Однажды и навсегда

Муля, пришедшая на смотрины, таскала за собой отца и мать Сергея, широкими шагами мерила все помещения, прикидывала:

– Значит, так… Мебель у нас в подвале кой-какая лежит. Не особенно модная, но на первый случай вполне. Кухню обставим, спальню оборудуем, вешалочки где надо повесим.

– Мы тоже кое-что можем подкинуть, – подала голос мать.

– Чего подкинуть? Откуда? Вы где живете? В Новосибирске? И как вы будете оттуда «подкидывать»?

– Немного деньгами можем, – пояснил отец.

– Это другое дело, – согласилась директриса и громко рассмеялась. – В один месяц – полпенсии. Во второй – еще полпенсии. А пенсия какая у вас, Иван Петрович? Как раз на вилки-ложки хватит. Причем на пластмассовые, да? Так что не дергайтесь, дорогие родители, своими силами справимся.

Сергей с деловым и довольным видом бродил по квартире отдельно от всех, становился на колени, куда-то заглядывал, что-то мерил, что-то прикидывал, подкручивал.

Арина стояла у окна, держала в охапке несколько букетов, которые пока не было во что поставить, наблюдала за происходящим, ни во что не вмешивалась. Улыбалась тихо, счастливо, отрешенно.

– Ну-ка, девки, сюда! – махнула Муля Верке и Галке, тихо и завистливо торчащим в прохожей. – Записывайте, что буду говорить. Стол на кухню, четыре табуретки, две вешалки, матрац с бельем.

– А кровать? – удивилась Горячкина.

– Тебя не спросили!

– Но спать на чем-то нужно?!

– Без кровати. На полу, пока молодые. Выйдешь замуж, сама поймешь, что детей можно делать и на пуховой постели. На полу даже удобней. Дальше пиши. Ковер в прихожую. Хоть и потоптанный слегка, молью побитый, но на первое время сгодится.

– А шторы? – вдруг вмешалась молчавшая до этого Удодова.

– Очнулась. Шторы зачем тебе, Удодова? – спросила Муля.

– Чтоб в окна никто не заглядывал.

– Здесь знаешь, какой этаж, детка! Четырнадцатый! Это ж какую шею нужно иметь, чтоб до него дотянуться?!

Фадеева повернулась лицом к окну, стала смотреть во двор и вдруг увидела остановившийся возле соседнего подъезда тот самый внедорожник, что сбил ее возле торгового центра. Из машины вышел Илья Громов, помог сначала ступить на асфальт жене, принял сумки с покупками, потом подхватил выскочившую к нему, открыв заднюю дверцу машины, девчонку лет семнадцати, закружил ее, и все вместе они направились к себе домой.

Арина следила за ними, пока те не скрылись в подъезде, и вздрогнула от неожиданности, когда сзади ее обнял Сергей.

– Ты чего? – спросил он удивленно.

– Что? – нехотя повернулась Арина.

– Что-нибудь интересное увидела?

– Да нет, просто смотрю.

– Красивый у нас двор.

– Красивый, – кивнула Фадеева, отойдя от окна. – Пошли к твоей маме.

Они подошли к Елизавете Сергеевне, та тут же обняла Арину.

– Даже не думала, что у моего сына будет такая красивая жена.

– Я тоже буду называть вас мамой.

– Конечно, доченька. У тебя ведь никогда не было мамы.

– Теперь есть.

– Теперь слушать самое главное! – вдруг зычно провозгласила Муля. – Завтра устраиваем субботник. Собираем всех парней и девчат, и на ударный труд в пользу молодоженов! Никто не отлынивает!

Провожали родителей Сергея в тот же вечер. На перроне было малолюдно, до прибытия поезда оставалось менее пяти минут. Все стояли в некоторой растерянности от того, что все уже было переговорено и повторять ранее сказанное уже не совсем хотелось.

– Сереженька, – повернулась мать к сыну. – А тебя здесь оставят служить?

– Мам, ты что? Я же танкист, – улыбнулся Сергей. – В любой момент могут откомандировать.

– Куда?

– Куда угодно. Например, в горячую точку.

– В горячую – это где?

– Как будто не понимаешь! – ответил вместо сына Иван Петрович. – Например, на тот же Кавказ.

– А зачем квартиру давали, если пошлют? – перевела растерянный взгляд с сына на мужа мать. – Я уж подумала, здесь оставят служить.

