Тайна гуннского камня

Когда я сказал ему, что родом с Горного Алтая и по национальности кыпчак, то он крайне удивился и сказал, что наконец-то видит живого кыпчака. Он поведал мне, что мы, кыпчаки, принадлежим к самому древнему славянскому народу – русам, которые жили в Сибири, в Саянских горах. Откуда они и пришли в Горный Алтай. Этот ученый-прапорщик сказал, что у нас, кыпчаков, с русскими одни корни, хотя мы и говорим на разных языках, а что касается сельсоветчиков – это не есть настоящие русские. На мутных волнах революции поднялась наверх всякая шантрапа. «Кто был ничем – тот станет всем», – как поют они в своем гимне. Но это ненадолго – придут на смену им другие – умные и честные.

– Ты веришь в светлое будущее нашего народа, дядя Федор? – спросил Бронтой.

– Верю! Без веры нельзя жить. Может, придется ждать долго, возможно, мы не дождемся, а дети и внуки его увидят.

Эти вечерние посиделки и беседы скрашивали затворническую жизнь Бронтоя, но потом, возвращаясь в свою темницу, находясь в полном одиночестве, он мучился от своей беспомощности, безумно тосковал по жене и сыну. Он замкнулся в себе, в своих переживаниях и, казалось, потерял интерес к жизни.

Проницательный Тодош понял состояние своего пациента, и у него созрел неожиданный план. Во время очередной вечерней встречи друзей Тодош перешел к делу. Он начал издалека:

– Орел с перебитым крылом все равно полетит в свое гнездо, к своим, не ведая, долетит ли он или расшибется – потому как он гордая и сильная птица. Мы, кыпчаки, сильны духом и телом, и Бронтой докажет это, вырвавшись на волю к своим.

– Я готов хоть сейчас лететь к своим даже с одним крылом, если бы оно у меня было, – мрачно усмехнулся Бронтой.

– А мы тебе поможем это сделать, – с загадочным видом сказал Тодош.

– Да как это возможно, дядя Федор? – вырвалось у Ромиро. – Ведь Бронтой не дойдет даже до своего дома – теперь сельсовета. Тьфу на них!

– А вот как, – начал объяснять Тодош. – Вооружимся опытом наших предков-воинов.

Раненого Бронтоя посадим на коня, а специальным деревянным каркасом прочно прикрепим к седлу – будет неподвижен, как в футляре – так перевозили раненых с поврежденным позвоночником. Ты, Ак-Билек, как искусный плотник, сделаешь это приспособление, а я тебя помогу, как консультант. Коня я вам своего дам, он у меня крепкий и покладистый, будете вести его под уздцы, не торопясь, по лесным тропам, глядишь, за день и управитесь – дойдете до селенья найманов. Ну, а там его женка Туяа, моя ученица, долечит своего муженька. Главное исцеление – исцеление любовью, – закончил Тодош.

План этот понравился всем. Бронтой впервые просиял:

– Спасибо тебе, дядя Федор, и вам, друзья, за мое воскрешение. Век вам этого не забуду.

– Подожди благодарить, – остановил его Тодош. – Сначала надо провести эту операцию грамотно без шума и осечки. А теперь, не откладывая, начнем готовиться.

Через пару дней все было готово к походу. Ак-Билек изготовил деревянный корсет, который не раз примеряли на Бронтоя, крепили к седлу, пока не убедились в надежности этого устройства. Теперь друзья были готовы совершить тайно этот необычный поход в кочевье найманов.

Исход найманов в Монголию

Ночи стояли ясные, светлые и с началом сентября уже по-осеннему холодные. Где-то в предутренний час друзья уже стали собираться в путь. Варвара поставила самовар, собрала им в дорогу солидный узелок с испеченными накануне пирожками и шанежками. После короткого завтрака в утренних сумерках, когда еще все село спало, они вышли из дома. Тодош с Варварой и дочкой Машей вышли из ворот проводить и благословить на удачную дорогу.

Ак-Билек шел впереди, держа за уздцы коня, на котором восседал в деревянном корсете Бронтой. Ромиро подстраховывал его сбоку. Они незаметно вышли за околицу села и пошли по тропе через густой дикий лес, где еще водились лоси, медведи и другое зверье, но они им были не страшны. Главная опасность осталась позади, и теперь они, спокойно и не спеша, передвигались по лесным тропам, хорошо знакомым Бронтою еще с детства. Несколько раз им перебегали дорогу то рыжая лиса, то перепуганные длинноухие зайцы. Ак-Билек шел впереди, держа за уздцы коня, а Ромиро, перекинув через плечо ружье, шел сбоку подстраховывая верхового Бронтоя.

