Воссоединенный (ЛП)

«Мы могли делать так раньше? До тебя?».

«Не знаю. Я не была с вами до этого, и мы не говорили об этом. Спросим Тию, когда она проснется».

«Ты же не думаешь, что она… в опасности?».

«Вряд ли. Не больше, чем ты. Когда ты спала, я все еще ощущала тебя, так что сознание не пострадало. Ты просто… не отвечала. Тиа ощущается так же».

«Хорошо».

Я снова заерзала, в этот раз язык заработал.

— Ахмос? — прохрипела я. Со стороны послышался шелест. А потом он опустился передо мной с водой в кожаном мешке. Он осторожно помог мне сесть и пить. Он не отступил, пока я не выпила всю фиолетовую жидкость до дна.

Когда я закончила, он придвинул бревно, чтобы я могла опереться спиной. Ощущения возвращались частями, а остальные части болезненно покалывало, словно они спали. Одна рука вернула достаточно сил, и я смогла подвинуть ноги, что до этого были неловко подогнуты подо мной. Ахмос сел на бревно рядом со мной.

— Единороги сторожат нас, — сказал он, — так что можно поспать.

— Долго я была без сознания?

— Несколько часов.

— Можешь поспать, если нужно, — сказала я, видя, как опущены его плечи от слабости.

Он покачал головой.

— Не раньше тебя.

— Вряд ли я смогу спать. По крайней мере, пока не знаю, что случилось. Нас преследовал большой зверь. Тиа не поняла, кто это, но была напугана, а если Тиа была напугана, то я не хочу знать, что это было.

— Сейчас там ничего нет. Единороги предупредят, если появится крупный хищник. Н думаю, что он захочет идти мимо растений, а их тут много вокруг нас. Завтра нам нужно будет пройти мимо некоторых, но это пройдет быстро.

— Рада слышать.

— Небу сказал, что тебя поймало растение под названием лампа рыболова. Они заманивают добычу красивыми огнями, а потом нападают. Есть три вида — рыболов, западня и импульс. Первый заманивает, второй ждет, пока добыча войдет в ловушку, а третий выделяет на листьях липкое вещество, и когда на него наступаешь, он обвивает добычу побегами. От третьего не могут сбежать даже единороги. Повезло, что ты попалась самому простому.

— Простому? Серьезно? Я не смогла сбежать. Ты мне помог.

— Да. Но теперь мы знаем, почему должны ходить медленно.

— И смотреть под ноги. Все же летать безопаснее.

— Единороги сказали, что западня не растет рядом с рыболовом. Они соперничают. И в небе охотятся хищники, что опаснее растений и зверей на земле.

Я скрестила руки.

— Ты шутишь, да?

— Не знаю, что это означает.

— Это значит, что ты дразнишь меня. Ты не серьезно.

— Я всегда серьезен.

Взглянув краем глаза на его лицо, я поняла, что он не врет. Мысль о том, что мы еще шесть дней будем бродить здесь, ужасно пугала. Чтобы отвлечься от переживаний, я решила сменить тему.

— Значит, ты всегда серьезен? — я вспомнила, как он смеялся над комментарием Эшли, пока она разматывала его, и открытая радость в этом была… чудесной. Даже заразительной. Мне стало любопытно, какой он, какие скрывает секреты. — Почему? — спросила я.

— Что означает, почему?

— Почему ты всегда серьезен? Тебе ведь это не нравится.

Он напряженно пожал плечами.

— Моя жизнь… сложна, а счастье мимолетно.

— Почему ты так думаешь?

— Может, ты не помнишь, но когда-то я любил девушку. Она была противоположностью всего в моей жизни. Она была весной и надеждой, жизнью и смехом. Когда я был с ней, я забывал себя. Я был очарован ее улыбкой, блеском глаз. Ее счастье и радость заполняли пустоты в моей душе. Это было во время нашего пробуждения. Две недели быстро прошли, и я никогда не был так рад жизни. А потом, за два дня до церемонии, я обнаружил Астена в страстных объятиях с той, кого я любил.

— Ох, это… это не правильно.

— Да. Я поклялся, что убью ее за ее соблазнение. Никогда еще я так не злился на человека. Никогда так не срывался. Это не в моем характере. Я не люблю сражаться. Просто я знаю… знаю, что не проиграю.

— Откуда ты знаешь, что не проиграешь?

