Страница 15 из 19
Брюнет задумчиво проследил за моим движением и замер, обдумывая. Солнце позолотило радужку его серо-зелёных глаз, тонкий застарелый шрамик у правого виска. Задумчивое лицо осветила догадка, и брюнет замотал головой. Указал на меня, на лианы и снова помотал головой.
Надеюсь, он правильно понял жесты, и лианы не имеют отношения к моему путешествию сюда, потому что их, кажется, собирались жесточайшим образом выкорчевать.
***
Оказывается, я люблю свой кабинет. Нет, в самом деле: сидишь спокойно, цветные эмбриончики разглядываешь, а мысли сами так в голову и лезут.
— Долго ещё? — процедил Алвер, разрушая воображаемую идиллию.
Я тяжко вздохнул над листами с расчётами. Ветер колыхал уголки листов. Я передвинул камушки, чтобы колыхал сильнее: красиво же. Гневно фыркнув, Алвер снова подвинул их в углы и постучал пальцем по формуле повышения волосатости, нарисованной исключительно с целью изобразить перед ними бурную деятельность: всё равно не поверят, что на первых этапах я просчитываю в голове, и только потом требуется бумага и ручка.
В голове просчитывать не получалось, потому что Алвер сидел с одной стороны, а пованивающий многоуважаемый Смуз, дом которого попал в лианы магоеда, сидел с другой и тоже постоянно торопил.
И это не считая того, что вокруг дороги, на которой мне поставили рабочий стол, слонялись соседи, шумно дискутировали, ели, пили, а чуть поодаль настраивал инструменты оркестр.
— Мне нужно уединение, — напомнил я, жалобно глядя то на одного, то на другого надзирателя.
Но они не мои гувернёры и не девушки, на них не подействовало.
— Здесь. — У военного министра Алвера нервно задёргался рот. — Ты будешь решать эту проблему здесь и сейчас под нашим чутким наблюдением, чтобы ничего не натворил.
Опустил взгляд на формулу повышения волосатости: ну да, под их чутким наблюдением я точно ничего постороннего не делаю.
Алвер подскочил:
— Смуз, сделай уже что-нибудь! — Махнул на мои бумаги. — Неужели не разберёшься лучше него? Кто из вас министр науки и новых технологий, ты или он?
Вот это зря: на лицо Смуза накатила волна красноты.
— Я. — Он тоже поднялся.
— Он. — Закивал я. — Конечно он.
Сдалось мне это министерство, я же там от скуки умру.
Разговоры вокруг стихли, все заинтересованно смотрели на нас, Смуз покраснел сильнее. Бросил короткий взгляд на бумаги, вскинул ладони в сторону магоеда и активировал формулу. Я закрыл лицо руками.
Послышались охи-вздохи, чей-то истерический крик.
— Идиот! — взвизгнул Алвер.
И не понятно, к кому это относится. Приоткрыл глаз: на магоеде прорастали кудрявые чёрные волосы. Проблема в том, что прорастали они и на стене поместья Вериндера.
Но что ещё хуже: волосами обрастали стоявшие вблизи длоры. Покрывшиеся чёрными завитками дамы начали падать в обмороки…
Хорошо, что я не нарисовал формулу распиливания (она эффектнее выглядит), а ведь была такая мысль…
Глава 6
роснулась от шума, визга и землетрясения! Девочка вцепилась в меня мёртвой хваткой и дрожала. Рогатая фигня накрыла голову передними лапами и тряслась так, что двуколка ходила ходуном — только она, не земля.
Подняла взгляд: лианы чернели завитками волос вроде тех, что растут в интимных местах. Чёрные волосато-кудрявые фигуры носились по дороге, на ней откуда-то появились холмики чёрных волос и пышных волосатых юбок. Брюнета не было. Как? Где? Кто меня домой отправит?
Хрень вскочила. Взлохмаченный брюнет вынырнул со стороны стены, запрыгнул в двуколку. На щеке алела царапина.
— Йих! — Он щёлкнул вожжами, его руки объяло зелёно-голубым светом, он хлынул по упряжке, наполнил сиянием спину животного, среди коричневых бугорков проросли зелёные метров пятнадцать в размахе крылья бабочки.
— Нет! — Я впилась в сидение.