– Квартиру давали не только Сергею, но еще и Арине. Как детдомовке! – снова разъяснил отец. – Вот и будет ждать, когда муж вернется.

– Нет. – Фадеева взяла за руку Сережку, с неожиданным страхом заглянула ему в глаза. – Я никуда его не отпущу!

– Как это – не отпустишь? – рассмеялся Сергей. – Офицер обязан подчиняться приказу.

– Значит, поеду с тобой.

– Куда?

– Куда скажешь.

– Нет, дочь, так не годится, – вмешался Иван Петрович. – Жена должна беречь дом, очаг. Семью.

– Ваша берегла?

– У нас и время было другое, и квартиру вот так сразу никто не давал. Поэтому мотались по гарнизонам да по воинским городкам.

– Вот и я буду мотаться.

– Опять же неправильный разговор, Аринка, – стоял на своем отец. – Ты с Сергеем переговори, он у нас не глупый. Как решит, так и будет.

– Как я решу, так и будет, – упрямо повторила Фадеева.

– Ладно, потом поговорим. – Сергей обнял Арину, кивнул на приближающийся состав. – Давайте прощаться, поезд стоит три минуты.

Родители как-то суетливо, по очереди стали целовать сына, мать размазала по щекам слезы, несколько раз тайком перекрестила Сергея, потом дело перешло к невестке, которая вдруг растрогалась, обняла стариков и долго не отпускала.

– Ну все, все, – торопил Сергей, сгребая в одну руку обе сумки. – У вас пятый вагон.

Все побежали вдоль состава к пятому вагону, Арина не выпускала руку матери, время от времени пробовала подхватить и отца, но он сурово отбивался и старался не отстать.

У вагона снова коротко расцеловались, проводница проверила билеты, родители едва успели забраться в тамбур, как состав вдруг резко дернулся и вагоны медленно поплыли вдоль перрона.

Сергей и Арина какое-то время шли рядом с вагоном, но поезд стал быстро набирать скорость, и скоро стали видны лишь головы стариков – отец и мать Сергея изо всех сил старались разглядеть оставшихся на перроне детей.

…Спали Арина с Сергеем на полу. Матрац был довольно плотный и широкий. Подушки, постельное белье – абсолютно новые. В окно бил свет от ближнего фонаря, и от него на просвет виднелись кухня, прихожая, лоджия, отлично убранные во время дневного субботника.

Арина лежала на руке Сергея, прижавшись головой к его шее, говорила негромко:

– Знаешь, почему я на вечере к тебе подошла?

– Наверно, понравился, – улыбнулся Гамов.

– Нет.

– Потому что все время смотрел на тебя?

– Тоже нет.

– Тогда почему?

– Ты похож на моего отца.

– Ты его видела?

– Не видела, но помню.

– Как это?

– Мне он часто снится. Держит на руках, целует в животик, и мы вместе смеемся. Очень похожий на тебя.

Сергей приподнялся на локте.

– Правда похожий?

– Мне так кажется.

– А что с ним случилось?

– Не знаю. Ни того, что случилось с папой, ни того, что случилось с мамой. Но мама не снилась, а папа почти каждую ночь.

– Теперь, думаю, больше не будет сниться.

– Не будет. – Арина поцеловала его руку. – Теперь ты будешь мне сниться.

– Но я же рядом.

– Все равно будешь. Когда уедешь. – Фадеева тоже приподнялась, села рядом. – Я не хочу, чтоб ты оставлял меня надолго.

– Это от меня не зависит, – пожал плечами Гамов. – Но буду стараться.

– Без тебя мне будет плохо. – Глаза Арины наполнились слезами. – Одиноко. Знаешь что такое, когда одиноко?

– Примерно.

– Ты примерно, а я знаю точно. Это когда все время перед глазами пусто. Вроде кругом люди, а ты не видишь никого. Одна. Я ведь всю жизнь одна, Сережа. И если тебя не будет, я умру.

– Ну что ты, глупенькая, что ты? – обнял ее муж. – Даже если уеду, то обязательно вернусь.

– Я боюсь, Сережа.

– Чего?

– Что не вернешься.

– Что за глупость, Ариша? Что за глупость? Как это я могу не вернуться к тебе?

– Не знаю. Мне так кажется. – Она провела ладонью по мокрым глазам, попробовала улыбнуться. – Я не очень нормальная, Сережа.

– Объясни. – Он не отпускал ее, крепко прижимал.