Страница 14 из 19
Предполагалось, что летающие ящеры будут сбрасывать капсулы с семенами над войсками противника, магоеды вырастут за счёт энергии магического оружия и создадут для пеших войск непреодолимое препятствие.
— Стой! Закопаю! — кряхтел Вериндер.
— Да-да, конечно. — Бежал трусцой, прикидывая, как быстро меня уроют, если предложу деактивировать магоеда тем же способом, что предполагалось на поле боя: химической смесью нетушимого огня.
— Ой, ох… — Вериндер схватился за сердце, ноги у него подогнулись.
Я ринулся на помощь — и клюка бахнула в лоб. В голове зазвенело.
— Чем-ты-думаешь? — Вериндер резво меня лупил.
Пропустив несколько ударов, восстановил дистанцию: забег продолжался.
— Изобретатель он, — кряхтел Вериндер, наседая на пятки. — Сейчас я тебе всё твоё изобретательство из головы-то повыбью!
— А как же я изобрету способ всё назад вернуть? — Не удержался от улыбки.
— И язык тебе оторву!
— На отрывание языка занимайте очередь. — Хохотнул я. — Ваше сразу за…
— Лавентин! — От грозных возгласов военного министра Алвера, поговаривают, даже дети писаются.
Вериндер встал по стойке смирно. Я тяжко вздохнул.
Алвер выгрузил наеденное в заседаниях кабинета тело из кареты и ринулся ко мне. Как старый друг отца и частый гость дома, он сохранил привычку дёргать меня за ухо в случае провинностей. В этот раз, наверное, он бы мне ухо вместе с головой оторвал, но я же теперь полновластный глава рода.
Увернувшись (Алвер аж побагровел от неожиданности), встал на почтительном расстоянии:
— Это случайность, это… Я у Сомсамычевых рюкзак с капсулами забыл, а у них дом без родовой защиты, вот и проросло. Так что не виноват я, оно само так получилось.
— У тебя всё всегда само, — прорычал Алвер.
Стоило огромного труда сохранить невинное выражение лица. Тут я сообразил, что в поместье между моим и Сомсамычевым, почти в сердце пут магоеда, живёт любовница Алвера, и понял, что попал…
***
Носился брюнет с непринуждённостью, выдавшей хорошую физподготовку (а может ему просто часто приходилось так бегать). Но симпатии мои оказались на стороне деда, я почти собралась помочь с избиением, как дедушка схватился за сердце и начал падать. В груди холодом разлился испуг. Брюнет кинулся на помощь, и дед врезал ему по лобешнику, прошёлся клюкой по рукам, плечам и спине. «Вот так и помогай пожилым людям!», — от облегчения чуть не расхохоталась.
Мучения мои были отомщены. Правда, недолго и нестрашно. Этот мазохист недоделанный ещё и смеяться начал.
Впиваясь в мою ладонь, девочка наблюдала забег с округлившимися от ужаса глазами. Погладила её по плечу, ободряюще улыбнулась, но она взглянула на меня со смесью страха и изумления, покосилась на нарезавших круги брюнета и деда. Можно подумать, она впервые видела, как люди дурачатся… Или впервые? Улица, где её продали, радостной не выглядела.
Медвежий рёв положил конец надеждам, что брюнету снова влетит клюкой: полноватый громогласный мужчина в багряном с золотом мундире подлетел к нему, что-то заклекотал. Рогатая хрень подсунула хвосты под двуколку и, чуть приподняв, сделала шажок в сторону. И ещё, и ещё. Бесшумно и грациозно.
«Мундир» орал, брюнет разводил руками с самым невинным видом. А меня похищали.
— Эй! — взвизгнула я.
Хрень прижалась к земле, даже рога пригнула. Теперь и дед, и «мундир» меня заметили. Синхронно открыли рты. Столь же синхронно уставились на брюнета, он опять развёл руками (ага: невиноватый я, она сама пришла). Помахал ладонью, и хрень подползла к стене у дороги. А, значит, меня только в сторонку убирали. Ну ладно. Ещё один взмах брюнета — над двуколкой раскрылся верх, прикрыв меня от солнечного света и ошарашенных взглядов.
