Страница 24 из 32
Отсутствие различения между внешним и внутренним пространствами человека – качество, характерное для нуль-мерного этапа развития человека, близко описанной Грофом специфике внутриутробного состояния эмбриона. В подтверждение сказанного добавим, что ближняя зона нередко ассоциируется с маткой, матерью-родиной, а выход человека за ее пределы на следующем этапе развития – с его вторым, личностным рождением.
Второй этап. Вторая перинатальная матрица (БПМ-2) в периодизации С. Грофа соответствует началу биологического рождения человека. «Символическим спутником начала родов служит переживание космической поглощенности, – пишет С. Гроф в этой связи. – Оно состоит в непреодолимых ощущениях возрастающей тревоги и в осознании надвигающейся смертельной опасности. Источник опасности ясно определить невозможно, и индивид склонен интерпретировать окружающий мир в свете параноидальных представлений. Очень характерны для этой стадии переживания трехмерной спирали, воронки или водоворота, неумолимо затягивающих в центр. Эквивалентом такого сокрушительного вихря является опыт, в котором человек чувствует, как его пожирает страшное чудовище – например, гигантский дракон, левиафан, питон, крокодил или кит»[105].
На этой стадии переживания образы могут заимствоваться с более высоких уровней бытия, когда поглощаемым оказываются весь мир или космос.
Для начала этой матрицы характерной оказывается еще одна группа образов, объединяемых темой схождения в глубины подземного мира, в царство мертвых или ад. Тем самым реализуется общий мотив мифологических повествований о странствиях героя, как их описывал Дж. Кемпбелл[106]. Идея «пути» акцентируется архетипическими фигурами, с которыми происходит идентификация на этом этапе рождения. Среди таких образов встречаются Вечный Жид, Агасфер, Летучий Голландец, Сизиф, Тантал и Прометей – персонажи, большинство из которых были скитальцами, «вечными странниками». Гроф отмечает, что, находясь под влиянием этой матрицы, индивид избирательно слеп ко всему положительному в своем существовании и в мире. Среди стандартных компонентов этой матрицы – мучительные ощущения метафизического одиночества, беспомощность, безнадежность, неполноценность, экзистенциальное отчаяние и вина.
В связи с БПМ-2 Гроф описывает еще одну группу образов, которая имеет несколько иную специфику, конфликтующую с приведенными выше, прежде всего, с образами «странствующих» персонажей. Речь идет об образах заточения, пространственного ограничения и, возникающей вследствие этого, безысходности: «Воспроизведение в памяти этой стадии рождения – одно из самых худших переживаний, которые могут быть у нас в процессе самоосвоения, включающего холотропные состояния. Мы заперты в чудовищном клаустрофобийном кошмаре, преданы мучительной эмоциональной и физической боли и пребываем в ощущении крайней беспомощности и безнадежности, – пишет Гроф. – Чувства одиночества, вины, бессмысленности жизни и экзистенциального отчаяния достигают мета физических размеров. В столь тяжелом положении человек часто бывает уже полностью убежден, что это состояние не кончится никогда и никакого выхода нет. Триада переживаний, характеризующих это состояние, – чувство умирания, сумасшествия и безвозвратности [Выделено мной – Д. М.]»[107]. Человеку на этой стадии свойственно отождествлять себя с узниками, заточенными в темницах, с жертвами инквизиции и обитателями концлагерей или при ютов для умалишенных. При этом страдания могут достигать поистине «архетипических измерений». Эти переживания могут переносится на образы других людей, животных, попавших в капкан, и даже мифических существ, пребывающих в состоянии страдания и безнадежности, схожим с положением плода, зажатого в клещи родового канала. Сам Гроф лишь подробно описывает образы, соответствующие БПМ-2, никак не комментируя и не разъясняя их противоречивость.
Сравним сказанное с результатами наших исследований 1-D ППМ. Этот этап развития человека связан с освоением первого уровня абстрактного мышления, что ведет к расширению воспринимаемого им пространства за пределы ближней зоны. Возникающее, таким образом, чувство границы, становится одной из доминант рассматриваемого этапа. Граница имеет двоякий эмоциональный смысл. Во-первых, она порождает страх неизведанного, чуждого, враждебного, находящегося по ее другую сторону. Во-вторых – граница манит, зачаровывает, провоцирует переход. Преодоление границы – неизбежность для человека, событие, наполненное глубоким драматизмом, который окрашивает все переживания этого этапа. Преодоление границы может быть понято как трансцендентный переход, который в древности символизировался ритуалом смерти-возрождения, означавший возможность рождения в новом качестве. Но граница – это не только разделение, но и связь.
