Шагатели, Книга первая

Возле гостиницы, нелепо завалившись на одно крыло, догорал гиперфлаер. Супогреев остановился, вспомнив о маленьком поручении, которое ему навязал Председатель Научного Комитета при Мировом Совете.

- Где? - спросил он у ближнего к нему автоматчика. - Профессор этот хренов. Где?

- Как приказано - спеленали, в номере отдыхает, - доложил спецназовец.

- Покажи, - приказал полковник.

Они прошли в номер Серёжи, где хлюпая в кровь разбитой физиономией, на полу сидел профессор Науменко. Правой рукой он был пристёгнут к батарее наручниками. Над ним стоял человек в камуфляже Санитарной службы и явно намеревался пнуть по роже декана филологического факультета Университета Генетической Социологии.

- Отставить, боец, - сказал полковник.

Боец молниеносно выполнил разворот "кругом" и, замерев по стойке "смирно", выпучив глаза, проорал:

- Рядовой Мельник, боевая задача выполнена, потерь нет!

- По морде. Зачем? - спросил Супогреев.

- Господин полковник, задержанный оказал сопротивление, ефрейтору Рощину плечо вывихнул! - доложил Мельник и уже тише виновато добавил: - Кабан-то здоровый.

- Пожилой интеллигентный человек, - удивился полковник, - вывихнул плечо ефрейтору Санитарной Службы?

- Так точно.

- Как же так? - расстроился Супогреев.

- Он это, - замялся Мельник, - борьбой, похоже, занимался.

- Ах вот оно что! Борьбой значит. Вот же штатские пошли. Да, солдат?

Мельник промолчал и тогда Супогреев прошипел сквозь зубы:

- Ефрейтору Рощину после выхода из санчасти трое суток гауптвахты.

- Есть!

- Вам, рядовой Мельник, тоже трое суток гауптвахты.

- Так точно!

- И обоим месяц усиленных тренировок по рукопашному бою.

- Есть месяц усиленных тренировок.

Один из автоматчиков, сопровождавших полковника, стукнул себя кулаком по ладони и пообещал:

- Мельник, я с тобой позанимаюсь.

Мельник сильно затосковал, а профессора отстегнули от батареи, усадили в кресло. Лицо оттёрли от кровищи, дали воды. Постепенно приходя в себя Науменко начал качать права.

- Я это так не оставлю, - шамкал он разбитыми губами. - Я на вас управу найду. Даже не надейтесь, что это вам сойдёт с рук.

Видя, что профессор оправился, Супогреев дёрнул головой и бойцы вышли из номера, плотно прикрыв за собой дверь. Полковник присел на кровать напротив Науменко, а тот, прижав платок к разбитому носу, всё не мог остановиться:

- Вы что же себе позволяете? Я не абы кто, я, если хотите знать... Ой!

Профессор схватился за колено и жалобно скривился. Он даже не заметил, как полковник пнул его в коленную чашечку.

- Юрий Петрович! Дорогой вы наш! - задушевно и немного торжественно сказал Супогреев. - Я уполномочен передать вам благодарность от нашего командования за помощь в раскрытии подпольной торговой сети в закрытом секторе.

- Мне? - изумился Науменко.

- Вам, вам! - заверил полковник. - Ну, и конечно этому вашему студенту. Но ведь он действовал под вашим руководством?

- Ну да, - несколько неуверенно подтвердил Науменко. - Под моим.

- Вот видите! Шустрый парень. Вычислил агента, через него мы всю организацию накрыли. Вы и представить не можете, как далеко тянутся нити этой преступной паутины!

- Не могу, - согласился профессор.

- Кстати, приятель ваш, в Мировом Совете который, арестован.

- Остяков? - у Науменко перехватило дыхание, и он снова начал жадно пить воду.

- А я не знаю, - махнул рукой полковник. - Не знаю, как его звать, этим другое ведомство занималось. Сейчас они всех повяжут, кто с ним контакт имел. Но вам-то беспокоиться не о чем, да профессор? Вы же с ним не имели? Контактов?

- Нет! - Науменко так затряс головой, что с носа полетели капельки крови.

- Вот и отлично! - обрадовался полковник. - А моих идиотов, вы уж простите, что помяли вас. Сами понимаете, люди военные, мозг без извилин.

