Печать дьявола

Морис улыбнулся.

-- Твой духовник, я вижу, много вложил в тебя.

-- Он не вкладывал. -- Эммануэль покачал головой.-- Он жил ради Бога -- и я это видел. В любых его словах я бы усомнился, но мне нечем оспорить его жизнь.

-- Ты, и вправду, считаешь его святым?

Эммануэль на мгновение задумался, потом пожал плечами.

-- Кто поставил меня судить над ним? Но и найдись в нём тень греха -- он жил, подражая Христу. Копия может быть несовершенной. Оригинал -- не может. Уходя, он просил меня жить, подражая не ему, а Господу.

Глава 5. Ублюдочные наклонности

Недостоверна видимость натуры

в сравнении с данными литературы.

-- И.В. Гёте, "Фауст"

Фенриц Нергал ненавидел латынь. Причём осознал он это обстоятельство далеко не сразу. В колледже он был скорее равнодушен к классическому языку Древнего Рима, но в Меровинге эти лекции стали для него мукой. Едва он входил в аудиторию, украшенную бюстами Тацита, Цезаря и императора Августа, как у него спирало дыхание. Когда же перед лекцией появлялся профессор Вальяно -- нервный высокий белокурый итальянец с сиреневыми глазами, ему становилось и того хуже: в глазах темнело, со лба градом катился пот, начинало подташнивать.

И это было вдвойне удивительно. Дар оборотничества наделял Нергала сверхчеловеческими возможностями: он чувствовал и различал запахи железа, дерева и воды, трав и съестного на расстоянии мили, вычленял неощущаемые обычными людьми ароматы. Но от Вальяно он не улавливал никаких запахов. Их просто не было.

Но тошнота всё усиливалась.

Мормо, которому Фенриц неоднократно жаловался на дурноту, преследующую его в аудитории Вальяно, разделял его удивление. От Вальяно он, вампир, не чуял того запаха, который безошибочно выбирал среди сотен других. Запаха крови. И, в отличие от Нергала, Мормо не тошнило на лекциях Вальяно, но словно замораживало. Он начинал дрожать от леденящего озноба, и перо то и дело выскальзывало из трясущихся пальцев.

Промучившись несколько недель, Нергал решился обратиться к куратору с просьбой: перевести его на спецкурс по древнегреческому языку, к профессору Триантафилиди. Фенриц приготовил какое-то длинное и немного путаное обоснование своего прошения, но, к его удивлению, оно не понадобилось, -- с таким пониманием и чуткостью отнёсся к нему Эфраим Вил.

Куратор сразу согласился удовлетворить его просьбу, поинтересовался, не хочет ли поменять спецкурс и его друг Мормо, любезно осведомился, не нужно ли организовать для них несколько дополнительных занятий с профессором Триантафилиди, чтобы они догнали остальных? Нергал был польщён такой предупредительностью. Но окончательно очаровало его любезное приглашение куратора на ужин -- для него и Мормо -- и обещание показать подлинные записи знаменитого Агриппы Неттесгеймского, о котором сам Нергал был наслышан, но книг которого нигде не находил.

Мормо, услышав от Нергала о состоявшемся разговоре и приглашении, тоже был доволен. Куратор, властный и деспотичный, был для факультета настоящим тираном. Обрести его покровительство было более чем желательно. За несколько минут до назначенного часа оба они стояли напротив двери, ведущей в апартаменты Вила.

То, что оказалось за массивной дубовой дверью, ошеломило обоих. Выросшие в богатых домах, Нергал и Мормо, тем не менее, были просто подавлены окружающей куратора рафинированной роскошью -- изысканной и утончённой. Картины на стенах, старинные и фривольные, приковывали взгляд белизной обнажённых женских тел и игривостью поз, и стоили -- это было понятно и профану -- баснословно дорого. С трепетом разглядывая инкрустированные драгоценными камнями панно-десюдепорты, многочисленные зеркала с изящными рамами в лёгких рокайльных завитках в виде резвящихся амуров, рассматривая причудливые узоры на парче, которой были обиты диваны и кресла, узоры, повторявшиеся в позолоченных орнаментах потолочной лепнины, шёлковых обоях и тяжёлых портьерах, -- Нергал и Мормо на четверть часа утратили дар речи.

