Илья

И меч Ильи Муромца обрушился на него.

****

Гроза давно закончилась, и стало светлеть. Упал туман, такой, что руки потянутой не видно. Зато стало понятно, больше на ощупь, что через холм идет дорога. Вот там, у дороги, чтобы путникам было видно, они и выкопали яму.

- Жалко, мы не знаем, как по его вере за него помолиться.

- Я знаю.

Они похоронили Амадео, и Сервлий прочел молитвы на латыни. В тумане непонятные слова звучали глухо и веско, не разносясь, а словно падая на свежую могилу.Потом грек наклонился и поднял с дороги тяжелый медальон с непонятными символами на нем. Передал Илье:

- Это, видимо, и есть тот самый ключ, с помощью которого они требовали от Амадео войти куда-то и принести им Чашу.

- Чашу? Ту самую? Зачем?

- Колдун верил, что с ее помощью можно подчинить творчество всех людей.

- Ты в это веришь?

- Нет. Господь дал людям силу творить, и только Он может управлять ею.

В рассеивающемся тумане Сервлий увидел, что Илья кивнул. И сделал шаг вперед, по дороге.

Посреди дороги стоял камень. Сервлий готов был поклясться, что только что его не было. Они тут много бродили наощупь, пока готовили могилу.

- Илья! Это путь туда!

Илья снова кивнул. Его лицо было осунувшимся и строгим.

- Мне не нужна Чаша, но я должен пойти туда. Это, наверное, и есть то место, которое я искал.

Сервлий хотел сказать: "Я пойду с тобой", - но понял, что не может. Ему совсем не хотелось идти туда, куда собрался Илья. Мысль шагнуть за камень внушала отвращение. Илья вдруг улыбнулся - понимающе, тепло и чуть лукаво.

- Не жди меня.

Солнце поднималось, освещая Русь. В перелесках и изгибах холмов еще прятался туман, поднимаясь от невидимой в зарослях реки. Видно было так далеко, что замирало сердце, и взгляд тянулся туда, где дальний, казавшийся крошечной полоской, лес обнимал горизонт.

За камнем дорога растраивалась. Три пути вели в неясное, невнятное, лежали среди сухой травы.

Илья свистнул, подзывая коня. Сивка подбежал и встал рядом с Ильей и Сервлием, читавшими надпись на камне.

"Прямо пойдешь - смерть свою найдешь. Направо пойдешь - женатым будешь. Налево пойдешь..." "Тут не разобрать, - сказал Сервлий, водя пальцем по влажному известняку. - То ли "богатым", то ли "богом" будешь".

"Это, наверно, про ту чашу, - буднично заметил Илья, разбирая поводья. - Ну ее. Что богом, что богатым - не для меня. Да и жениться поздновато, - продолжал он рассуждать, садясь на коня и поудобнее ухватывая поводья. - Поеду прямо".

Звук копыт по мягкой дороге звучал, удаляясь. Сервлий стоял спиной, смотрел в дальний простор, почему-то боясь оглянуться. А когда оглянулся - камня не было, и дорога была одна. Сервлий сел на обочине, подстелив плащ, положив рядом котомку. Илья сказал его не ждать, но просто так взять и уйти Сервлий не мог. У него в котомке еще был кой-какой запас; он подождет.

Глава 28

Илья ехал скучным, пустынным местом; по краям дороги вяли чахлые кусты. Не было ничего, что насторожило бы, хотя Сивка не хотел объезжать камень, упрямился. Но теперь шел спокойно. Смерть, чем бы она ни была, не торопилась. Тень всадника и коня двигалась по пыльной дороге перед ними, иногда, однако, отставая и плетясь сзади. Потом снова ложилась впереди. Пыль под копытами взлетала и замирала тонкими извилистыми струйками.

Вдруг дерево, небольшое, пожухлое, рухнуло перел ними , перегораживая дорогу.

- Кошелек или жизнь! - услышал Илья.

Его разом окружили фигуры с огромными блестящими ножами, которыми они размахивали. У некоторых было по два ножа, и они со скрежетом их скрещивали.

Разбойники были в личинах. Иные личины изображали морды зверей или птиц, на других были просто кусочки черной ткани с прорезями для глаз. Одеты разбойники были разнообразно и странно, так странно, что больше походили на скоморохов, чем на разбойников. Один в черной маске был в таком же черном бархатном плаще, подвязанном у горла огромным голубым бантом в белый горошек. Другой, в дырявых синих портах, красовался в рубахе без ворота, на которой что-то было написано не по-русски и нарисован в подробностях мужской срам. На ногах у него были валенки. Он схватил лошадь под узцы.