— Потому что я знаю пути всех своих соперников. Но когда через пару мгновений я превратил лицо Астена в избитый помидор, я достаточно пришел в себя, чтобы услышать смех. Девушка, которую я полюбил, смеялась над нами. Она думала, что это забавно, что она смогла поиграть с двумя богами. Потребовалось больше двухсот лет, чтобы я простил Астена. Он все разрушил, но причина была ясной. Я бы всем пожертвовал за нее. Я был слеп от любви к Тиомбе и не видел, какая она на самом деле. Она бы рассмеялась над моими жертвами.

— Мне жаль, Ахмос. Она была дурой, раз так поступила с таким человеком, как ты. Но не переставай искать счастье. Ты его заслуживаешь.

— Я счастлив видеть твое знакомое лицо. Ты мой… Может, ты не помнишь, но ты мой друг.

— Я рада другу. У меня мало друзей-парней. Их вообще нет, если подумать. Странно, когда твой друг порой бывает мумией, но бывает и хуже, — я толкнула его плечом и была награждена его ослепительной улыбкой. — Значит, друзья? — спросила я.

Он обхватил мою ладонь, переплел пальцы с моими. Это было ближе, чем должен был делать парень-друг. Может, дело было в разнице культур или бессмертии, это могло означать не то, что я думала.

— Раз ты искатель пути, ты смотрел мой нынешний путь? Мой, а не Уасрет? Меня не съест растение или что-то подобное? Я бы хотела предупреждение на будущее.

Ахмос застыл, его пальцы напряглись в моих.

— Пути меняются. Я вижу возможные варианты. Куда можно пойти. Что можно выбрать. Некоторые сильнее других, по ним ты, скорее всего, пойдешь. Я не знал, что ты убежишь, потому что не изучал твой нынешний путь, я пытался разглядеть общую картину, но да, я посмотрел на путь, что перед тобой.

— И? — с волнением спросила я. — Мы сможем? Мы пробудим твоих братьев и одолеем Сетха?

— Путь, ведущий к моим братьям, сейчас сияет ярче всех. Я могу с долей уверенности сказать, что мы их пробудим. А потом путь разделяется на много дорог.

— Что это значит?

— Что тебе придется делать выбор. Жертвовать. И не ясно, как ты поступишь.

— Жертвовать? — я сглотнула. — Ты про Уасрет и потерю себя? Ты сказал, что в конце останется одна Уасрет. Если ты об этом, то я не хочу знать.

Я надеялась, что он скажет мне, что мои выборы впереди не были связаны с Уасрет. Что он может ошибаться. Что мы с Тией и Эшли сможем как-то выжить. Конечно, я не знала, как жить в реальном мире с львицей и феей в голове, но лучше пробыть с ними до конца жизни, чем пропасть, чтобы родилась Уасрет.

Ахмос повернулся ко мне, все еще сжимая мою ладонь. Тревожные серые глаза смотрели в мои. Свет луны касался его лица, он почти сиял.

— Я вижу многое в твоем будущем, Лиллиана Янг. Много опасного, много печального, — он коснулся кончиком пальца моей челюсти. — Я бы очень хотел забрать боль и укрыть тебя от опасности. Хотя наши пути переплетены, я знаю, что не могу влиять на тебя. Я не могу быть подножкой на пути к тому, чем ты станешь.

Слезы выступили на моих глазах.

— Я не хочу потерять себя, Ахмос. Я не хочу становиться Уасрет.

Он обвил меня руками и крепко обнял. А потом схватил за плечи и отодвинулся.

— Не думай сейчас о Уасрет. Сосредоточься на текущем задании. Сегодня одно, а завтра уже другое. Впереди будут потери, но ты и многое обретешь. Это груз смертности. И помни, что за тобой всегда остается право выбора.

Я всхлипнула, вытирая глаза.

— Спасибо. Спасибо за дружбу. Я не знала, что мне так нужен был друг.

— Я тоже нуждаюсь в такой, как ты, — он тихо добавил. — Ты не знаешь как сильно, — если бы у меня не было острого слуха сфинкса, я бы не уловила эти слова. Я решила не комментировать это, пока не обдумала, что это значит.

Устроившись у бревна, я начала изливать все тревоги и страхи моего сердца. Я поделилась тем, как странно все происходящее, рассказала ему обо всем, что произошло на ферме бабушки после появления Хассана.

Он спрашивал о моих чувствах насчет пробуждения Амона, а я сказала, что пока не готова говорить о нем. Ощутив напряжение из-за моего предполагаемого парня, он сменил тему и рассказал о себе, Астене и Амоне, когда они были младше, бодрым тоном. Наконец, он сказал: