Страница 32 из 49
Клейн — непьющий трудоголик с необыкновенным чутьем на деньги. Будучи бухгалтером по профессии, в юридических вопросах он разбирается еще лучше. В поп-индустрии его многие недолюбливают и боятся, в особенности те, кому доводилось сидеть с ним лицом к лицу во время заключения сделок. Клейн обладает шестым чувством, как выразился один из его служащих. Он действует без всякой системы; систему ему заменяет инстинкт терьера. Обманывая или запугивая противника, он хитрит, заговаривает зубы, уклоняется от ударов и легко выдерживает все пятнадцать раундов. Президент Columbia Records Клайв Дэвис, которого Клейн причисляет к друзьям, как-то назвал его «осторожным и ловким бизнесменом, имеющим творческий подход». Другие говорят о нем как о бессовестном, неразборчивом в средствах деляге.
Решимость Клейна преуспеть в бизнесе почти фанатична, и многие противники имели возможность почувствовать ее на себе. На Уолл-стрит, где у него особенно много врагов, его считают «хитрой бестией» — так говорит маклер, неоднократно имевший с ним дело. Многие на месте Клейна поддались бы соблазну умерить пыл и притормозить, но он не таков. Некоронованный король поп-джунглей, обладая состоянием в несколько миллионов долларов, он не собирается сбавлять темп и почивать на лаврах. Вся жизнь его прошла в изнурительной борьбе, но борьба — его родная стихия. Другой жизни он не знает.
Аллен Клейн родился 18 декабря 1931 года в Ньюарке. В двухлетнем возрасте он лишился матери. Отец, бедный еврей-мясник, был не в состоянии одновременно вести дело и заботиться о детях, поэтому он отдал Аллена и двух его старших сестер в заурядный еврейский сиротский приют, где они пробыли десять лет, после чего возвратились в отчий дом. (Тридцать восемь лет спустя Клейн сказал своему помощнику, что на репетиции концерта Джорджа Харрисона в «Мэдисон Сквер Гарден» он не пустит никого, кроме детей из сиротских приютов.) Его племянник Майкл Крамер говорит, что Клейн сохранил удивительно живые, детальные воспоминания о годах, проведенных в приюте. Он до сих пор помнит наизусть все еврейские церковные службы, а не только кидуш[66].
Клейн любит общаться с молодыми. Даже манерой одеваться он пытается отыграться за потерянную молодость. Он постоянно вспоминает детство, рассказывает разные случаи, водит друзей туда, где часто бывал в детстве, например в ресторанчики, где подают только постную пищу. В укромном уголке дома в Риверсдейле он держит «содовый фонтанчик» со всеми «делами» — это тоже ностальгическое воспоминание о детстве. В школе с ним часто случались неприятности, говорит Крамер, его даже несколько раз выгоняли. Схожие моменты в детстве Клейна и Джона Леннона могут многое объяснить в их теперешних отношениях. Оба росли без отцов, были заядлыми задирами и драчунами, оба не знали материнской ласки, за тем и другим присматривали тетки: за Ленноном — тетушка Мими, за Клейном — младшая сестра матери Элен.
Некоторое время Клейн провел на военной службе, потом стал разносчиком газет, а по вечерам ходил на занятия по бухгалтерскому делу в Упсальский колледж. Сложив руки на парте и уронив на них голову, он погружался в дремоту. Это раздражало профессора-японца. Полагая, что Клейн спит, он внезапно задавал ему вопрос. Клейн отбарабанивал правильный ответ, даже не поднимая головы.
Получив диплом, Клейн влился в ряды многомиллионной армии нью-йоркских бухгалтеров. Вскоре он нашел область, где еще существовал спрос на людей этой профессии — поп-музыку.
Первое время он работал в компании, которая ведала счетами Бобби Дарина[67], но очень скоро решил основать свою собственную, выпускающую музыкальные произведения. В числе прочих его компания издавала песни Shirelles[68]. Прошло еще немного времени, и Клейн стал менеджером. Среди самых первых его артистов были такие светила, как Сэм Кук и Бобби Винтон. Вскоре Клейн уже купался в долларах, а его репутация крутого дельца росла вместе с его банковским счетом.
