Большой куш

— Если мне не понравятся твои ответы, я тебе его сломаю. Где ты научилась драться?

— На уроках самообороны в местном клубе, — солгала Клаудия. У нее было подозрение, что при правдивом ответе — в Полицейской академии в Корпус-Кристи — она может тут же вылететь за борт с пулей в голове.

Гар сдавил ее палец. Она напряглась и затаила дыхание.

— Где твоя сумочка?

О Боже. Ее полицейское удостоверение… Пистолета в сумочке не было, — она не видела необходимости носить его с собой во время отпуска и тем более брать на рыбалку, но значок и удостоверение лежали в специальном бумажнике, отдельно от водительских прав, кредитных карточек и наличных денег.

— Не знаю. Где-то здесь. Не думаю, чтобы в кошельке у меня было больше пяти баксов.

Клаудия слышала, как он встал и прошелся по каюте. Она действительно не могла вспомнить, куда положила сумочку. Когда Бен провел ее, чтобы показать лодку, она положила ее где-то по дороге. Сейчас они находились в самой большой, хозяйской каюте, которая выходила в небольшой холл. Через него можно было пройти в гостевую каюту с двухъярусными кроватями и туалетом. А чуть дальше располагалась короткая лестница, которая вела в главный салон-гостиную. В передней части «Юпитера» еще одни ступеньки вели на небольшой камбуз и дальше, к третьей каюте, где тоже были двухъярусные кровати, туалет и отдельный душ. Она решила, что сумочка находится либо в этой каюте, либо в салоне, где они держали Бена.

Ящики со стуком открывались и закрывались, пока она не услышала звук расстегивающейся молнии. Во рту Клаудии появился кислый привкус страха, когда она поняла, что он копался в ее сумочке. Звякнули ключи: они были колечком пристегнуты к бумажнику. Увидел ли он удостоверение? Он убьет ее, если узнает, что она коп, — в этом Клаудия не сомневалась. Щелкнул раскрывшийся бумажник.

— Клаудия Марисол Салазар, Мимоза-стрит, 55, квартира 23, Порт-Лео, Техас, — громко произнес Гар.

Это он прочитал в ее водительских правах. Она почти не дышала, ожидая, что сейчас бандит заметит бумажник, в котором лежало ее полицейское удостоверение, откроет его и скажет: «Вот блин», — и сомкнет свои грязные пальцы у нее на горле.

Вместо этого Гар просунул толстую, крепкую руку ей под поясницу и спросил:

— Так, значит, эта классная лодка стоит прямо у дома Стоуни?

— Да.

— А есть там еще кто-нибудь? На службе у богатого человека?

— Мне кажется, там есть домоправительница, которая приходит по вызову. Но кроме Стоуни и Бена, там больше никто не живет.

Он снова схватил ее за большой палец ноги и больно вывернул его.

— Если ты врешь, то заплатишь за это.

— Я не вру, — ответила Клаудия, сдерживая дрожь. — Послушай, пиратство — это уже федеральное преступление. А если к нему добавится еще и убийство, то дело только усугубится.

Кость большого пальца Клаудии хрустнула у него в руках, и она уткнулась в подушку, подавляя крик от пронзившей ее боли.

— Я что, просил тебя читать мне лекцию?

— Прости, — еле слышно сказала Клаудия, превозмогая острую, как нож, боль.

Он отпустил сломанный палец, пощекотал и поцеловал ее ступню, затем взялся за следующий палец.

— Я скажу своему приятелю, что ты мне очень понравилась, и возможно, мне захочется повеселиться с тобой. Вот тогда он перестанет столько смеяться. Он просто позеленеет от зависти. Он всегда начинает ревновать, если я интересуюсь такими красивыми девчонками, как ты. Он переломает в твоем теле каждую косточку; начнет с оставшегося большого пальца на ноге, потом примется за остальные пальцы, пока дело не дойдет до ребер, ключиц и основных органов. И никто здесь не услышит твоих криков. Поэтому не нужно читать мне лекции.

Клаудия впилась зубами в подушку. Дверь в каюту снова открылась.

— Я же сказал, чтобы ты оставил ее в покое, — голос Дэнни звучал немного неуверенно, хотя он явно старался сохранить командный тон.

— Я ничего не сделал, — ответил Гар.

— У нее из носа течет кровь. Я не потерплю, если ты будешь бить ее.

— Кое-что тебе потерпеть все-таки придется. Она — его баба, приятель. И она ничем не лучше его. Это цена выбора, который ты сделал.

— Он ударил тебя, Клаудия? — участливо спросил Дэнни.

Перед тем как ответить, Клаудия мгновение колебалась.

— Я пыталась брыкаться, и он отсоветовал мне делать это в дальнейшем.

