Время нас подождёт

— Мам, отыщется!

— А не заберут его у нас? — заволновалась мама.

— Да, Юр? — обеспокоенно спросила Наташа. — Ты Валеру попросил, чтобы он тихонько искал? Ещё этот суд…

— Не отдадим, — твердо пообещал он. — А Валера итак все знает.

Потом, выпив горячего чаю, он лег на кровать и закрыл глаза — снова завертелись разные мысли.

Как найти Мишку? А найдя, вновь не потерять его? Сейчас-то понятно, если все сложится, летом он возьмет его с собой. А что делать осенью, когда придет время учиться? Там у него будет отпуск, они ещё пару месяцев побудут с ним вместе, и с малышом… А потом… Конечно, он попросит Валеру помочь. Или, быть может, искать работу на суше? Это довольно проблематично, потому что зарплата меньше. Брать Мишу с собой и заниматься с ним там? Но сможет ли сам Мишка так учиться, захочет ли? А Наташка, как она будет справляться с двумя, пока его нет?

Сможет ли он жить без моря, Юрка не знал. Одно он знал точно, что сейчас в его жизни засветилась новая цель — сберечь свою семью, которая так неожиданно стала почти в два раза больше. Так, чтобы все были живы, целы и здоровы.

Да, и пока ближайшей целью отыскать его. Вернуть. Чтобы заглянуть ему в глаза и узнать, что же, в конце концов, произошло, и почему он так вдруг передумал жить у них. А может быть, это все глупости, и его Мишке сейчас очень нужна помощь, а он лежит здесь и спит!

Но сил подняться не было. Последнее, что успел подумать Юрка, перед тем, как провалиться в сон, что все эти рядовые цели мерцают яркими звездочками на фоне одной, пожалуй, главной, но очень далекой — встретиться с Создателем в конце земного пути.

Юрка спал коротким, но крепким сном. А проснувшись, решил ещё раз расспросить Колю о подземелье и наведаться туда, пока не приехал Валерий Алексеевич. Потом можно будет помочь ему обследовать гаражи или присоединиться к поисковой группе — как он распорядится. Или лучше всего — съездить ещё раз в тот город, где родился Мишка. Машина в ходу, надо только её забрать со стоянки…

Тревожно было у него на душе, когда он выходил из дому. Найдёт ли он его? Увидит ли ещё когда-нибудь этого славного темноглазого мальчишку, к которому успел привязаться сам? Как и где искать его дальше?

Глава 45.

«Прости меня!»

Первое, что я услышал, было пение на разные голоса, второе — шёпот бабушек, которые, судя по всему, находились рядом со мной. Пел весь храм — громко, слаженно, красиво, и чаще других почему-то слышалось слово «Радуйся!». Когда я, отдышавшись и немного придя в себя, стал вслушиваться и смог даже немного разобрать слова, то понял, что они относились к Богородице — Той Матери, которая так ласково глядела на меня с икон. А бабушкины вздохи относились, конечно же, ко мне: как же я, такой встрепанный и уставший, здесь оказался.

— Играются, балуются, сами не понимают, чего делают, — вздыхала одна, но не сердито, а как-то жалостливо.

— Ладно тебе мальчонку-то осуждать, может случилось что у него… — говорила ей другая. — Всё, тише, сейчас Евангелие будут читать.

Я открыл глаза, вытер хорошенько нос, подышал им, проверяя, не капает ли кровь, — и, убедившись, что уже нет — сложил платок и огляделся.

Свет в храме был выключен, но, чуть подрагивая от тёплого воздуха, яркими огоньками горели на подсвечниках длинные и короткие свечи, освещая большие иконы в резных деревянных рамах, множество народу окружавшего батюшку, который, повернувшись лицом к алтарю, читал большую книгу в золотом переплёте, очень похожую на ту, что мы нашли с Колькой. Евангелие, интересно, что это слово означает? Из окон сочился уличный свет. Стояла тишина — хор замолчал, и в храме теперь звучал только один батюшкин голос.

