Долина надежды

– У нее случился выкидыш, бедняжка… Совсем крошка.

– Эй, дай нам оторвать от твоей юбки полосу ткани. Нелл, промокни ей кровь.

Из полумрака перед нею выплыли чьи-то смутно различимые лица. Лампа тоже раскачивалась из стороны в сторону, вызывая головокружение. Почему весь мир вокруг кренится то туда, то сюда? А потом она вспомнила. Они были на корабле. Она, Руфус и мальчики, они плывут куда-то… Вирджиния. Клочок земли. Цыплята в огороде, сытые и довольные мальчики, свежий воздух, солнце…

– Руфус…

– Все будет в порядке, Молл!

– Мама!

Где-то рядом в ожидании затаилась тварь. Молли чувствовала ее присутствие.

– Да, выглядит она неважно.

– Помолчи, Нелл!

– Мама! – Откуда-то издалека до нее донесся детский плач.

Кто это? Молли попыталась вспомнить, как зовут ее сыновей, и открыла глаза. Тоби. Руфус говорил что-то насчет земли, рот у Джека был открыт, но их голоса тонули вдали, заглушаемые звоном в ушах. Ее мучила жажда. Она попыталась сказать, чтобы ей дали напиться. Но кто-то уже уносил ее с собой. Она вновь оказалась в зале судебных заседаний, и судья хмуро взирал на нее сверху, когда тварь вновь запустила в нее свои клыки. «Сжальтесь, ваша милость, – выдохнула Молли, – сжальтесь над моими мальчиками». Тварь разжала свои страшные объятия, и она провалилась в темноту.

Глава девятая

Виргинская колония

Когда они приблизились к Карибскому морю, шторм стих и корабль повернул на север, к Вирджинии. Морская болезнь, мучившая Софию, отступила, унося с собой и подавленное расположение духа. Набросив на плечи чудесную индийскую шаль, она поднялась на палубу, оставив в каюте миссис Грей, которая по-прежнему недомогала. Голубое небо было теплым, ветер – свежим, а море – спокойным, прозрачным и зеленовато-голубым под яркими лучами солнца. Она подставила лицо свежему ветру, позволив ему взъерошить и растрепать ее волосы и почувствовав, как солнечный свет и тепло вселяют в нее новые силы. После кошмаров предыдущих дней от одного вида раскинувшегося над головой лазурного неба ее охватила эйфория. Она очень любила путешествовать с отцом, будучи еще ребенком, вот и сейчас впереди ее ожидало настоящее приключение. Вирджиния наверняка окажется интересной, и София с нетерпением ожидала встречи со старым другом отца и его женой. Ей также хотелось своими глазами взглянуть на «Лесную чащу» и новый дом. Судя по чертежам мистера Баркера, дом получился достаточно симпатичный, хотя у нее и возникли некоторые сомнения относительно того, что в действительности сад выглядит именно так, как он его нарисовал, – с обилием роз и аллеей, обсаженной высокими, фигурно подстриженными кустами. Они наверняка не могли вырасти так быстро. Во всяком случае, садовник в Сассексе уверял ее, что даже розам требуется много времени, чтобы обрести должный вид. Хотя, не исключено, что почва Вирджинии была необычайно плодородной.

София была полна планов. Она узнает все, что только можно, о табаке: как его выращивают и перевозят в Англию и, самое главное, сколько его нужно продать, чтобы выплатить долг и вернуться обратно. Ее переполняли энергия и решимость достичь поставленной цели, и она уже заранее была готова к тому, что «Лесная чаща» ей понравится, каким бы ни было состояние розового сада.

И когда теплым сентябрьским утром «Бетси Уиздом» встала у причала в Йорктауне, залитый солнечным светом берег показался ей гостеприимным и красочным. Единственной диссонирующей нотой при этом была ужасающая вонь, поднимающаяся из открытого трюма, когда оттуда начали выводить переселенцев. В их облике с трудом можно было признать людей, они больше походили на бледных червей, исхудавших и болезненно щурящихся от яркого света. Вдобавок они были грязны до невозможности. Когда они сходили на берег, миссис Грей вцепилась в руку Софии, уверяя, что земля до сих пор раскачивается у нее под ногами. В переполненном и кишащем людьми порту какой-то мужчина, очевидно шериф, и члены местной милиции[3] окружили пассажиров, выпущенных из трюма, выкликая их по именам, записанным в грузовой манифест, и выстраивая в некое подобие шеренги для будущих торгов в качестве законтрактованных работников. София решила про себя, что выглядят они весьма непрезентабельно и даже жалко.

