Страница 23 из 50
— Не надо, Иван, — остановил Шепилова Васильев. — Не горячись, у доктора Кори есть все основания не доверять нам. Как бы ты сам реагировал на месте доктора Кори, если бы тебя вот так — силой — доставили в Западный Берлин или Вашингтон и держали бы взаперти?
— У доктора Кори был выбор — он мог остаться в Западном Берлине. Кренски предлагал ему это. Но он предпочел сопровождать доктора Мондоро.
— Где он? — спросил Кори.
— В соседней комнате, спит от этого наркотика, а когда проснется, будет в нормальном состоянии, — ответил Шепилов.
— И мы станем свидетелями очень важного момента в ваших исследованиях, — подхватил Васильев. — Мы получим эмпирическое доказательство. Только оно может дать ответ на вопрос об эффективности вашей работы.
Кори, чувствуя, как растет его любопытство, вопросительно взглянул на Васильева.
— Хаузер хорошо знал Шепилова. Если Мондоро узнает его, будет ли это доказательством, что ваш эксперимент успешен?
— Да. Но в данный момент я больше всего заинтересован в том, чтобы вернуться домой вместе с доктором Мондоро. Дайте мне увидеться с ним, — нетерпеливо сказал Кори. — Вы не имеете права удерживать здесь силой ни меня, ни его.
— Ваше возмущение не вполне оправданно, — сказал Васильев и выпил свой стакан бренди. — Справедливости ради вам следовало бы взглянуть на дело с точки зрения Шепилова и вспомнить обстоятельства, которые привели доктора Мондоро сюда. В конечном счете Хаузер был похищен людьми из ЦРУ.
— Вы знаете, что это неправда. Хаузера никто не похищал, — возразил Кори. — Двадцать лет он вынашивал мечту покинуть Россию. Вы удерживали его силой, как сейчас силой удерживаете здесь нас.
— Даже если я приму ваши объяснения, то все же — почему ваши люди стреляли в него, когда он переменил свое решение и хотел вернуться к нам? — спросил Шепилов.
— Наши люди? — взорвался Кори. — Не сваливайте с больной головы на здоровую! Вы полностью фальсифицируете события и выдаете ложь за правду, пока вас не удается разоблачить. Но даже и после разоблачения вы нередко продолжаете настаивать на своем вопреки очевидности. Так же поступаете вы и в науке. Такой путь неприемлем.
— Вы согласились перенести память Хаузера другому человеку, — сказал Шепилов. — Почему именно память Хаузера? Уж не потому ли, что хотели узнать о работе Хаузера над проблемой контроля водородных взрывов?
— Я согласился, потому что для меня это был шанс провести эксперимент на человеке, причем с разрешения правительства. Я не имею ничего общего ни с правительственными делами, ни с прошлым Хаузера, — сказал Кори, сам удивляясь тому, что оправдывается.
— Доктор Кори, мне кажется, заинтересован только в своей научной работе, — сказал Васильев, стараясь смягчить ситуацию и успокоить Кори. — Мондоро разыскал в Копенгагене этого, как его, Ван Кун-гена, которого следовало бы отправить в тюрьму за сотрудничество с нацистами. Мондоро виделся с женой Хаузера в Западном Берлине. Он делал то, что собирался сделать Хаузер. Это, кажется, может служить доказательством, что эксперимент доктора Кори удачен. Теперь доктор Мондоро хочет встретиться с сыном Хаузера здесь, в Восточном Берлине. Мы не можем как следует проверить эксперимент Кори. Я предлагаю в меру наших сил помогать Мондоро всякий раз, когда он будет действовать в соответствии с памятью Хаузера.
— Вы неплохо обо всем информированы, — сказал Кори, — Наверное, вы следили за Мондоро и следовали за ним из самого Лос-Анджелеса. Но только что сказанное вами доказывает, что вам не нужно было применять силу и задерживать нас. Мондоро пришел бы сюда по своей собственной воле. Или вам так привычнее — силой захватывать ученых, как вы это сделали после войны с немецкими учеными?
— Вы тоже силой захватили немцев, работающих на вас, — сказал Шепилов. — Мир нельзя видеть только в черных и белых тонах. И люди не бывают только, плохими или только хорошими. У всех нас свои особые интересы, разве не так, доктор?