Я сидел, как оказалось, сбоку, на лавочке возле большой иконы, напротив которой стоял маленький невысокий подсвечник — на нём горело три свечки. На иконе, в тени большого зеленого дерева, присев на краешек фонтана, Человек в красно-синих одеждах разговаривал с ребятами. Над головой у Него был изображен золотой венец. Один малыш сидел у Него на коленях, положив свою крохотную ладошку к Нему на грудь, другой стоял рядом, вероятно о чём-то спрашивая, потому что взоры Человека и мальчика были обращены друг к другу. Девочка с длинными черными волосами пришла с мамой — та, обнимая её одной рукой, смотрела на этого Человека. Четвертый ребенок, совсем младенец — сидел у другой матери на спине, протягивая к Нему ручонку… На траве о чём-то шептались мама и сын, справа от них расположился мальчишка с длинной пальмовой веткой. Позади всех стоял человек, опираясь на длинную палку — я решил, что это был пастух, потому как рядом с ним было много овец, некоторые из них пили воду из фонтана. За листьями дерева открывалось синее небо в белой дымке облаков. Человек смотрел на детей, чуть улыбнувшись, и видно было, что Он рад встрече. Я тоже робко улыбнулся, разглядывая эту икону. Она была похожа на картину с той странички детской Библии, где Христос общался с детьми.

Между тем батюшка закончил читать, хор снова запел. Пел он часто «Господи помилуй», а люди крестились и кланялись. Бабушки мои снова присели рядом со мной.

— Ну как, милок, отошёл маленько? — спросила одна из них, в голубеньком платочке, со строгими бровями и внимательном взглядом карих глаз.

Я кивнул, шепнул «Спасибо» и поднялся. Мне хотелось походить по храму, посмотреть всё вокруг, но люди стояли и молились, поэтому я решил, что это нехорошо. Постоял, вслушиваясь в непривычные слуху мелодичные слова. Над алтарём поднимался деревянный резной иконостас — с золотыми красками на больших иконах. Над входом в алтарь висел… маленький белый голубь, внутри которого крохотным огоньком мерцала лампадка.

Мирно. Тепло. Храм дышал другим воздухом: далеким от суеты, спокойным и неземным. Казалось, что время здесь замерло или течёт очень медленно, подчиняясь Кому-то неведомому, но большому и сильному, Тому, Кто над временем. Он был здесь, невидимо, но совсем рядом, и я чувствовал себя совсем крохотным рядом с Ним, но очень нужным.

Так я стоял, прислушиваясь и вдыхая неведомый мне воздух, а когда устал — снова сел на лавочку возле той иконы. Сейчас я никуда не торопился… да и сил не было, честно говоря, куда-то идти.

Я сидел и думал… Думал и не верил, что я на свободе, что мне удалось уйти от погони. Чудом каким-то удалось. Чувство защищенности окутало меня, такое, словно меня вытащили тонущим из воды, а теперь я отдыхал на солнышке. Я боялся дышать, боялся спугнуть это чувство, поглядывая на икону благодарно и виновато.

Маленький мальчик, ведя за руку высокую женщину в черном аккуратненьком платьице с погончиками, подошел к подсвечнику и затеплил тонкую длинную свечку. Мама помогла ему перекреститься, подняла к иконе… И долго стояла возле неё сама, думая о чём-то своём… или разговаривая с Тем Человеком. А я смотрел на забавного мальчугана — он вертелся на месте, не зная, чем бы заняться, — и, поймав его взгляд, улыбнулся ему. Он подошёл к лавочке, присел рядом и стал болтать ногами. Потом вынул из кармана небольшой красный автомобильчик, показал его мне. Я покрутил его в пальцах и показал, как можно аккуратно катать по лавочке…

И вот служба кончилась, потому как пение стихло, и все стали по очереди подходить к иконе, которая лежала в центре, и прикладываться к ней. Мама взяла мальчика на руки и тоже подошла к ней. Последними подошли мои бабушки. Люди потихоньку расходились по домам.

Тогда я встал, походил по храму и, не зная, что делать, подошёл к лавке, где продавались свечи и иконы. Там работала женщина в черном платочке, в прямоугольных очках — она что-то писала в обычной школьной тетради. Увидев, что я стою возле лавки, наблюдая за ней, она подняла голову и поинтересовалась:

— Чего тебе, мальчик?

— А где тут ставят свечи за тех, кто умер? — спросил я. Просто так спросил, испугавшись, что она меня сейчас прогонит.