Нервно рассмеялась: на фоне их запакованных в платья женщин я выделялась ещё больше, чем у себя дома (наверное, мужчины решили, что я в нижнем белье разгуливаю). Девочка изумлённо на меня уставилась.
— Всё хорошо. — Улыбаясь, погладила её по голове, она прильнула ко мне, худенькая и тёплая, обняла.
Как хорошо, что помимо устной речи у нас есть другие, универсальные языки.
Пока мы грелись в объятиях друг друга, приехали ещё солидные мужчины в мундирах синего и красного цвета, в костюмах денди. Из нескольких подкативших экипажей выглядывали хорошенькие женщины. На ящеро-страусах и пяти больших каретах явились черномундирные и багряномундирные с цветными солнцами во лбах.
Буйную растительность быстро оцепили. Опасная, что ли?
Все страшно взирали на брюнета. Кто-то мявкал, кто-то тявкал. Жалко его стало и защитить хотелось: стоит один против всех. И вид покаянный — прямо хулиган-двоечник на выволочке у педсовета. Судя по тому, как махали на лианы и выговаривали ему, топали ногами и снова махали на лианы, без него не обошлось.
То есть он не только меня сюда притащил, но и эти «волшебные бобы» засадил?.. А не из-за них я сюда попала? Ну как в сказке: обменял он корову на бобы, посадил в огороде, залез по стеблям в заоблачную страну великанов (в нашем случае — на Землю) и притащил принцессу (то есть меня… хотя лучше бы Светку забрал, это она у нас себя принцессой считала).
Снова оглядела лианы. Вдруг это мой путь домой? Хотя мозг отказывался понимать механику подобного «пути». С другой стороны, я сюда по тоннелю дошла, а размер лиан позволял такому тоннелю поместиться внутри. Может, эта штука прорастает в другие миры? У меня аж дух захватило от такой фантастической перспективы: бобовый Иггдрасиль! Или вьюнковый… Лиановый.
Кажется, я слишком устала, и мозг начинает подводить. Впрочем, ситуация к этому располагает.
Брюнет нервно махнул на заросли и отошёл в сторону. Десять разнокалиберных мужчин выступили вперёд, вскинули руки. Их пальцы засветились зелёным, алым, чёрным, возникшие шары молниеносно рванулись вперёд. Но лишь чуть подпалили лианы.
Мне паниковать, что меня пути домой лишают, или как?
Мужчины грозно-грозно посмотрели на брюнета, он с виноватой улыбкой развёл руками, что вызвало волну побледнений и побагровений. А вот женщины, наоборот, заулыбались. Согласна: весь такой несчастно-виноватый он выглядел мило.
Но если эти лианы мой единственный путь домой, и я его лишусь — урою гада.
Мужчина в багряном с золотом мундире указал на заросли и что-то протявкал. В ответ брюнет начал что-то перечислять, загибая пальцы. Взбесившийся начальник подозвал офицера в чёрном, тот достал блокнот.
Динозавры подогнали карету с жёлтым гербом, с козел спрыгнули мужчины с жёлтыми солнцами на лбах и выгрузили столы, тарелки, еду, у всех ощутимо повысилось настроение, женщины вылезали из экипажей… Похоже, у аристократов пикничок. Значит, лианы не опасны.
В животе заурчало.
Не то чтобы я стеснялась своего вида, но, похоже, мы тут застряли, и светиться перед скучающими дамами и джентльменами не хотелось, а то будут потом в нашу двуколку «случайно» заглядывать.
Брюнет же задумчивый взор обратил на лианы и кормить меня явно не собирался. Уставилась на него грозно-грозно. Минута — и он зябко повёл плечами, заозирался. Круто! Дома никогда так не получалось.
Наконец встретился со мной взглядом. