Страница 3 из 32
Дело в том, что пространство находится за пределами нашего чувственного восприятия. Повседневная привычка и распространенные стереотипы скрывают факт отсутствия у человека органа, ответственного за восприятие пространства. В результате, пространство, как объект, в спектре наших чувственных восприятий отсутствует. Отсутствует полностью… Но что тогда есть «пространство», в знании которого мы столь убеждены?.. Этот вопрос оборачивает кажущуюся очевидность другой стороной – своей противоположностью, каковая есть загадка.
Сто лет назад, в 1913 году тридцатитрехлетний ассистент неврологической клиники Гейдельберга, Карл Ясперс, опубликовал фундаментальный труд под заголовком «Общая психопатология». В нем он, в частности, писал: «Пространство и время всегда присутствуют в области чувственного восприятия. Сами по себе они не являются первичными объектами, но облекают собой всю объективную действительность. Кант называет их „формами созерцания“. Они всеобщи. Не существует чувственных восприятий, воспринимаемых объектов или образов, которые были бы свободны от них. Все приходит к нам в пространстве и времени и переживается только через эти две категории. Наши чувства не способны преодолеть пространственно-временное переживание бытия; мы ни при каких обстоятельствах не можем от него ускользнуть и всегда ограничены им. Пространство и время не воспринимаются сами по себе – и с этой точки зрения они отличаются от других объектов; но мы воспринимаем их вместе с объектами… Пространство и время не существуют как „вещи для себя“; даже будучи пусты, они даются нам в связи с объектами, которые их наполняют и ограничивают.
Пространство и время, исконные и не из чего не выводимые, всегда присутствуют как в аномальной, так и в нормальной психической жизни. Они никогда не могут исчезнуть. Модифицироваться могут только способы, посредством которых эти категории являются восприятию, способы переживания этих категорий, оценки их меры и длительности [выделено мной – Д. М.]»[1].
Следует извиниться за длинную цитату, но точность и емкость формулировок, а также фундаментальность идей Ясперса заслуживают того, чтобы внимательно прислушаться к его мнению. Ясперс не был первым, кто был столь радикален. Но он был первым профессиональным психологом, т. е. профессионалом в сфере исследований человеческого восприятия, а не философом или физиком.
Из сказанного Ясперсом можно сделать вывод, значение которого принципиально важно для дальнейшего хода рассуждений: пространство, с которым мы имеем дело, в действительности является симулякром, неким фантомом, продуктом нашего сознания. Иными словами, в нашем – антропном – представлении, пространство есть понятие без объекта. И потому мы можем говорить только о субъективном пространстве в разных его вариациях (относительное, антропное, социальное и проч.), а про пространство реального мира, находящееся за пределами нашего опыта, вообще ничего определенного напрямую сказать нельзя. Впрочем, эта идея не нова – примерно о том же самом говорил еще сэр Исаак Ньютон – но мы как-то привыкли полагаться на себя. Особо подчеркнем: здесь не идет речь о попытках отрицания существования пространства, как такового. Пространство реального мира является объективной реальностью, которая, однако, остается недоступной нам в силу ограниченности чувственных ощущений, и о которой мы можем строить только умозрительные предположения.
За последние десятилетия психологией получено большое количество экспериментальных данных, убедительно указывающих на опытное происхождение представлений о пространстве. Эти результаты, впрочем, не принимаются всерьез, по-видимому, в силу слабости позиций психологии как серьезной науки. Защитить же эмпирическую позицию в рамках философии чрезвычайно трудно. А потому, рационалистическая позиция уверенно сохраняет свое доминирующее положение. Соответственно, пространство продолжает трактоваться, прежде всего, как математическая структура, которая допускает физические интерпретации. «Существует несколько математических моделей пространства, различающихся в описании как его глобальных (метрика), так и локальных (непрерывность, размерность, кривизна) свойств, – пишет в своем обзоре развития идей о происхождении пространственных представлений А. Ю. Сторожук, – Конкретная модель выбирается так, чтобы она была согласована с другими теоретическими представлениями чисто физического характера, главные из которых – требование сохранения инвариантности определенных законов относительно пространственных преобразований и стремление избежать бессмысленных значений переменных»[2]. При этом ни у физиков, практикующих исключительно рационалистический подход, ни у стремящихся подражать им гуманитариев не возникает мысли о том, что модель, которая видится им абсолютно рациональной, может формироваться в рамках субъективных возможностей. А это есть уже объективное ограничение. Не будем вдаваться в историю и напоминать о плоском мире Фалеса Милетского, или птолемеевой системе мира, или духах, обеспечивавших дальнодействие в картине мира Исаака Ньютона, или иных представлениях о мире, давно утративших состоятельность, но за приверженность которым или, наоборот, за попытки их ниспровержения, отдавались жизни… Может быть рационалистическая позиция просто более поздняя и связана с иным уровнем развития сознания? А в ее торжестве над эмпирией сказывается дефект памяти и привычка к консерватизму? В поиске ответов на эти вопросы обратимся к понятию «модель», которое в рассматриваемом контексте представляется нам ключевым.
