Страница 18 из 87
— Тебе нужно отдохнуть, Лили. Завтра будет долгий день пути. Прошу, поспи.
— Ты тоже отдохнешь?
— Да. Скоро. Устраивайся удобнее.
Я легла и наблюдала, как он сел у бревна, отклонил голову и изучал звезды, и я поняла, что впервые после того, как проснулась с голосами в голове, ощущаю себя в безопасности. Словно появился тот, кто понимал, как себя чувствуешь, когда слишком много знаешь и за слишком многое несешь ответственность. Ахмос понимал меня так, как не могли бабушка и Хассан.
Ахмосу я могла доверять. Я знала инстинктивно, что он не заставить меня делать что-то не то или становиться той, кем я не хочу.
— Спокойной ночи, Ахмос, — сказала я.
Глядя на меня, он нежно улыбнулся.
— Спокойной ночи, Лили. Сладких снов, — мое сердце пропустило удар, пока мы смотрели друг на друга. А потом он повернул голову к лунам. Мне стало интересно, какие пути он видел на небе, и сама посмотрел на созвездия. Мои глаза закрылись, и я задремала — отчасти спала, отчасти бодрствовала.
Я вскоре услышала тихие голоса. Они смешивались и напоминали шум реки на камнях, успокаивающий и постоянный. Я словно смотрела сцену во сне.
— Телу Лили нужно отдохнуть, Эшли, — сказал Ахмос.
— Как ты понял, что это была я?
— Тот, кто обращает на женщину внимание, поймет.
— Приятно, что ты обращаешь внимание.
— Пора спать, Эш, — рассмеялся Ахмос.
— Еще немного, милый, — ответила Эшли. — Я хотела задать вопрос.
— Какой?
— Ты сказал, что исцелил нас. Ты смог увидеть, что не так с разумом Лили? Ты сказал, что попробуешь посмотреть, когда мы будем не в царстве смертных.
— Я пытался. Странно, но там есть пространство. Оно скрыто, я не могу добраться туда. Думаю, это связано с ее силой. Маат говорит, что она — камень куриный бог. Это идет отдельно от вас с Тией. Но эта способность скрывает вас от Сетха, так что я не посмел ее трогать. Я не знаю, могу ли даже пытаться исцелить ее.
— Может, Амон исправит это, когда мы его пробудим.
— Возможно.
— Не хочешь рассказать, что ты скрываешь?
— Скрываю?
— Я тебя понимаю, красавчик. Я знаю, когда мужчина избегает правды. Ты врал Лили, и это я заметила. Зачем ты это сделал?
Он улыбнулся и с дразнящим блеском в глазах сказал:
— Что феи знают о людях?
— Достаточно. Когда-то я была смертной девушкой, и хотя меня избили и превратили в нечто новое, я помню, как парень смотрел на меня, когда что-то утаивал.
Ахмос склонил голову.
— Ты напоминаешь мне луну, — сказал он. — Большую часть времени ты скрыта в тени остальных, но когда ты сияешь во всем своем величии, от твоего света не сбежать. Ты знала, что я вижу тебя, даже когда ты за ликом Лили? Слабые очертания, но все же я вижу, кто ты.
— Слова красивые, но я все же напомню, что ты ушел от ответа.
Ахмос вздохнул.
— Лили не нужно знать того, что я видел. Это ее запутает.
— О, ты полон секретов, как клещ в магазине мясника. Я могу помочь, если позволишь. Моя магия связана с землей, но она тоже сильна.
— Знаю. Ты знала, что я могу следовать по путям в обе стороны?
— О чем ты?
— Я могу видеть и прошлое, и будущее, — Ахмос посмотрел на землю. — И мне жаль, что с тобой произошло такое.
— Я уже поняла, что лучше не оглядываться с сожалением. Нужно делать выводы. Неудачи могут преследовать тебя всю жизнь. У тебя есть только два выбора. Скорбеть из-за судьбы, замедлиться и дать ей нагнать тебя и окутать печалью, или бежать, чтобы тебя не догнали. Я выбрала последнее.
— Тогда ты умнее, чем был я. Я дал неудачам нагнать меня.
— Так убеги от них. Мама всегда говорила: «Любовь сладка, как мед, но лучший мед можно найти в тихих забытых местах. Не ищи шумный улей, иначе ужалят». А ты, похоже, ужален, Ахмос.