Девочка — в меня. По бокам двуколки вытянулись дельтаплановые крылья, и мы взмыли вверх. И вниз. Вверх. И в бок. Вниз. В бок. Эта хрень летать не умеет, что ли?! Брюнета мотало из стороны в сторону, он вопил:
— Йихууу!
Крылья трепетали, ветер свистел, американские горки нервно курили в сторонке. «Бабочка» крутанулась юлой, меня швырнуло на складную крышу двуколки. Вытаращенные глаза девочки оказались прямо перед лицом, она беззвучно открывала рот. Мелькали небо, лианы, дома.
— Йихууууу! — орал идиот.
Взглянула на него:
— Убью!!
Он повернулся с таким выражением лица, будто не ожидал нас увидеть. Взмах сияющей руки — из сидения змеями выползли верёвки и накрепко нас с девочкой привязали.
— Так-то лучше! — кивнула я.
Брюнет рванул поводья, чёрный сгусток мелькнул рядом, мы нырнули в сплетение зарослей. Крылья сложились. Падая, мы пронеслись в щель, крылья распахнулись, наполнились светом, мы мчались сквозь лианы: вправо-влево-вправо-влево, вверх-вниз-вверх-вниз. Голова моталась из стороны в сторону, подвывания девочки разрывали сердце, я давилась криком.
Крылья уменьшились вдвое, хрень нырнула в просвет между растительностью, шмякнулась на лапы и пробежалась, загоняя нас в «пещеру» с крышей из свившихся лиан. Крылья всосались в коричневую шкуру.
Вытаращив глаза, я часто, прерывисто дышала: обалдеть.
Сердце выколачивало безумную дробь. Никогда. Нигде. Даже когда одногруппник мчал меня, не надевшую шлем, на мотоцикле под сто двадцать километров в час, даже на мини-американских горках, когда казалось, что вылечу из кабинки, я не испытывала такого экстрима.
С трудом моргнула. Брюнет накинул вожжи на штырёк в носу двуколки и спрыгнул на зелёную травку.
Он ещё и гонщик. Посмотрев сквозь узкий просвет между лианами в небо, брюнет нахмурился. Покачал головой. Начала вставать и осознала, что до сих пор связана.
— Кхм, — сипло обозначила своё недовольство.
***
Нужно было подумать, просто спокойно подумать в тишине.
Сзади сипло кашлянули. Чуть не схватился за голову: ну зачем взял её с собой? Надо было одному сбежать и быстро всё разрешить, пока магоед до источника Вериндера не добрался, а теперь придётся отвлекаться на… жену.
Обернулся: она и трясущаяся девочка сидели связанными в двуколке.
Девочка явно пикнуть не могла от ужаса (как и большинство моих пассажиров), а жена выглядела неожиданно бодро. Может, кляп для полной картины добавить? Быстро эту идею отмёл: я же длор, а она женщина. И моя жена.
Заставил ремни безопасности втянуться в сидение. Замер, ожидая гневной тирады, но жена только растирала слегка помятые ремнями руки и талию.
Ах, да, она же языка нашего не знает, так что тирады не будет. Молчаливая жена — мечта любого главы рода.
Моя приоткрыла рот. Метнулся к ней, прижал ладонь к её горячим сухим губам.
— Нет-нет, только молчи. — Замотал головой, надавливая ладонью чуть сильнее.
Над моей рукой блестели орехового цвета глаза. Не томно-романтичные с чарующей поволокой, как при салонных беседах, и не вытаращенные от страха, как обычно после полётов со мной, а осмысленные, что давало надежду на понимание.
Свободной рукой указал на лианы, помахал, изображая, что мне нужно с ними разобраться. Указал на жену и приложил палец к своим губам. Недоуменно вскинул брови, что по моей задумке должно означать вопрос: поняла?
Кивнула! Выдыхая, я расплылся в улыбке: умница. Ухватив запястье приложенной к губам руки, жена с неожиданной силой рванула её вниз, указала на дрожащую девочку и с грозным видом потрясла перед моим носом кулаком.
У меня заскрипел мозг.
Женщина… жена грозила мне кулаком. Неужели она обещала меня им ударить? Нет, быть не может: женщина может хлестнуть по щеке ладошкой, но кулак — это мужская прерогатива. Неужели в их мире не так? О… какой страшный мир.