– Не крути башкой, держись крепче, – покрикивал он на своего подопечного, ошалевшего от запаха леса и пьянящего душу чувства свободы.

Бронтой устал от неподвижного сиденья, сжатый как в тисках деревянным каркасом, было жарко, и пот разъедал глаза. Но душа его ликовала, а в памяти, как в калейдоскопе, мелькали обрывки из прошлого. Они проехали вблизи того памятного места, где он попался в охотничий капкан. Выручила Туяа – его любимая и единственная женщина, ниспосланная ему самой судьбой. Он возвращался к ней и своему сыну Ялату. Правда, не в том качестве – покалеченный, неходячий, облаченный в «деревянные доспехи».

«Что я скажу своим при встрече? Как жить дальше?» – эти невеселые мысли роились в голове Бронтоя по мере приближения к заветной цели.

Друзья, не спеша, с короткими остановками, прошли трудный путь по лесной чаще. Уже во второй половине дня они подошли к оголенной гряде каменистых холмов, окаймляющих долину. Тропа оборвалась, и перед путниками встала естественная преграда – относительно крутой (под 30–40 градусов) склон холма, который надо было перевалить. Пока они шли по ровной местности, Бронтой сидел вертикально, в деревянном каркасе, жестко закрепленном к седлу. А как быть сейчас, при подъеме на гору? Друзья остановились в раздумье.

– Ну, Ак-Билек, скажи, как поступали твои предки-воины в таких случаях? – с подначкой спросил Ромиро.

– Это знает только твой дядя Федор, – изрек Ак-Билек. – А мы этот случай не предусмотрели заранее.

– Да бросьте спорить, – не выдержал Бронтой. – Надо делать, а не размышлять. Чем больше думаешь – тем страшнее. Сделаем так: ослабьте крепления к седлу, наклоните меня к голове коня, чтобы я обхватил ее крепко-накрепко, а вы потихонечку толкайте нас.

Так и поступили. Ак-Билек, взяв коня за уздцы, стал прокладывать путь, а Ромиро сбоку подстраховывал. После долгого и утомительного штурма склона они достигли узкой седловины, через которую проходил перевал. Отсюда хорошо открывался прекрасный вид на широкую изумрудно-зеленую долину, ведущую к кочевью найманов. Спуск был не менее трудным: конь, чувствуя запах луговых трав и близость отдыха, ускорял свое движение. Его приходилось сдерживать, чтобы не оступился – падение грозило большой бедой для Бронтоя. Но друзьям повезло: они благополучно спустились в долину и сделали короткую остановку.

– Ну как, Бронтой, пустить тебя на землю, чтобы справить надобность? – спросил Ак-Билек.

– Нет у меня этой надобности – руки, ноги и все одеревенело, ничего не чувствую, – ответил Бронтой. – Одно желание есть – поскорее доехать.

– Теперь уже близко, потерпи уж до конца, – ответил Ак-Билек. – На вот, подкрепись слегка, – сказал он, подавая другу бутылку с молоком и хлеб. – А мы пока с Ромиро покурим.

– Друзья! У меня к вам просьба: о том, что со мною произошло – молчок! Сказывайте, что я грохнулся со строптивого коня, ну, и малость поломался. Не хочу омрачать встречу. Вот приедем, отдохнем в моей юрте, посидим, с радостью отметим мое возвращение.

– Мы уже раз отмечали твое возвращение, Бронтой. А чем оно кончилось? – усмехнулся Ак-Билек.

– Могло и совсем плохо кончиться, не будь нас с тобой, Ак-Билек, – подал голос Ромиро.

– Бронтоя спасло, что был выпимши, это дядя Федор еще сказал.

– А ты помнишь, Ром, как ты схватился за висевшее на стене охотничье ружье, когда «красноперый» избивал Бронтоя? А? Хорошо, что я тебя схватил за руку и остановил – иначе бы всех нас перестреляли, – воскликнул Ак-Билек.

– Да, не выдержал я этого злодейства, и чуть было не натворил беды, – признался Ромиро.

– Знаешь, судьба для нас всех оказалась счастливой!