Он сладко улыбнулся, лунный свет таял на его волосах, они сияли, как его глаза.
— Я так и сделал.
— Спокойной ночи, Ахмос.
— Спокойной ночи, Эш.
* * *
Следующим утром вернулась Тиа, и мы рассказали ей, что она пропустила, хотя она, похоже, помнила обрывки, словно сквозь сон. Мы обсудили, почему на нее яд цветка подействовал сильнее всего, и мы с единорогами решили, что Тиа была ближе к их естественной добыче, чем мы с Эшли.
Было страшно думать, что яд мог навредить Тие или Эшли. Уверена, Хассан нашел бы решение лучше нашего. Тиа не хотела долго думать об этом. Ее больше интересовал зверь, охотившийся на нас, чем растение. Она считала смерть от растения самой позорной для львицы.
Следующие несколько дней шли с определенным порядком действий. Тиа учила меня охотиться. Когда мы доставали стрелы, они были с голубым оперением. Когда мы проверяли, колчан был полон стрел Исиды.
Ахмос предлагал идеи того, почему такое случалось, и больше чего он верил в то, что мы подсознательно старались уберечь самые сильные стрелы для грядущего боя. Мне это не нравилось. Я думала, что колчан был как-то зачарован и создавал стрелы, которые нам требовались. Тиа не верила ничему и предпочитала охотиться без стрел, а когтями и ножами.
Порой, пока мы ели странную рыбу, дикий лук, съедобные цветы и сладкую воду, которую он призывал с неба, я ощущала взгляд Ахмоса, который задерживался на моем лице дольше необходимого, и он стал чаще ехать рядом со мной и беседовать.
Его многое интересовало. Мы долго говорили о современном мире, он задавал много вопросов. Ахмос хотел знать все, начиная с того, как в город поступает вода, как ее греют для душа, что ему нравилось в моем времени, и заканчивая тем, что я учила в школе, и как работают машины.
Но он и очень вежливо спрашивал Тию о ее жизни львицы, о потерянной сестре — этого я не знала или не помнила — и долго говорил с Эшли о ее жизни в Ирландии. Я давала девочкам отвечать самим, когда он задавал вопрос, я была только рада отдать им управление.
Эшли рассказала ему интересную историю о себе, когда ей было десять, и она собирала яблоки для женщины, которая горбилась так сильно, что не могла достать до них сама. Однажды ее кудрявые рыжие волосы зацепились за ветку, и она вопила, пока старушка не вышла к ней.
— Что ты от меня хочешь, девочка? — спросила она. — Я не могу до тебя дотянуться.
— Возьмите топор, — прокричала Эшли. — Срубите дерево. Девочка важнее яблони.
— Ах, — сказала старушка, — но яблоню нужно годами растить, чтобы появились плоды. Я заботилась о ней с детства. Она важна для меня. Ее яблоки кормят меня весь год. Птицы садятся на ее ветви и поют мне, когда мне одиноко. Боюсь, без дерева я погибну.
— А как же я? — выла Эшли. — Я не могу остаться так навеки!
— Тогда я выучила самый важный урок в своей юной жизни, — рассказывала Эшли Ахмосу, который слушал с интересом. — Старушка больше ничего не говорила. Она не спорила и не возражала. Она не мешкала. Она подняла топор и была готова ударить. Но перед этим я крикнула ей: «Погодите! Не делайте этого». Я попросила дать мне кухонный нож. И хотя я рыдала, я обрезала свои красивые рыжие волосы и освободилась. И хотя я думала об этом, как только застряла, я не хотела, чтобы это произошло. Я была наивной девочкой, ждущей, что кто-то будет жертвовать за меня, хотя моя жертва причиняла меньше боли. В тот день я поняла, что нужно перестать вести себя эгоистично. И по сей день я думаю о старушке, когда вижу яблоко.
— Ты правильно поступила, помогая ей.
— О, я не хотела. Все думали, что она ведьма, и отец боялся ее. Когда она попросила о моей помощи, он побоялся отказать.
— Люди часто считают, что те, кто отличается, обладают магией.
— Но так и было. Она была ведьмой. Она показала мне дерево фей. Она была его стражем и знала, что скоро покинет мир. Когда она умерла, заботиться о нем стала я.
Единороги шли дальше, Ахмос и Эшли молчали какое-то время. А потом он сказал:
— Ты скучаешь по своим рыжим волосам.