Битва

— Из-за чего столько шума, господа? Если слышен свист пули, значит, она летит мимо!

Окруженный плотным кольцом всадников, он неторопливо поехал к большому мосту. Наполеон обожал эффектные мизансцены, и по его просьбе генералы в шитых золотом мундирах приветствовали подкрепление, сняв треуголки с пышными плюмажами. Первыми по мосту прошли три дивизии гренадеров во главе с генералом Удино[86], за ними следовали дивизия графа Сент-Илера, три бригады кирасиров и карабинеров Нансути, вторая половина императорской Гвардии. Последней переправилась артиллерия — более ста орудий. Под весом пушек и зарядных ящиков настил наплавного моста опасно прогибался и скрывался под водой.

В три часа утра австрийцы возобновили бомбардировку, а в четыре сражение разгорелось с новой силой.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Второй день

Какой покой несет с собою смерть!

Как Ифигения, я буду сожалеть о свете дня,

Но не о том, что освещает он.

Равнина утопала в густом тумане. Багровый краешек солнца показался над горизонтом и залил поля кровавым светом. Асперн догорал. Ветер по-прежнему тянул с пожарищ густые клубы едкого черного дыма. Вокруг бивачных костров, как муравьи, зашевелились люди. Полковник Сент-Круа осторожно потряс за плечо Массену, заснувшего между поваленных деревьев за пару часов до рассвета. Маршал отбросил серую шинель и вскочил на ноги. Он зевнул, потянулся и сверху вниз посмотрел на своего адъютанта: тот был примерно такого же роста, как император, только гораздо стройнее. Глядя на него, никто не мог и подумать, что этот светловолосый, безусый молодой офицер с нежным, как у девушки, лицом обладал невероятной энергией и волей.

— Господин герцог, нам только что подвезли боеприпасы и порох, — доложил адъютант.

— Прикажите раздать, Сент-Круа.

— Уже сделано.

— Ну, что? Возвращаемся в Асперн?

— 4-й линейный пехотный полк и 24-й полк легкой пехоты перешли малый мост и движутся на соединение с нами.

— Тогда вперед. Воспользуемся туманом, чтобы отбить церковь. Пусть Молитор соберет остатки своей дивизии.

Барабанная дробь возвестила общий сбор. Батальоны начали строиться. Хорошо обученные лошади приходили к месту построения даже без всадников. Массена остановил гнедую лошадь одного из гусар, погибших во время вчерашнего сражения, потрепал ее по холке и без посторонней помощи вскочил в седло. Подогнав поводья себе по руке, он неторопливо направился в сторону Асперна. Плохо выспавшиеся солдаты вставали, зябко кутались в шинели — под утро заметно похолодало — и неспешно разбирали ружья, составленные на ночь в козлы. Под гнетом усталости и чувства неизбежности они двигались почти бесшумно, как тени. Обычного гомона утреннего солдатского бивака не было и в помине. Батальоны на ходу вливались в колонну, что следовала за Массеной, а тот уже приближался к главной улице Асперна. Туман сильно ограничивал видимость: дальше десяти метров все затянула белесая пелена. Церковь, захваченная накануне солдатами из бригады барона Гиллера, тонула в дыму и тумане. Он, как пуховая перина, гасил все звуки. Кроме приглушенного стука копыт и шагов сотен ног ничего не было слышно. Массена вытащил шпагу из ножен и острием молча показал поредевшим колоннам вольтижеров Молитора направление движения. Пригибаясь, солдаты двумя цепями двинулись вдоль обугленных руин, оставшихся от некогда аккуратных сельских домов, в сторону церковной площади.

— Сент-Круа, вы видите то же, что и я?

— Да, господин герцог.

— Эти канальи разрушили ограду кладбища и стену вокруг церкви! Теперь нам придется атаковать их без прикрытия! Что скажете?

— Думаю, нам следует дождаться подхода войск Леграна и Карра-Сен-Сира, чтобы, по меньшей мере, иметь численное превосходство.

— К тому времени туман рассеется! Нет! Этот туман послужит нам защитой. Пусть дают сигнал к атаке!