— Ты не должен ее бить, — сказал Дэнни. — Разве что только в том случае, если она попытается убежать. Я имею в виду настоящий побег, а не пререкания с тобой. Или если у тебя просто зачешутся кулаки. Ты понял меня?

— Знаешь, я уже вижу капитанскую фуражку у тебя на голове, — огрызнулся Гар. Он всем телом прижался к Клаудии, и она почувствовала на своем бедре его возбужденный член.

— Будешь хорошей девочкой, — шепнул Гар ей на ухо, — и я смогу держать себя в руках. Будешь вести себя плохо, я не откажусь поиграть с тобой. И растяну это на долгие часы, до самого конца.

Она почувствовала его слюнявый поцелуй у себя на ухе. Потом он вышел и закрыл за собой дверь.

Наступила тишина. Должно быть, Дэнни тоже вышел вместе с ним. Клаудия лежала с завязанными глазами, не в силах унять дрожь, от которой тряслось ее тело. Они не собираются нас отпустить. Точно не собираются. Даже если Стоуни и заплатит этот выкуп. Они знали, что это лодка Стоуни. Знали, что он должен был выйти на ней в море сегодня. Но не знали, что он передумал. Как это могло случиться?

Дневник. Драгоценный камень. Охотники за сокровищами. Все это казалось дикостью, но сейчас она могла думать только об одном: как получить помощь или как выбраться отсюда самим?..

И как же ты собираешься вытянуть себя и Бена из всего этого дерьма?

У похитителей были пистолеты, но, поскольку Стоуни здесь не оказалось, они начали ссориться между собой и импровизировать: плана на случай отсутствия Вона-старшего у них не было и они повели себя глупо. Она же должна действовать умно.

Клаудия извивалась на матрасе и пыталась тереться головой о постель. Через какое-то время ей удалось немного сдвинуть повязку на глазах. Потом еще немножко. И еще. Теперь она уже могла кое-что видеть из-под нижнего края плотной ткани. В каюте было темно. Слабый свет пробивался через овальные иллюминаторы, расположенные над кроватью, и, проходя через полуприкрытые жалюзи, образовывал белые и темные полосы. На стенах висели репродукции старых морских карт и набор старинных монет на планшетах в рамках. Рядом со шкафом Клаудия увидела пожелтевший рисунок — портрет мужчины с ниспадающими черными локонами, в лихо надетой шляпе и синей морской куртке. Он гордо смотрел вперед, застыв в высокомерной позе. Рисунок этот пробудил в ней какие-то смутные воспоминания. Казалось, нечто похожее она видела в туристском баре в Порт-Лео, но точно вспомнить не могла. Она сфокусировала свой взгляд на портрете, стараясь успокоиться и упорядочить дыхание.

Для начала надо освободиться.

Она перекатилась на край кровати. Поскольку руки у нее были связаны спереди, то, лежа на самом краю и наклоняясь вперед, она смогла дотянуться и выдвинуть ящик прикроватной тумбочки. Ни пистолета, ни перочинного ножа там не нашлось — лишь потрепанная книжка в мягком переплете и самозаводящиеся часы. Книжная полка была такая маленькая, что не выдерживала даже веса тяжелой подпорки для книг. У противоположной стены стоял шкаф, но Клаудия помнила, что в нем находилась только одежда и вешалки. Перекатившись еще раз, она встала на колени и выглянула в иллюминатор над кроватью. Каюта располагалась непосредственно под салоном, из которого они с Беном еще недавно ловили рыбу, а чуть ниже находилась небольшая платформа для купания.

Разбить стекло в иллюминаторе и осколками перерезать веревки? Бандиты услышат ее, и она просто не успеет освободиться.

Если бы ей удалось открыть иллюминатор — правда, никаких гарантий, что это у нее получится, не было, — она смогла бы выскользнуть на платформу для купания. А что потом? До берега семьдесят пять миль, на помощь никак не позовешь, остается только жариться на солнце, пока они ее не найдут. Либо она свалится в воду и утонет. Со связанными руками и ногами вряд ли она сумеет выползти наверх, на основную палубу, так, чтобы они ее не услышали. Может, ей удастся соскользнуть в воду и разрезать веревки о гребные винты лодки? Эх, совсем как у киногероев. Одно короткое включение двигателя — и ее изрубит, как капусту. Если до этого, конечно, она не утонет. Клаудия вспомнила акул с оскаленными пастями, врезавшихся в стаю желтоперов. Для этих акул она, конечно, может показаться слишком крупной добычей, но они не ограничивают себя в еде. Эти существа просто едят. Они все равно справятся с ней, пусть даже за пять раз, неторопливо откусывая по одной ручке-ножке.