Впрочем, куратор, игравший роль гостеприимного хозяина, вовсе не нуждался в словесно выраженных восторгах. Он принял их в широком парчовом халате, напоминавшем жюсокор времён Регентства. Лениво раскинувшись на диване, угощая их и подливая им пурпурное тягучее вино, оставлявшее на стенках бокалов полупрозрачный маслянистый след, он добродушно болтал.

-- Три четверти всех зол мира -- следствие следования морали и дурацких размышлений. Святое простодушие инстинкта -- вот единственная реальность в нашем иллюзорном мире. Когда человек оставляет нелепое стремление к идеальному и отдаётся инстинкту, его организм начинает жить нормально. Только благодаря инстинкту мы ещё сохраняем остатки разума и не ходим на четвереньках.

Неожиданно прервав самого себя, Вил спросил у Фенрица, действительно ли тот приходится внуком Милкому Нергалу? Нергал кивнул. Куратор поднялся и, подойдя к шкафу, вынул оттуда несколько книг, протянув их Фенрицу. Что? Книга Черных месс альбигойцев? "Завещание, излагающее в двух книгах всеобщее химическое искусство"? "Демонические ритуалы" Раймонда Люллия? Рукописи Агриппы Неттесгеймского? "О ядах" Арнальдо де Виланова? Книги Александра Сетона Космополита? Прочтя названия, Нергал изумленно поднял глаза на куратора. Да ведь это... он ошеломлённо заморгал.

-- Довольно редкие издания, не правда ли?

Больше всего Нергала поразило, что он держал в руках несомненные подлинники. Куратор между тем продолжал непринуждённую светскую беседу, из которой и Нергал, и Мормо не могли не сделать одинаковых выводов. Вил был прекрасно осведомлён не только о каждом из них, но и обо всём, происходящем в Меровинге. Беззлобно подтрунивал над их ночными вояжами в полнолуние, был в курсе похождений фройляйн фон Нирах, знал и о Чёрной Мессе в апартаментах Мормо.

Фенриц и Август переглянулись. Ни один из них не был склонен подозревать другого в доносе, тем более что рыло было в пуху у обоих. Нергал положил было непременно разобраться с Лили, очевидно, передавшей всё куратору, хотя и не мог понять, зачем ей это было нужно?

Но тут Эфраим Вил, будто невзначай, проронил замечание о том, что Фенриц совершенно напрасно в тайной молитве Бафомету произносит формулу Adraxar трижды. Достаточно и одного раза. Нергал замер с полуоткрытым ртом. Как же это?... Ведь... Воля ваша, этого никакая Лили знать не могла.

Плотоядно улыбаясь розовыми, полноватыми губами, казавшимися немного чужими на узком, суровом лице с резко изогнутым горбатым носом и изломанными посередине густыми бровями, окаймлявшими чёрные и круглые, похожие на совиные, глаза, куратор заметил, что черномагический ритуал проходит куда более величественно, если снабдить его некоторыми специфическими атрибутами. Например, дивными ароматическими веществами, о которых говорит Виланова, и замечательными травами, которые, кстати, и растут-то круглый год здесь же, у Меровинга, на болотных кочках. Их описание Нергал найдет у Люллия. Он же, Вил, всегда будет рад помочь советом. Кстати, он не может одобрить снобизм Нергала. Почему на мессы не приглашены Бенедикт Митгарт и Генрих Виллигут? Великий герметический принцип не делит людей по крови или состоянию! Нергал почесал за ухом. Пожал плечами. Почему бы и не пригласить? А Невер и впрямь отказался? Окончательно? Нергал кивнул.

По лицу Эфраима Вила пробежала судорога.

Неожиданно в завершение встречи куратор сделал Нергалу и Мормо королевский, сказочный подарок. Вынув из ящика секретера связку больших, отливающих зеленоватой патиной бронзовых ключей, он разрешил им распоряжаться Залом Тайн, расположенным под Анфиладой Мрачных залов, и подвалом под ним. Это помещение всё равно пустует и никем не используется, снисходительно пояснил он, почему бы молодёжи не поразвлечься там вечерами?