Страница 14 из 65
— Скажи-ка, у тебя с собой воззвание, которое ты нам давал на подпись?
— Да.
— А на кухне ты его показывал?
— Нет еще.
— Дай мне, я знаю, кому можно предложить.
Вскоре Анатоль вернул Жаку лист с таким количеством подписей, что старик Жюль едва нашел место, где расписаться. Но он все равно попробовал сопротивляться. В тот день Жак с ним дежурил.
— Знаете, он заполнен, — проговорил Жак.
— Кто? — спросил старик.
— Лист с воззванием.
— Потом дашь его мне.
— Вот он.
— Не здесь, ты с ума сошел! Разве ты не видел Бекера? Он же бродит вокруг буфетной.
Старик Жюль отправился выяснять, что делает надзиратель; для этого он продел тряпку в ручку огромной кастрюли и, волоча ее за собой, прошел по коридору, обогнув раздаточный стол, пересек кухню, повертелся у кладовой и таким, обычным для поваров, способом, дотащил тяжелый котел до мойки.
— Бекер поднялся наверх, — сообщил он Жаку, — покажи твою бумажку.
Нацепив очки, старик вчитывался в каждую фамилию и всякий раз покачивал головой, словно приговаривая: так и знал. Дойдя до последней подписи он подскочил:
— Как, он тоже подписал?
— Кто именно?
— Шеф-мясник.
— Как видите.
— Ну, под его фамилией я свою не поставлю!
— Почему?
— Непутевый человек. Он целуется со всеми девушками, не пропускает ни одной юбки и всем предлагает с ним переспать.
— Жозеф такой же. А вы против него ничего не сказали.
— Это другое дело. Жозеф не женат. А у того пятнадцатилетняя дочь… Просто позор.
— Можно любить женщин и быть против войны.
— Кто неискренен в чувствах, не может быть честным в своих убеждениях. Подожди-ка, ты мне раньше показывал другой лист?
— Тот еще почти чистый.
— Тем лучше.
Старик уже взял карандаш, чтобы подписать.
— А ты и этот еще будешь давать подписывать?
— Да, я хочу предложить шефу.
— Веберу? Ладно, я подпишу после него.
Жак потерял терпение.
— Ну и ладно, обойдусь без вашей подписи, раз вы боитесь.
— Ты думаешь, я трус?
И старик решительно, крупными и четкими буквами написал под фамилией мясника: «Жюль Легран, воевавший добровольцем во время первой мировой войны».
— Если бы здесь было больше места, я бы тебе показал, какой я трус. Я воевал, понял?
— Ты чего кипятишься? — спросил старика шеф-кондитер.
Он пришел на работу раньше времени и на ходу завязывал фартук.
— Сопляки… еще учат нас… Никакого уважения к старикам… В мое время все было по-другому…
Вебер был добродушный человек и с давних пор привык к ворчливому характеру Жюля. В ответ он только пожал плечами. Жак решил воспользоваться случаем.
— Я попросил его подписать протест против перевооружения Германии, а он меня ругает.
— Дай-ка твое воззвание.
Вебер подписал без всяких рассуждений, добавив только:
— Надо, чтобы другие тоже подписали.
В конце этого дня у Жака состоялось объяснение с Жаклиной, начало которого польстило его мужскому самолюбию. Собственно говоря, это было их первое объяснение. До сих пор, после вечера, проведенного в кафе с Сюзанной, они два раза были в кино. В первый раз Жак, попросив прощения за то, что не смог прийти на свидание, назначенное на мосту, спросил:
— Тебе было весело на танцах?
— Безумно. У меня был очаровательный кавалер.
Ему очень захотелось дать ей пощечину.
— Сегодня ты снова пойдешь танцевать?
— Возможно.
— А я иду в кино. Ты не хочешь?
— Подумаю.
Она задержалась на работе, и они сели в метро, чтобы не опоздать в кино «Рекс», где шла новая цветная картина, которая оказалась довольно скучной. Когда они вышли из кино, лил дождь. Жаклина устала, и Жак предложил отвезти ее домой на такси. У гостиницы она мило поблагодарила его и побежала в подъезд, спасаясь от дождя.
— А меня везите на улицу Ассас, — сказал Жак шоферу.