Чтобы жить и развиваться человек должен систематизировать свои представления о мире, о себе и, соответственно, о себе в этом мире. Для этого каждый из нас отдельно, каждая социальная группа, человечество в целом формируют модели – мыслительные конструкции, позволяющие ориентироваться в различных сферах бытия[3]. Модели являются основой различного рода прогнозов на будущее, базой для анализа происходящего и прошедшего. Модели бывают сознательные и бессознательные. В первом случае мы конструируем их специально для решения какой-либо задачи. Но наш мозг, вне зависимости от наших настроений, непрерывно занимается генерацией подобного рода конструкций в фоновом режиме. Это есть его, мозга, естественная жизнеобеспечивающая функция, реализуемая на подсознательном уровне.
Но как соотносится тема «модель» с темой «пространство»? Если вернуться к словам Ясперса, то можно предположить, что, будучи феноменом вторичным по отношению к воспринимаемым объектам, субъективное пространство входит в состав моделей, которые генерирует наш мозг.
Можно сформулировать иначе: пространство, с которым имеет дело человек, не воспринимается напрямую – ни как целое («абсолютное пространство» по Ньютону), ни как его часть («относительное пространство» по Ньютону), а возникает только в процессе создания моделей. А потому, такое пространство, строго говоря, не имеет никакого отношения к физическому пространству. В этом принципиальное отличие нашего понимания процесса формирования пространственных представлений как от рационалистической, так и от эмпирицистской позиций, которые говорят о прямом или опосредованном восприятии реального физического пространства. Несмотря на подобный «методологический» отрыв от реальной действительности, наши модели не плохо совпадают с наблюдаемыми результатами. Одна из причин тому заключается в нашей способности напрямую воспринимать материальные объекты. Кроме того, антропный принцип устройства мироздания пока еще не утратил силу.
По содержанию модели бывают самые различные. Научные модели (такие как, например, упоминавшиеся выше модели пространства) служат для изучения отдельных явлений и закономерностей между ними. Произведения искусства – это тоже модели. Их авторы своими методами рассказывают о своем видении мира. Религиозные доктрины – это тоже модели, которые тоже представляют вполне определенный взгляд на мироустройство. Последнее может показаться не столь очевидным, тем более что формирование религиозной модели отличается от двух предыдущих, впрочем, не столь радикально, как можно думать. Да и мировоззренческая картина – это тоже модель. Мировоззренческий горизонт – граница мировоззренческой модели. Но у всех моделей есть нечто общее. Американский философ, автор фундаментальной концепции моделирования, Маркс Вартофский полагал, что «модели суть предлагаемые возможности истины»[4]. Не случайно вокруг них, оформленных как научные концепции или как произведения искусства, нередко разгораются нешуточные конфликты. А уж о противостоянии религиозных доктрин можно и не говорить…
1
Ясперс К. Общая психопатология. – М.: Практика, 1997. – С. 113.
2
Сторожук А. Ю. К вопросу о происхождении представлений о пространстве // Философия науки № 1 (32) 2007. – С. 180.
3
Модéль (фр. modèle, от лат. modulus – «мера, аналог, образец») – это система, исследование которой служит средством для получения информации о другой системе, это упрощенное представление реального устройства и/или протекающих в нем процессов, явлений.
4
Вартофский М. Репрезентация и научное понимание. – М.: Прогресс, 1988. – С. 15.