Морфы

- Или возьмем что-то приятное, - продолжила Васька. - Свет, назови что-нибудь приятное.

- Теплое море, - зажмурилась Света.

- Отлично, - согласилась Васька. Она обычно не любила соглашаться, но причину этого мы поняли тут же. - Представь, ты посреди теплого моря — в нескольких километрах, если не десятках от любого берега. И ближайшая суша — дно.

Света хлюпнула носом. Похоже, представила.

- Мой любимый клубничный коктейль, - Васька не обратила внимание на испортившееся настроение Светы. Как всегда, впрочем. - Я уверена, что проснусь от ужаса, если во сне упаду в чан с ним или мне попытаются залить ведро самого лучшего молочного коктейля рот насильно. И это работает со всеми, у кого нет недостатка ума. Кстати, и это тоже верно — чем изощреннее ум того, кто видит сон, тем страшнее ему может быть, потому что он напридумывает столько — человеку поглупее и в голову не придет.

- И с фильмами ужасов также? - пискнула Света. Мы с ней были похожи в одном точно — мы на самом деле до ужаса и никак не меньше боялись фильмов ужасов, хоть это и звучит как масло масляное. Просто тряслись, когда смотрели, иногда даже глаза закрывали, я так точно. Складывалось ощущение, что все эти фильмы снимали точно для того, чтобы потешить нашу с ней тягу к страхам.

- Нет, конечно, - покачала головой Васька с таким видом, типа «и как вам такое вообще в голову могло прийти, а?». - Фильмы ужасов уже целиком и полностью продуманы, а значит, в них можно легко найти логические неувязки. К тому же во снах чаще выступает та часть личности человека, что больше отвечает за эмоции, чем за логику.

Пожалуй, тут была какая-то Васькина логическая неувязка, но я не стала ей на неё указывать, мне и так было о чем подумать.

Чем больше я думала о том, что сказала Васька, тем больше уверялась, что она права. Оставалось лишь убедить в этом Кошмарыча, а что он может не согласиться, я не сомневалась.

Хорошо ли плохо ли, но у меня были все шансы десять раз передумать до урока у мастера кошмаров, потому как по расписанию до него стояли еще два урока.

- Интересно, почему сегодня снова кошмары? - Джейн недовольно поморщилась, разглядывая расписание. - Другие предметы по разу в неделю, и только эти кошмары чуть ли не каждый день.

Я разглядывала своих одногруппников, силясь рассмотреть в них те отличия, что неизбежно должны были появиться с новым опытом, таким, как союз с теоретиками, у каждого ведь появился свой особый человек, которого всем остальным не увидеть. Да, каждый из нас жил своей реальной жизнью, совершенно не такой, как прочие, но это меня не волновало. Такой вот парадокс.

- Кошмары — самый простой уровень снов и в то же время самый популярный, - неожиданно ответил ей Мортимер. - Он весь на эмоциях, и порой при удачном попадании в яблочко не нуждается в качественной обработке. Вроде тех же снов с падениями с высоты — сновидцу и в голову не придет анализировать, насколько реален каньон, с которого он свалился, слышен ли шум водопада и холодят ли брызги от него.

- Получается, кошмары — основы прочих снов? - заинтересовался Дмитрий. Вот странно, с одной стороны, он производил такое впечатление, что хотелось уточнить у него отчество, с другой, он совершенно свободно разговаривал с Мортимером или Аней как будто со взрослыми. Я же просто не понимала, как можно не видеть, что они всего лишь дети. Вероятно, довольно смышленые, раз попали сюда, но только дети — и этого не отнимешь, пока они не вырастут.

- Вроде того, - согласился мальчик. - И именно кошмары чаще всего бывают дикими снами, не теми, которые создают морфы. Их в целом не слишком много осталось, но они еще есть. Часть, конечно, просто калька происходящего с человеком в реальности а вот вторая часть — кошмары. Некоторые магистры полгода до выпуска тратят на поиск и приручение таких снов. Это засчитывается как выпускная работа.

- Приручение? - заинтересовалась Аня. Глаза у девочки горели. К гадалке не ходи, она вообразила себя отважной охотницей на дикие кошмары.

- Ага, - кивнул Мортимер. - На пятом курсе учат, как просочиться в такой дикий сон и зацепиться в нем, создав что-то, чего в этом сне раньше не было. И всё, он уже не ускользнет, можно лепить из него нормальный кошмар, эмоциональный, свежий и в то же самое время не опасный. Дикие кошмары опасны тем, что из никто не контролирует, и они могут привести даже к смерти его участников.

- И откуда ты всё это знаешь, - прищурился Вячеслав. Прямо с языка снял, меня это тоже заинтересовало.

- Слышал, - коротко ответил Мортимер, и больше мы от него ничего не добились до начала урока. А с приходом преподавателя и вовсе забыли о свои вопросах.

Я считала, что Жюль непозволительно, просто неприлично красив? Я просто не видела преподавателя по новому предмету! С трудом отведя от него взгляд и усилием воли закрыв рот, я глянула в расписание. Аббревиатура АЧЭОС мне ничего не сказала. Только страшно стало.

- Мой предмет называется «Аспект чувств в эмоционально-окрашенном сне», - начало это чудо. Надо же, а я не знала, что волосы по-настоящему могут отливать золотом, а глаза быть такими синими как море! - Также я веду факультатив по значению деталей для эмоционального сна.

Факультатив! Вот! Я буду ходить к нему на факультатив и вообще пойду к нему в личные ученицы и буду лучше всех знать ответы на любые вопросы.

Чудо откинуло прядь волос и широко улыбнулось нам. Или мне лично. Наверное, всё-таки мне. Если бы с такими зубами рекламировали пасту, я бы покупала её, даже если бы она была со вкусом гнилой капусты.

- Зовут меня мистер Совершенство, - продолжил наш преподаватель. - И сегодняшний урок посвящен формированию критического взгляда. Если вы планируете работать с сильными эмоциями, вам следует научиться абстрагироваться от них. Вот сейчас для начала вам следует перестать слушать мой голос, и начать слушать, что я говорю. Вы немедленно должны собраться и составить список того, что и почему вам во мне не нравится.