Страница 10 из 18
С какой целью его применяли амазонки? Только ли как украшения? У Геродота есть интересное описание скифских амазонок, которые, по его мнению, произошли от скифских юношей – савроматов и прибывших из Малой Азии на кораблях амазонок. Так же, как и их прародительницы, скифские амазонки жили обособленно от мужчин, сходясь с ними для короткого сожительства и воспроизведения рода. Скифские амазонки сохранили традицию удаления одной (правой) груди. Только делали это не таким варварским путем, как амазонки из Малой Азии – с детства натирали правую грудь порошком из рифейского камня, который якобы задерживал рост. Это, конечно, интересная легенда, но она заставляет задуматься о необычайных, еще недостаточно изученных свойствах амазонского камня. Кстати, любопытная вещь: один мой знакомый врач по фамилии Волчек очень заинтересовался амазонским камнем, когда я рассказал ему эту легенду. По его мнению, в минеральном царстве должны содержаться элементы, задерживающие рост, такие как рубидий. Еще Вернадский обратил внимание на очень высокое содержание рубидия – свыше 3 % в нашем ильменском амазоните.
– И что же, ваш доктор решил провести эксперимент? – изумился я.
– О нет! – улыбнулся Калиныч. – Женскую красоту, данную природой, нельзя портить. Он пытается создать на основе этого камня лечебный препарат для замедления роста доброкачественных и злокачественных опухолей. Как знать, может, амазонский камень преподнесет сюрприз и в нетрадиционной медицине. Вот и все, что я хотел сказать вам о камне, который по праву надо назвать амазонским – в честь легендарных женщин-воительниц.
Я, потрясенный всем услышанным, стал благодарить Калиныча и с сожалением прощаться. Тот, видимо, почувствовав мое состояние, промолвил:
– А вы не хотели бы денек задержаться у нас, чтобы осмотреть все амазонитовые копи? Можете переночевать у нас – спальный мешок найдется, а вы, геолог, должны быть привычны ко всему.
Я с нескрываемой радостью принял приглашение. Устроившись на ночлег в отдельной комнате, я долго ворочался, вспоминая заинтриговавшие меня рассказы Калиныча. А когда я наконец заснул, мне приснился удивительный сон: будто бы сижу я рядом с копью и держу в руках огромный кусок амазонского камня. А вокруг стоят негодующие девы с обнаженной грудью, готовые пронзить меня копьями. Вероятно, они решили наказать меня за то, что я без разрешения взял их камень. От страха я выронил амазонит из рук и тут же проснулся. Яркие лучи утреннего солнца проникали через открытое настежь окно комнаты, где прошла моя ночевка. На душе было светло и радостно в предчувствии новых неизгладимых впечатлений в Ильменском заповеднике.
Там, где амазонки добывали свой камень
– Ну как спалось вам в нашем заповедном месте? – спросил меня утром Калиныч. – Какие сны навеял на вас Морфей?
– Спасибо, хорошо, – ответил я, – вот только сон мне Морфей навеял страшный, от которого я аж проснулся под утро.
И я рассказал Калинычу о том, что мне приснилось. Он весело рассмеялся, а затем, пригладив бородку клинышком, уже серьезно промолвил:
– Сон у вас, молодой человек, действительно необыкновенный, можно сказать, вещий. Да-с! Стало быть, глубоко вошла в ваше сознание моя информация об амазонках. И это хорошо, ибо подвигнет вас дальше к познанию и серьезному изучению этого самого удивительного камня.
Мы беседовали в кабинете Петра Калиновича, уставленном полками с камнями и геологическими картами. Только небольшой столик с электроплиткой и стоящим на ней медным чайником, кружки и нехитрая снедь скрашивали суровую деловую обстановку. В ожидании чаепития словоохотливый Калиныч продолжал и дальше посвящать меня в тайны амазонского камня.
– То, что в Ильменах существовали древнейшие копи с амазонским камнем, – это факт. Еще в XVIII веке первопроходцы вроде Ивана Раздеришина и других нашли эти копи и назвали их «чудскими». В старые времена все древнейшие копи называли так, от слова «чудь», означающего какой-то неизвестный «чудной» народ. Ну а сейчас мы должны восстановить справедливость. Я бы назвал их «копями скифских амазонок».