Все они прыгали вокруг Ильи, тыкая в воздух своими ножами, но не нападая.

- Кошелек или жизнь? Кошелек или жизнь? - шелестело и визжало.

Илья положил руку на меч и слегка выдвинул его из ножен.

- У него оружие! - заорал истошно кто-то над самым ухом. Илья, стараясь не терять из виду остальных, обернулся. Орал карлик в пестрых лохмотьях, сидевший на плечах у верзилы в маске зайца. Указывая на меч, он скатился с верзилы и, продолжая размахивать ножом, шустро покатился в заросли. Верзила оглянулся и побежал за ним.

Илья вынул меч и плавно повел им. Разбойники убегали сломя голову, при этом не убирая ножей, спотыкаясь и, кажется, раня себя, подолжая выкрикивать: "Кошелек или жизнь?".

Через минуту на дороге было пусто. Кусты не шевелились, только где-то уже далеко продолжали едва слышно трещать ветки и раздаваться голоса. Потом и они стихли.

Сивка спокойно перешагнул поваленный ствол; Илья, только удивившийся этому странному нападению, собирался продолжить свой путь.

Но оказалось, что ехать дальше некуда. За поваленным деревом дорога заканчивалась. Истоптанная полянка, кустарник - и все.

"На обратном пути, наверное", - решил Илья. Он прошел через слишком много сражений, чтобы забыть, что смерть так просто не отпускает и наносит удар именно тогда, когда человек перестает этого ожидать. Он был собран и внимателен. Он хотел проникнуть в смысл Обмана, но не умереть.

Однако вот уже показался камень, и на обочине - вскочвший на ноги Мануил. Он смотрел на Илью круглыми глазами, а когда тот спрыгнул с Сивки, вдруг по-детски его обнял.

Илья засмеялся и тоже обнял Мануила. Отстранился, сказал, что теперь поедет направо - жениться. Вот только перекусить бы надо. Смерть не покормила.

Мануил кинулся к котомке, стал разбирать.

А Илья думал о том, что нелепые разбойники не нападали. Ножи у них были настоящие, грабителей было много, и справиться с такой ордой, если бы они напали все сразу, было бы непросто даже ему. Но они не пускали оружие в ход. Может и пустили бы - если бы он испугался. Если здесь и была смерть, то только от страха.

Он достал нож и выцарапал глубоко на мягком известняке камня: "Прямо ездил - смерти не нашел".

У Ильи были в седельной сумке полкаравая и бутыль кваса, Мануил выложил на расстеленной тряпице то, чем их с покойным Амадео снабдили на последнем среди людей привале: помятые вареные вкрутую яйца, огурцы, полпирога с зайчатиной. Поели знатно. Илья рассказывал, Мануил слушал. Про грабителей согласился: пугали, и испугайся он -

все было бы иначе. Неизвестно как, но иначе и плохо.

Сервлий чувствовал стыд: он отсиделся у камня, пока Илья ездил за смертью, и знал, что, несмотря на этот стыд, не пойдет с Ильей и в следующий раз. Но он также знал, что будет сидеть и ждать. А потом, лишь бы Илья вернулся, пойдет по Руси и будет рассказывать, как ездил Илья за камень, за которым было три дороги. Лишь бы вернулся.

****

- Пора, пожалуй, - решил Илья, вставая, - посмотрим, что там у них за невеста.

Здесь кустарник был гуще и пышнее. Дорога, поначалу обычная, земляная, постепенно становлась мощеной: сначала то там, то здесь проступали обтесанные камни, пока не сложились в гладкую, хорошо уложеную мостовую.

Тени не было совсем.

За очередным поворотом стало видно, что дорога упирается в резные ворота нарядного большого терема. Когда Илья подъехал, ворота гостеприимно отворились. Стоявшие у створок фигуры кланялись. Одеты они были как слуги из богатого дома, но лиц Илья не мог рассмотреть совсем, хотя, пока он въезжал на широкий мощеный двор, привратники поворачивались, чтобы все время быть к нему лицом. В какой-то момент ему показалось, что они плоские, будто из бересты вырезанные.