В житейских делах он совсем не «крут», а, напротив, даже мягок. Семья — это единственное, что его интересует помимо бизнеса. Он проявляет характерную для евреев всеобъемлющую заботу о благе своих родственников. Его юные племянники обожали дядю за то, что тот каждую пятницу приносил им целую стопку комиксов, а потом вел их в кино.
Но когда Клейн поглощен бизнесом, он забывает обо всем на свете. Его племянник Майкл Крамер рассказывает такой случай. Примерно семь лет назад Клейн поехал в Филадельфию вместе с популярным диджеем Джоко (Дагом Хендерсоном) и взял Майкла с собой. Пока дядя Аллен занимался своими делами, Майкл был вынужден сидеть весь день в мотеле и томиться от безделья. Вечером они отправились на концерт с участием популярнейших в то время артистов: Чабби Чекера, Orlons, Джимми Соула и Marvelettes. Концерт шел с шести вечера до двух часов ночи, и все это время Клейн сидел в офисе театра и вел переговоры. В три часа ночи уборщик, подметавший на галерке, разбудил спящего мальчика. Майкл пошел бродить по темному театру в поисках офиса: Клейн про него совсем забыл.
Мать Крамера, Эстер, была старшей из трех сестер Клейна. Три года назад она умерла от рака. Когда Клейн в первый раз пришел навестить ее в больницу, он обнаружил, что в палате нет кондиционера. Он попросил перевести ее в палату, где есть кондиционер, но такой палаты не оказалось. Тогда он вызвался купить кондиционер для ее палаты, но ему сказали, что это против больничных правил. Тогда он сделал широкий жест, предложив купить кондиционеры для всей больницы. В минуту сильного душевного порыва он даже вызвался купить саму больницу, но вовремя спохватился, осознав всю нелепость такого шага. Клейн забрал сестру из больницы и нашел для нее врача, специалиста по химиотерапии. Он пожертвовал 10 тысяч долларов на научные исследования и на три года оттянул смерть сестры. В день, когда она умерла, Клейн ушел из дома сестры, чтобы не слышать причитаний, и увел с собой ее осиротевших детей играть в стикбол[69]. Похороны состоялись на другой день, под проливным дождем. Когда после церемонии все садились в автомобиль, сквозь тучи пробилось солнце. «Господи, солнце!» — воскликнул вдруг Клейн и, к удивлению родственников, разрыдался. «Надо было видеть, как рыдает такой человек», — говорит один из его родственников.
Клейн очень расстроился, когда его любимый племянник Ронни Шнайдер, пожинавший сладкие плоды усилий своего дядюшки, покинул АВКСО, прихватив с собой гордость компании, Rolling Stones. Stones вскоре ушли от Шнайдера, и он бросился было назад к дядюшке, но тот больше не желал его видеть. Главным объектом его опеки теперь стал второй племянник — Майкл Крамер, но Крамер взвыл от такой заботы, потому что работать пришлось вдвое больше. Однажды во время своего отпуска он имел глупость поехать с дядей в Лондон. Там Клейн заставлял его заниматься делами каждый день, каждый час. Отчаявшийся племянник незаметно улизнул из офиса, прыгнул в такси и бросил шоферу: «Покажите мне город!»
«Аллен не знает ни минуты покоя, — говорит Крамер. — Теперь я всегда отказываюсь, если он зовет меня поехать куда-нибудь отдохнуть. Несколько месяцев назад мы с ним были на бар-мицве[70], только сидели за разными столиками. Аллен как увидел меня, так сразу заерзал на стуле. Потом все-таки не вытерпел, подкрался к моему столику, сел и битых четыре часа обсуждал (в который уже раз!) со мной проблему Маккартни».
Благодаря неуемному тщеславию и напористости Клейну удалось благополучно миновать множество опасных рифов в океане бизнеса. Сколько раз его вызывали в суд! Против него было возбуждено свыше сорока судебных дел, но обвинения почти всегда отскакивали от него, как резиновый мячик от стенки. Бурная история Клейна-бизнесмена стала достоянием широкой публики после того, как лондонская Sunday Times поместила на своих страницах некоторые документы из запрошенного Рихенбергом доклада Bishop о деятельности Клейна. Это подорвало его престиж в серьезных финансовых кругах Лондона.