Кори подошел к двери в соседнюю комнату, и Шепилов с Васильевым последовали за ним.
— Моя бы воля — я бы открыл все границы для научных исследований. Зачем дублировать усилия? Ей-Богу, мир тогда мог бы превратиться в рай, — сказал Васильев.
Кори понимал искреннее огорчение Васильева, но ничего не ответил, беспокоясь лишь о том, чтобы ему не помешали увидеть Гиллеля.
Гиллель лежал на постели, и когда вошли трое мужчин, сел. Внимательно присмотревшись к Гиллелю, Кори увидел, как изменился он. Такие перемены происходят с лицами людей от чрезмерных доз кортизона и барбитуратов, задерживающих воду в организме. Гиллель стал одутловатым. И будто состарился, как это бывает у тех, кто употребляет наркотик банзедрин и становится истощенным от потери аппетита. РНК повлияли на Мондоро нежелательно. Вокруг рта у Гиллеля образовались морщины, запали щеки.
Гиллель взглянул сначала на Кори, а потом медленно перевел взгляд на двоих русских.
— Я узнал тебя! — сказал он Шепилову и встал с постели.
— Мы с вами никогда раньше не встречались. — ответил Шепилов.
Васильев пристально смотрел на Гиллеля, затаив от неожиданности дыхание.
— Вы можете вспомнить, где встречали моего друга? — спросил он.
Вместо ответа Гиллель бросился на Шепилова и ударил его. Шепилов упал на низкий столик, который сломался под его тяжестью. В тот же миг в комнату ворвались какие-то дюжие молодцы и быстро оттащили Гиллеля от Шепилова. Кори оцепенел, пораженный этой вспышкой грубого насилия. Трое плечистых мужчин крепко держали Гиллеля, который вырывался с такой силой, какой Кори от него не ожидал.
— Убийцы вы! — кричал Гиллель. — Убийцы!
— Гиллель! — возвысил голос Кори.
Этот возглас прозвучал, как приказ, и Гиллель сразу же сник. Лицо его было окровавлено.
— Вы узнали меня, — сказал Шепилов и, засопев, поднялся с полу па ноги. — Именно это для нас самое главное. Он определенно перенял от Хаузера отвратительный характер и озлобленность.
— Прошу вас, оставьте меня наедине с доктором Мондоро, — сказал Кори.
— Этот случай войдет в историю, — восхищался Васильев. Захваченный происходящим и полный энтузиазма, он не мог оторвать глаз от лица Гиллеля. — Как бы я хотел работать с вами, доктор Кори! Я должен понять, как вам все это удалось.
Кори встал между Гиллелем и Шепиловым:
— Прошу вас, уведите ваших людей отсюда.
По знаку Шишлова все направились к выходу, и сам Шепилов ушел со своими людьми.
В дверях Васильев задержался:
— Только скажите, что вам надо, доктор Кори, и я сделаю для вас все, что в моих силах, — сказал он и, закрыв дверь, остался в комнате.
Гиллель опустился на постель, потрогал свое лицо и посмотрел на окровавленные руки:
— Он контролировал переписку Хаузера. Все эти годы он перехватывал письма Хаузера жене и сыну, он не давал сыну Хаузера повидаться с отцом. Безопасность страны — вот их оправдание. Мозг Хаузера был для них что сундук с сокровищами, им необходимо было удерживать его в неволе!
— Поразительно! — восхищался Васильев. — Детерминированное поведение! Что еще вы помните, доктор Мондоро? Исследования Хаузера? Как вы думаете, вы могли бы продолжить его работу? Какой бы это был для вас триумф, доктор Кори! Добиться успеха в исследованиях и экспериментах по переносу памяти, сохранив творческие способности одного человека в другом! Представляете, что это значит — переносить изобретательность и способности к научной работе от одних индивидуумов другим!
— Прошу вас, оставьте нас одних, — сказал Кори — Этот человек слишком утомлен и измучен.
Васильев медленно, как бы колеблясь, открыл дверь.
— Поверьте, я не хотел ему зла, — примирительно сказал он. — Но и вы войдите в мое положение…
Кори молча смотрел на Васильева, пока тот не вышел и не закрыл за собою дверь.
— Хорошо, что вы ему ничего не сказали, — проговорил Кори Гиллелю.
Гиллель медленно поднял глаза на Кори. Казалось, он не узнает, кто перед ним.