Второй вечер начался более удачно. Жаклина, не задумываясь, взяла Жака под руку, и они сами не заметили, как оказались у маленького кино.
— Чудесно, идет картина с Жераром Филиппом!
Как только погас свет, Жак поцеловал Жаклину.
— Это еще что за номер?
Прошло немного времени и она сама прижалась к Жаку и положила голову ему на плечо. Оба потеряли представление о времени…
* * *
— О какой женщине ты говоришь? — снова переспросил Жак, делая вид, будто старается припомнить.
— Не прикидывайся дурачком.
— Сядем, я тебе все объясню.
Они вошли в скверик, где у них было назначено свидание, и сели на свободную скамейку.
— Это длинная история.
Жак рассказал о собрании комитета и о том, как он туда попал… Жаклина слушала его внимательно, улыбаясь некоторым подробностям.
— Тебе скучно слушать?
— Наоборот, меня это гораздо больше интересует, чем ты думаешь. Продолжай.
Когда он кончил, она ласково посмотрела на него и, видя его нерешительность, поцеловала его в губы.
— Жаклина…
— Скажи, а когда назначено следующее собрание? — спросила она, отстраняя его.
— Какое собрание?
— То, на которое тебя пригласили.
— Собрание комитета? Кажется, на завтра.
— Я тоже пойду.
— Ты?
— Да, я.
— Ты не веришь тому, что я тебе рассказал?
— Наоборот, начинаю верить.
— А тебя не отпугивают такие вещи?
— Мне это знакомо. Мой отец тоже сражается…
«По-видимому, она ничего не поняла; ее отец — военный, — пришло в голову Жаку, когда он расстался с Жаклиной, но он не стал над этим раздумывать и, шагая по темной улице, тихо напевал песенку Ива Монтана:
Я тебя люблю, люблю, люблю,
Безумно я тебя люблю…
* * *
— Ребята, послушайте меня. Потрясающее событие!
— Во-первых, что тебе заказать?
— Как обычно, кока-колу.
Хозяин кабачка налил Пибалю стакан божоле и поставил его на стойку.
— Товарищу то же самое.
— Нет, нет, я не пью вина, — отказался алжирец.
— Ну, так закажи что-нибудь другое.
— Сколько стоит фруктовый сок?
— Пусть цена тебя не заботит, я угощаю.
Огюст Пибаль с сияющим лицом обернулся к собравшимся:
— Сногсшибательно, уверяю вас…
Это происходило после собрания комитета. Человек десять остались поболтать и, чтобы вознаградить хозяина за предоставленное им помещение, заказали себе вина. Жаклина разговаривала с Ирэн Фурнье, и Жак, гордясь своей любимой девушкой, не сводил с нее глаз. Мадам Томасен и мадам Флери сели за столик, им принесли по стакану кофе.
— В общем невероятная история, — продолжал Пибаль. — Я ведь водопроводчик и хожу по разным квартирам, бываю у бедняков и у богачей, но, пожалуй, чаще у богачей — ясно, рабочие редко имеют ванну, но все же случается, что меня и туда вызывают. На днях вот я ремонтировал канализацию в одном доме в пятнадцатом районе, так там за водой спускаются во двор, даже нет крана на площадке каждого этажа…
— Огюст, ближе к делу, — прервал его молодой человек, которого, как слышал Жак, звали Леоном.
— Так на чем я остановился? — спросил Пибаль. — Ах да, я говорил, что водопроводчик бывает в самых различных местах. Позавчера, сразу же после начала работы, хозяин влетает в мастерскую и говорит: «Скорее, хватай сумку с инструментами и мчись в такси по этому адресу». Такие случаи у нас частенько бывают. Приехал я в богатый дом, рядом с Люксембургским садом, по лестнице навстречу мне бежит обалдевшая от ужаса консьержка и вопит: «Наконец-то вы пришли, садитесь в лифт, поднимайтесь на пятый, первая дверь направо, — уже протекло в нижние этажи». Я спокойненько попросил ее показать, где у них подвал. Прежде всего перекрыл воду — в таких вот больших домах они всегда забывают это сделать, — после чего со всем своим барахлом поднялся в квартиру. Мне открыла дверь девушка, похожая на кинозвезду. Она была в шелковом халате, под которым, по-видимому, ничего больше не было. Она мне сказала, что все произошло, когда она купалась…