Морские рассказы

Пока я оформляю выход, Борис с Милой ремонтируют ликпаз. Поход возобновляется в 22:35 по Москве. «Форвард» идет под гротом и генуей. До м. Стирсудена мы с Милой на вахте, затем идем спать, предварительно сдав Борису прокладку курса.

Будит нас чужая речь через мегафон и прожектора. На вопрос «что случилось?», Борис отвечает: «Да вот, машут, приветствуя нас». Мы со сна силимся понять английский в финском исполнении. До Милы доходит быстрее. Финские «спасатели на воде» предупреждают нас о том, что, идя этим курсом, через полмили мы будем на камнях. Борис невозмутимо пожимает плечами: «У меня все рассчитано. Я уже собирался вас будить». Через 5 минут, с 6-ти узловым ходом, мы бы…

Худо-бедно до Хельсинки дошли, правда, уже при швартовке без цирковых номеров не обошлось. У самого причала подсели на необозначенную мель. Потеряли ход, а грот уже срубили. Пришлось заводить его снова и снова отрабатывать подход. Наконец, яхта стоит у причала, концы собраны в бухты, паруса уложены на штатные места.

Наскоро перекусив, мы с Милой отправляемся на поиски информации о Джексоне. Вместе с пожилой парой яхтсменов мы выбираемся за ограду яхт-клуба. Поиски хозяина причала увенчались неудачей, т. ч. вопрос о свободном перемещении по причалу и за его приделы остался открытым, и мы всецело отдались мыслям о Милином кумире.

После долгого прочесывания города удалось отыскать и стадион, на котором состоится концерт, и место продажи билетов на него (почему-то эти оба объекта оказались в разных концах города). «Золотой билет», наконец, у нас в руках. От счастья у Милы начала «съезжать крыша». Обратившись к какой-то финке: «I need magasin kompaktdiskov», она получила в ответ хлопанье глазами и неясное бормотание, после чего сделала вывод, что та не знает английского.

Весь оставшийся день она прибывала в задумчивости и с улыбкой «Джоконды» невпопад выполняла распоряжения кэпа, совершенно игнорируя некоторые важные его замечания. Кстати сказать, вернувшись из города и подойдя к ограде яхт-клуба мы поняли, что попасть за нее не так-то просто: в рабочие дни тут народу нет. Висит замок, а ключей нет. Наш бедный папа мечется по причалу (на котором нет даже гальюна) как тигр в клетке. Только через 40 минут нам удалось воссоединиться, но при этом нам предложили перебраться на другой причал. В отличие от первого, он находился не за одной, а за двумя оградами, и где искать ключи оставалось неясно, но, зато было видно, что есть вода и электрокабель.

Мы с радостью переместились сюда (за наше отсутствие Борис устранил неполадки в двигателе) и забункеровались водой, воткнули в бесплатную розетку тройник и сразу все электроприборы. Небольшой фейерверк возвестил нас, что «кина не будет» (кстати, телевизор входил в эту «счастливую» тройку приборов). Пришлось лечь спать рано. Проснувшись, обнаружили за бортом отличное утро, а на борту отличное настроение. Благодаря случайно отловленному местному яхтсмену с ключом, мы получили доступ к гальюну, однако, замок на второй калитке не выпускал нас в город.

Закаленные грозными послевоенными годами мы с Борисом свободно перемахнули через ограду. Но Мила стала жаловаться на скользкую подошву, короткую юбку и вообще, ее порядочность оказалась выше желания выбраться в город. Пришлось опять бегать по причалам в поисках обладателей второго ключа. Через час мы были на свободе.

Так как Мила на концерт шла одна, то у нас с Борисом освобождался вечер. Мы позвонили своим финским друзьям. Они мгновенно уладили вопрос с ключами, а потом нас ожидала сказочная поездка в роскошном «Volvo», затем на быстроходном катере на остров, где обитают гномы и живут Санта-Клаус – хозяин этого поэтического уголка Лео и его очаровательная жена. Был славный ужин у камина при свечах и морских фонариках. Жаль, что каждой сказке приходит конец.

В первом часу ночи Мила на «автопилоте» добрела до яхт-клуба, и на мой первый вопрос «ну как концерт?» из ее глаз брызнули слезы, минут десять она только мычала, будучи не в состоянии произнести что-либо членораздельное. Затем постепенно появились первые, дрожащим голосом, отдельные слова.

И уж потом мы долго слушали в тот вечер удивительный рассказ о в высшей степени гениальном артисте и его искусстве. На обратном пути навигатором она была уже «никакая», так как все мысли свои оставила в концертном комплексе Хельсинки…

В Америку!

Гопенкам. (У них в гостях, в Америке)

Это случилось внезапно.

Вот уже несколько лет наш друг Минай, умотавший с семьёй в Америку и купивший там яхту, звал нас в гости испытать бермудские хохмы на своей шкуре. Мы с удовольствием получали приветы и фотографии из Нового Света, не помышляя реально принять его Invitation в связи со скудными семейными финансами. Случайно обнаружив, что оба семейства имеют электронную почту, мы «заболтались» до того, что Минай предложил нам взаимовыгодные условия: мы с Борисом (моим мужем) помогаем ему в подготовке яхты к грядущей навигации, а он, в свою очередь, берёт на себя хлопоты о нашем пропитании и проживании. По окончании работ вместе идём по островам в сторону Канады, как на генеральную репетицию перед Бермудской регатой.

Решение созрело в 2–3 дня, визы были получены на той же неделе, билеты не заставили себя долго ждать (были вытряхнуты карманы всех ближайших родственников и знакомых).

Ещё в среду утром 19 мая я на работе проводила детский праздник (я музыкальный руководитель в детском саду), а в полдень, случайно позвонив своей маман справиться о её здоровье, узнала от неё, что лечу с Борисом утром следующего дня.

Ринулась прикупить что-нибудь в дорогу и домой – собирать вещи. Не успела с покупками ввалиться в квартиру, как потянулась вереница родственников проводить нас в «последний путь», т. к. мало кто верил в наше возвращение.

Вещи собирали ночью. Под утро, символически изобразив полуторачасовой сон, Борис заехал на свою работу передать дела, а я довела до ума последние сборы, мы разными путями добрались до аэропорта. Родственники продолжали перехватывать нас на ходу, провожая как членов правительства. Последние поцелуи, снимки на память – и мы в самолёте. Летим рейсом «Финэйр» (финской аэрокомпании), через Хельсинки.

Борис быстро «расслабился», начав с виски, продолжив «биром» и стал донимать очаровательную мэм из соседнего ряда, гружённую детьми и прилагающимися к ним предметами. Дело в том, что за окном под нами проплывали скалы, торосы и айсберги (мы пролетали над Гренландией), которые приводили его в восторг. Так как я не столь бурно проявляла радость по этому поводу, то Борис искал единомышленника. Дама сидела далеко от окна и не могла видеть живописной картины. Борису было её очень жаль. Впрочем, она вовсе не проявляла желания откликнуться на его призыв: она сидела в наушниках и смотрела телевизор, на её животе покоились головы её двух отпрысков, а с другого края её охранял грозный муж грузинской наружности и бросал испепеляющие взгляды. Но мой простак их не видел и не унимался.