая мистификация!

Ведецкий молчал, несколько секунд я слышал только тишину на другом конце провода.

— Но алиби у вас, надо полагать, нет, — мрачно не то спросил, не то констатировал адвокат.

— Нет, — подтвердил я. — Вечером накануне убийства мы с женой повздорили, и я под ночь уехал на дачу. Никакой охраны или дежурного у нас там нет. Так что, полагаю, никто меня не видел, и что я приехал и не выезжал, удостоверить не сможет. Что я всю ночь провел в своей постели, подтвердить тоже, к сожалению, некому.

В ответ адвокат выдал новую порцию молчания.

— Я верю вам, — наконец, откликнулся он. — Мне обязательно нужно было услышать все это от вас, потому что, исходя из улик, обвинения против вас более чем серьезны. И если бы я не знал вас столько лет, мне было бы тяжело с ними не согласиться. К счастью, я хорошо вас знаю, поэтому будем исходить из того, что вас мастерски подставили. Пистолет вам подбросили, предварительно перенеся на него ваши отпечатки. Нет предположений, кто мог бы иметь на вас такой зуб, чтобы это все придумать, организовать и выполнить? Машину во дворе никому не царапали? Громко музыку по ночам не слушаете?

При всей катастрофичности ситуации я не выдержал и нервно засмеялся.

— Вроде, нет. Так что кто бы это мог быть, даже не представляю.

— Подумайте, — посоветовал Ведецкий, — подумайте хорошенько. Дыма без огня не бывает, кому-то вы сильно наступили на хвост. Не думаю, что возможных вариантов может быть много.

— Может быть, мне лучше все-таки вернуться? — спросил я Ведецкого. — Ну, потихоньку, без афиши, разумеется. Думаю, в Москве у меня было бы больше возможностей…

— Не вздумайте! — перебил меня адвокат. — Уверен, вас уже объявили в федеральный розыск, это сейчас быстро делается. Это означает, что вы будет в базе данных на любой таможне, самолетом ли вы полетите, поедете ли поездом или на машине. Вас арестуют сразу же по пересечении границы. Разве что, как Владимир Ильич, пешком по льду Финского залива. Но не сезон нынче, лед тонкий.

— А здесь они меня не достанут, часом? — ощущая нехороший холодок в груди, спросил я Ведецкого. — Международный розыск, Интерпол и прочее?

— Так быстро — нет, — успокоил меня адвокат. — Процедура объявления подозреваемого в международный розыск, к счастью, гораздо сложнее, чем в случае с розыском внутрироссийским, и требует гораздо больше времени. Так что на какое-то время там, где вы сейчас, вы в безопасности.

Условившись, что Ведецкий будет «держать руку на пульсе» моего дела и немедленно обо всем меня информировать, распрощались, договорившись в любом случае созвониться в понедельник. Закончив разговор, я так и остался сидеть на кровати, безвольно опустив руки между коленями. Нужно было думать, откуда на меня в добавку ко всем прочим свалилась еще и эта огромная, неподъемная проблема, но мыслей не было совсем. В голове бесконечной заезженной пластинкой крутилась одна-единственная фраза из глупого старого анекдота: «Все, Петька, приплыли!» Не знаю, сколько времени я просидел бы в состоянии гроги, но, к счастью, вернулась в номер Марина. Не просто вернулась, а ворвалась, как ураган.