- Я понимаю, - очень искренне сказал Науменко и даже прижал руки к груди. - Я всё понимаю, у меня никаких претензий.

- Очень хорошо.

Полковник встал, прошёлся по номеру. На глаза ему попалась валяющаяся на столе докладная записка Соломатина. Он начал читать, а профессор съёжился в кресле и даже перестал хлюпать носом. Супогреев дочитал, рассмеялся и спросил у Науменко:

- Кстати, а где он сейчас? Наш пытливый исследователь. Его, между прочим, медалью наградили. Вручить надо, как положено.

- Он, - замялся профессор, - ушёл.

- Да говорите, говорите, чего уж теперь?! В резервацию умотал?

- Я не знаю, - твёрдо сказал Науменко.

- Ну-ну, - усмехнулся полковник и в этот момент в дверь постучали.

Супогреев отворил и автоматчик сопровождения шёпотом доложил:

- Студента взяли.

- Вот молодцы! Давай его сюда.

- Затруднительно, господин полковник.

- Что значит "затруднительно"? - нахмурился Супогреев.

- Там это, такое дело, - автоматчик набрал воздуха как перед прыжком в воду и выпалил: - Ногу ему сломали!

- Что?!

- Дык он сопротивляться начал, ребята и перестарались.

- Что ж за день-то такой? - огорчился Супогреев. - Ну, вот что вы мне праздник портите?

***

Вода была очень противная на вкус, крепкосолёная, но Башмак всё равно с жадностью глотал её и никак не мог остановиться. Он лежал на горячем песке, солнце било в глаза и он никак не мог понять кто этот чёрный силуэт, который вливает ему в пересохшие губы спасительную влагу. Он поперхнулся, закашлялся и перевернулся на живот. Сразу почувствовал, как ноет разодранная спина. Его подхватили за руки и за ноги и прямо так, мордой вниз аккуратно положили на что-то металлическое, на горячее железо, пахнущее почему-то гнилой картошкой.

Невнятный бубнёж в голове постепенно разделился на голоса, потом он стал различать отдельные фразы. Говорили про него.

- Обезвоживание... спину обработать... пресной воды уже можно дать.

- Воды, - согласился Башмак и не узнал в глухом сипении собственный голос.

- Очухался, - произнёс кто-то удовлетворённо и Башмака осторожно повернули на бок.

Ему поднесли фляжку с водой, и он уже сам выхватил посудину, жадно припал губами к горлышку. Он выпил бы всю воду из ляжки и ещё ведро или два, но крупный дядька с красным лицом сказал:

- Будет, будет, покамесь, - и отнял у него флягу. - Мне не жалко, но обрыгаешься ведь. Как чувствуешь себя?

- Нормально, - с трудом ответил Башмак. - Знобит.

- Пройдёт, - уверенно сказал мужик. - Я тебя солёной водой сначала поил, сейчас подействует.

- Что подействует? - прохрипел Башмак.

- Хлорид натрия, он же поваренная соль. Соль из тебя вся вышла, а без соли помереть можно. Ну, и без воды, конечно.

Башмак, наконец, узнал его. Это был Малинников, сосед Паркинсона. И не один. Свесив рахитичные ножки с транспортной платформы, на которой они ехали, сидели все четыре дочери Малинникова. Старшая Света, близняшки Мила и Сима, младшая Таня. В руках девочки держали лопаты. Это они меня откапывали, сообразил Башмак и сказал:

- Спасибо.

- Не за что, - улыбнулась Света.

- А как вы меня нашли?

- Тётя Шура догадалась, - сказал Малинников.

- Жива?

- Жива, жива, - засмеялась Света. - Только материться всё время.

- Пластом лежит, - уже без смеха добавил Малинников. - От волков убегала, чуть ли не до нашего огорода гнали её.

- Волки? - удивился Башмак. - Давно не появлялись.

- Облавы раньше делали, вот и не появлялись, - сказал Малинников. - А последнее время Спицам не до того видать стало. Некогда. То им Тапка приспичило казнить, а то самим на виселице поболтаться.

- Нету больше Спиц, - согласился Башмак. Ему было хорошо и спокойно. Озноб прошёл, мягкое покачивание платформы убаюкивало.

- Спиц нету, - сказал Малинников, - а вот Тапок с утра по радио рассказывает, что ты прибор спёр, который вечную жизнь всем желающим обеспечить может. Правда что ли?