Чернокожий раб в ливрее, которая была мала ему на несколько размеров, протолкался мимо них, громко вопрошая:

– Граф’н? Граф’н?

Когда София осведомилась у него, уж не Графтонов ли он имеет в виду, раб ответил, что да, именно их. В свою очередь он спросил, не она ли и есть «мисс Софи», после чего показал на экипаж с гербом де Болденов на дверце и сообщил, что отвезет обеих дам в Вильямсбург, где масса[4] принимает участие в заседании палаты представителей. Подойдя к карете, дамы с изумлением уставились на кучера, голова которого была помещена в нечто вроде птичьей клетки, закрепленной на его шее замком. Она выглядела ужасно тяжелой и громоздкой, особенно если учесть, что мухи со спин лошадей садились ему на лицо и голову, а он не мог прогнать их.

– Как же этот бедолага ест и спит? – прошептала шокированная миссис Грей на ухо Софии.

Их сундуки погрузили в повозку, а София и миссис Грей, учитывая, что им предстоит долгая дорога, постарались поудобнее устроиться внутри экипажа, который тронулся в путь первым, вздымая клубы теплой пыли. Теперь стало видно, что карета пребывает в небрежении: облицовка ее отслаивалась, сиденья были жесткими, а кожаные занавески для защиты от солнца вообще отсутствовали. Подпрыгивая на неровностях дороги, экипаж покатил вперед, и их окутало облако густой пыли, в которой они рисковали задохнуться во время тряской езды до Вильямсбурга. Вскоре после начала пути миссис Грей опять укачало.

Только ближе к вечеру наконец раздался крик:

– Леди, вот мы и дома!

Они остановились. София и миссис Грей вышли из экипажа перед симпатичным каменным домом, по бокам которого росли подстриженные кусты, но внешнее великолепие оказалось обманчивым. Внутри дом, как и экипаж, производил удручающее впечатление. София была поражена, отметив, что домашним хозяйством в жилище де Болдена явно пренебрегали: повсюду лежал толстый слой пыли; полы были не навощены; штукатурка с карнизов грозила упасть прямо на голову; турецкие ковры, изгрызенные мышами, пришли в негодность; а камины были забиты старой золой. В воздухе стоял стойкий неприятный запах гнили и не опорожненных вовремя ночных горшков. В спальнях, куда проводили обеих дам, занавески на окнах обвисли, а в углах под потолком в клочьях старой паутины застряли дохлые мухи. Из спален открывался вид на заброшенный сад и какие-то лачуги, которые София поначалу сочла собачьими будками, но в действительности то были жилища рабов.

– Полагаю, бедная миссис де Болден слишком сильно недомогает, дабы следить за ведением домашнего хозяйства, – пробормотала миссис Грей.

– Нужно хотя бы стереть пыль, – решила София.

Она несколько раз дернула за шнурок звонка, прежде чем на зов явилась молоденькая босоногая негритянка в драном платье, пожелавшая узнать, что им надобно. София поинтересовалась, как ее зовут, и с удивлением узнала, что девушка отзывается на имя Венера.

– Что ж, Венера, в таком случае прошу вас немедленно принести нам горячую воду и мыло.

Шаркая ногами, негритянка неспешно удалилась и почти час спустя принесла кувшин чуть теплой воды и крошечный кусочек желтого мыла. Когда же София сказала ей, что ужинать они будут в своей комнате, поскольку очень устали с дороги, служанка лишь передернула плечами и исчезла. Заснули обе дамы на голодный желудок, так и не дождавшись угощения.

С Томасом де Болденом они встретились на следующий день за обескураживающим завтраком, состоявшим из слабого чая и грубого желтого хлеба, но, пожалуй, именно личное знакомство с хозяином дома окончательно похоронило последние надежды Софии. Она с содроганием обнаружила, что руку ей пожимает крупный краснолицый и громкоголосый мужчина в покрытой пятнами жилетке и грязных штанах, от которого, несмотря на ранний час, исходил сильный запах бренди. Надежда, что под этой грубоватой внешностью скрывается доброе сердце, мгновенно рассеялась. После формальных и небрежных соболезнований по поводу кончины отца Софии он уведомил обеих дам о том, что они отправятся на его плантацию в южной части колонии, как только закончатся открытые судебные заседания.

3

Народное ополчение, дружина, территориальное формирование для охраны порядка.

4

Масса – здесь: искаженное «master», т. е. хозяин.