Механизм мышления, обеспечивающий первый уровень абстракции, основывается на формировании одиночных связей между первичными объектами сознания. Возникающие таким образом элементарные структуры сознания имеют линейную, или одномерную конструкцию. Одномерные структуры сознания обеспечивают одномерное упорядочивание обрабатывание ими информации. Литературная форма, появляющаяся на этом этапе – эпос, имеющий одномерную, линейную структуру. Так что эпические образы вполне соответствуют переживаниям рассматриваемого этапа.
Далее. Одномерное структурирование обрабатываемой информации приводит к восприятию связных последовательностей событий, что находит выражение в виде феномена пути. Путь как совокупность мест, между которыми совершаются переходы, характерен для второго этапа исторического развития, в частности, архаики Древнегреческой истории. Путь характерен для эпохи Средневековья, которая вся проходила под знаком одномерности. Так что эти образы, относящиеся к коллективному уровню развития, хорошо совпадают с образами, описанными Грофом.
Теперь обратимся к последней группе, представленной образами заточения, пространственного ограничения, безысходности, которые конфликтуют с образами пути. Одномерное структурирование обрабатываемой информации стимулирует появление феномена времени. Если образы первой группы, характерные для БПМ-2, мы сопоставляли с 1-D ППМ коллективного уровня Античной и Средневековой истории, то образы второй группы могут быть ассоциированы с 1-D ППМ подросткового периода уровня индивидуального развития. Именно в этот период жизни, молодой человек, эмоционально переживает время, которое обнаруживает ему конечность человеческого бытия, что нередко, сопровождается трагическими чувствами. Подростковый максимализм способен обращать страдания по поводу личной смертности в безысходность, бессмысленность дальнейшего бытия, доводя их до весьма острых форм. В некоторых случаях эти чувства можно сопоставить с переживаниями человека, которому врач озвучил диагноз смертельной болезни.
Подводя итог сказанному выше для второго этапа для второго этапа развития человека, мы вновь получаем хорошую корреляцию наших результатов с наблюдениями Грофа, снимая их внутреннюю противоречивость.
Третий этап. Третья перинатальная матрица (БПМ-3) описывает стадию рождения, на которой начинается движение плода по родовому каналу. Плоду приходится вести активную борьбу за выживание, поскольку он подвергается сильнейшему механическому сдавливанию, нередко сопровождаемому гипоксией и удушьем. Эти переживания находят отражение в образах, которые С. Гроф описывает следующим образом: «Самыми важными из них будут элементы титанической битвы, садомазохистские переживания, сильное сексуальное возбуждение, демонические эпизоды, скатологическая вовлеченность и столкновение с огнем. Все это происходит в контексте неуклонной борьбы смерти-возрождения… Человек испытывает могучие потоки энергии, усиливающиеся до взрывоподобного извержения. Характерные здесь символические мотивы – неистовые силы природы (вулканы, электромагнитные бури, землетрясения, волны прилива или ураганы), яростные сцены войн и революций, технологические объекты высокой мощности (термоядерные реакторы, атомные бомбы и ракеты). В более мягкой форме этот эмпирический паттерн включает опасные приключения – охоту, схватки с дикими животными, увлекательные исследования, освоение новых земель. Соответствующие архетипические темы – картины Страшного суда, необыкновенные подвиги великих героев, мифологические битвы космического размаха с участием демонов и ангелов или богов и титанов. Частыми темами здесь являются кровавые жертвоприношения, самопожертвование, пытки, казни, убийства, садомазохизм и изнасилования»[108]. Мифологический и религиозный символизм БПМ-3 тяготеет прежде всего к системам, в которых прославляется жертвование и жертвенность. «Другая группа образов связана с религиозными обрядами и церемониями, в которых секс сочетается с исступленным ритмическим танцем – например, фаллические культы, ритуалы, посвященные богине плодородия, или разнообразные ритуальные церемонии первобытных племен»[109].
105
Там же. – С. 127.
106
Кемпбелл Дж. Тысячеликий герой. – М., 1997.
107
Гроф С. Психология будущего… – С. 67.
108
Гроф С. За пределами мозга… – С. 132.
109
Там же. – С. 136.