Около тысячи невыспавшихся вольтижеров бросились к церкви, за ночь превращенной австрийцами в крепость. Они бежали в густом тумане с примкнутыми штыками, спотыкались о трупы и оступались, попадая в воронки от ядер. Австрийцы ждали эту атаку и встретили французов плотным огнем. Стреляли со всех сторон, даже с полусгоревшей колокольни. Солдаты один за другим падали на землю. В этот момент между могилами и обрушенной стеной появился австрийский майор верхом на лошади. В руке он держал флаг, обшитый золотой бахромой. Вокруг офицера тут же образовалась плотная группа. Прозвучал боевой клич, и австрийцы с ружьями наперевес помчались навстречу вольтижерам. В рукопашной схватке все средства хороши: одни орудовали ружьями, как дубиной; в руках других они превратились в косы или шпиговальные иглы. Люди с хриплым ревом выпускали друг другу кишки. Стоило кому-то упасть — и его тут же пригвождали к земле. Никто больше не обращал внимания на стоны раненых и предсмертные крики умирающих. Противники топтались по выпущенным кишкам, сталкивались, рвали друг друга ногтями, зубами и убивали, чтобы не быть убитыми.

Массена посмотрел на часы. От волнения Сент-Круа не находил себе места:

— Наши отступают, господин герцог!

Он махнул рукой в сторону откатывавшегося назад потрепанного отряда. Вольтижеры тащили на себе окровавленных раненых, и поддерживали тех, кто мог идти самостоятельно.

— Позвольте мне возглавить атаку, господин герцог! — настаивал Сент-Круа.

— Господин герцог, господин герцог! Отстаньте от меня с вашим «господин герцог»! Герцог чего, а? Итальянской деревушки? — оборвал адъютанта Массена, затем ехидно добавил: — Я же не называю вас без конца господином маркизом, милейший Сент-Круа!

Пальцы адъютанта сжали эфес шпаги с такой силой, что побелели. Его отец, действительно, был маркизом и при Людовике XVI возглавлял посольство в Константинополе, но юноша с обеспеченной дипломатической карьерой чувствовал склонность к военной жизни. Он очень рано оказался под началом у Талейрана и лишь позже, благодаря протекции, смог поступить на службу в один из полков, сформированных по распоряжению императора из выходцев старых аристократических семей и эмигрантов. Массена очень скоро заметил способного молодого офицера и забрал его к себе.

— Берегите нервы, если хотите командовать, Сент-Круа. Вы увидели сотню отступающих солдат? Я тоже.

— Я мог бы вернуть их в бой, если бы вы мне позволили!

— Я и сам мог бы сделать это, Сент-Круа.

Массена объяснил молодому полковнику, что в ожидании подкрепления стремится еще больше измотать австрийцев, и без того изнуренных почти сутками непрерывных боев. Пылкость и импульсивность двадцатисемилетнего офицера преобладали над его боевым опытом, однако он быстро учился. Сент-Круа испытывал настоящую тягу к славе. С раннего детства он был без ума от «Иллиады». Ему всегда хотелось быть таким, как Гектор, Приам, Ахилл, участвовать в их битвах у красновато-желтых стен Трои, когда сами боги приходили на помощь этим легендарным воинам — яростным, великолепным и стремительным, несмотря на тяжелые доспехи. Утром ему привиделся Ахилл в плаще из волчьей шкуры и шлеме, украшенном клыками дикого кабана, — величайший из героев, небылицы о котором так любила слушать Афина Паллада.

Сент-Круа услышал рокот барабанов и, обернувшись на звук, увидел, как из тумана появляются красные плюмажи киверов. Прибыли фузилеры генерала Карра-Сен-Сира.

Туман окутал Лежона плотным серым облаком, и это вызывало у полковника неприятное ощущение полной изоляции. Он больше не узнавал хорошо знакомой дороги от Лобау до Эсслинга: перед мордой лошади неожиданно возникали то деревья, то какие-то изгороди. И очень скоро Лежон понял, что заблудился. Он пустил лошадь шагом, внимательно прислушиваясь к каждому звуку. Непонятные шорохи, доносившиеся слева, со стороны невидимой в тумане равнины, насторожили его. Полковник осторожно вытащил из ножен шпагу и замер: неподалеку от него шевелилась какая-то темная расплывчатая масса. Ни на французскую, ни на немецкую речь она не отозвалась, и Лежон, отчаянно размахивая перед собой клинком, бросился в атаку. Но на поверку «неприятель» оказался большим кустом, и его ветки покачивались под порывами утреннего ветра.

86

Николя-Шарль Удино (1767-1847) — граф, 1-й герцог Реджо (1810), маршал Франции (1809), пэр Франции (1814). В 1809 г. во главе 2-го армейского корпуса участвовал в Асперн-Эсслингском сражении; за битву при Ваграме получил маршальский жезл, а вскоре после того титул герцога. Принимал участие в русской кампании. При отступлении помог Наполеону спастись во время переправы через Березину, но сам был тяжело ранен. В 1815 г. назначен командующим парижской национальной гвардии. С 1839 г. великий канцлер ордена Почетного легиона, с 1842 г. губернатор (директор) Дома инвалидов.