– А сохранились ли до настоящего времени эти древние копи? – спросил я.
– К сожалению, установить точно место, откуда брали свой камень амазонки, весьма затруднительно, – ответил Калиныч. – За двести лет уральские горщики в поисках самоцветного камня накопали сотни ям-копей. За долгие годы хищнической добычи старатели дочиста выбрали знаменитые топазы из прутковской копи, бериллы, фенакиты и лучшие амазонские камни. Только в 1920 году был положен конец этому беспределу, и замечательная уральская кладовая была превращена в Ильменский заповедник. Здесь, на небольшой площади в 150 квадратных километров, обнаружено 144 минерала – от самых простых до редчайших и сложных по своему составу. Источниками всех драгоценных камней в Ильменах являются пегматитовые жилы – их геологи разделяют на несколько типов. Но нас интересуют амазонитовые пегматитовые жилы. В настоящее время насчитывается 65 копей, заложенных на жилах амазонитов. Вот, взгляните на схему расположения копей в заповеднике – жилы с амазонитом показаны на карте квадратиками.
Петр Калинович, взяв в руки линейку, стал показывать на карте эти самые копи.
– Вот видите – большая часть амазонитовых копей располагается между озерами Ильменским и Аргаяш вблизи железной дороги. Здесь находятся знаменитые копи Стрижова, известные еще с 1843 года, содержащие превосходный амазонит, а с ним в компании драгоценные камни топаз, берилл, аквамарин. Правда, этих камней вы уже не сыщете – давно все выбрано, но в отвалах можно найти яркий и сочный амазонит.
Здесь же можно встретить «письменский амазонит», который Ферсман окрестил «еврейским камнем».
Рис. 8. Ильменские горы на Южном Урале (по Д. С. Белянкину, 1915 г.)
В нем ростки дымчатого кварца образуют красивую письменную структуру, напоминающую древнееврейские письмена. В некоторых копях, например, блюмовской, амазонский камень переходит в розово-красный полевой шпат – микроклин и образует вместе с кварцем красивую породу, которую в Ильменах окрестили ситцевой.
А в некоторых амазонитах можно встретить удивительный оптический эффект – красивый перламутровый отблеск из-за наличия тонких ориентированных вростков (пертитов) белого альбита. Такую разновидность амазонита российский минералог Герман, открывший ее в 1792 году, окрестил зеленым лунным камнем и рекомендовал использовать для ювелирных изделий. И с этим камнем вдруг произошла любопытнейшая история – его стали использовать для лечения падучей болезни или, выражаясь современным языком, эпилепсии. Да-с! Минералог Х. Фишер, описывая историю изучения амазонского камня, цитировал выдержки из старой диссертации некоего Шредера, отмечавшего, что в России в XVIII веке пользовались этим камнем для лечения эпилепсии. Это еще одна загадка амазонского камня.
А разве не загадка – происхождение его необыкновенной окраски? Вы здесь, в копях, нигде не встретите одинаковой окраски – она варьируется от зеленовато-голубого и голубовато-бирюзового и переходит в яблочно-зеленый, травянисто-зеленый и изумрудно-зеленый, как у драгоценного камня. Нежность и разнообразие тонов амазонского камня в Ильменах по праву составили ему всемирную славу.
Зеленая окраска полевого шпата, минерала, широко распространенного в природе, – явление уникальное. Чем она вызвана? Многие исследователи в разное время пытались разгадать природу зеленой окраски амазонского камня. Вначале ее связывали с примесью меди – по аналогии со сходными по цвету малахитом и бирюзой. А после того как обнаружилась способность амазонита обесцвечиваться при нагревании до температуры 300–500 °C, окраску его стали объяснять примесью органического вещества. Это вещество якобы постоянно присутствует в амазонском камне и выгорает при его нагревании. Однако дальнейшие эксперименты с амазонским камнем показали всю несостоятельность первоначальных гипотез. Уже в наши времена амазонитовую окраску получили искусственным путем при длительном облучении полевого шпата (микроклина) рентгеновскими и радиоактивными лучами. Но, как оказалось, одного облучения недостаточно, чтобы вызвать окраску.