Страница 13 из 55
КЛАДБИЩЕ В ЗАПОЛЯРЬЕ Я видел разные погосты. Но здесь особая черта: На склоне сопки — только звезды, Ни одного креста. А выше — холмики иные, Где даже звезд фанерных нет. Одни дощечки номерные И просто камни без примет. Лежали там под крепким сводом Из камня гулкого и льда Те, кто не дожил до свободы (Им не положена звезда). …А нас, живых, глухим распадком К далекой вышке буровой С утра, согласно разнарядке, Вел мимо кладбища конвой. Напоминали нам с рассветом Дощечки черные вдали, Что есть еще позор Посмертный, Помимо бед, что мы прошли… Мы били штольню сквозь мерзлоты. Нам волей был подземный мрак. А поздно вечером с работы Опять конвой нас вел в барак… Спускалась ночь на снег погоста, На склон гранитного бугра, И тихо зажигала звезды Там, Где чернели Номера… 1961–1963 * * * В. Филину Мне помнится Рудник Бутугычаг И горе У товарищей в очах. Скупая радость, Щедрая беда И голубая Звонкая руда. Я помню тех, Кто навсегда зачах В долине, Где рудник Бутугычаг. И вот узнал я Нынче из газет, Что там давно Ни зон, ни вышек нет. Что по хребту До самой высоты Растут большие Белые цветы… О, самородки Незабытых дней В пустых отвалах Памяти моей! Я вас ищу, Я вновь спешу туда, Где голубая Пыльная руда. Привет тебе, Заброшенный рудник, Что к серой сопке В тишине приник! Я помню твой Густой неровный гул. Ты жизнь мою тогда Перевернул. Привет тебе, Судьбы моей рычаг, Серебряный рудник Бутугычаг! 1964 ЛЕСНЫЕ ДОРОГИ Я хожу по лесным дорогам, Где в траншеях растет бурьян, И читаю стихи сорокам, Ветру, солнцу и муравьям. Лес молчит, Словно критик строгий. Только птицы трещат в тиши. Одобряют стихи сороки. «Хороши, — кричат,— Хороши!..» Забрались молодые елки В неуютный старый окоп. Сиротливо лежат осколки На припеке песчаных троп. А внизу, За оврагом волчьим, Спит снаряд в песке у реки. Вырос худенький колокольчик Возле ржавой его щеки. Над оврагом шумит ракита. Лес к зеленой воде приник… — Очень сильно он был побитый! — Говорит мне старый лесник. — Видишь, сколько тут всякой ржави. Скрозь железо, где ни копни. А потом короеды жрали, Гниль крушила битые пни. Лес бы выдюжил, он привычный. Каждый год — пожар, шелкопряд. Да попался дурак лесничий. Много лет рубили подряд. Что получше — пошло на срубы. Все мы, видно, не без греха. После тех «санитарных» рубок Оставалась одна труха… Мы идем с лесником в контору. Под ногами шуршит песок. Поднимается солнце в гору По деревьям наискосок. Между старых, стоящих порознь, Безвершинных кривых дубов Поднялась молодая поросль, Занимая склоны холмов. У крыльца телок на приколе. За конторой — луг, тополя. Лес корявый. Ржаное поле. Дорогая моя земля. 1964 ДОРОГА В ПЛЕС Петляет дорога, ведя на проселок. Лобастые камни лежат у ручья. И маковка церкви за пиками елок — Как дальняя-дальняя память моя… И девочка-спутница с синим колечком, И хмурый шофер, что спешит в сельсовет, О чем-то забытом, но мудром и вечном Задумались, глядя в холодный рассвет. И колокол черный оперся на брусья, Задумчиво слушая гулкую тишь. И веет дремучей, глубинною Русью От серых замшелых осиновых крыш. 1964 * * * Давно с берез слетели листья, И на рябинах у крыльца Повисли трепетные кисти, Как обнаженные сердца. И всюду видится нетвердость, Непостоянность бытия… И не горит, как мокрый хворост, Душа притихшая моя. И сердце бьется неприметно. Оно устало на весу Дрожать от холода и ветра В пустом неприбранном лесу. 1964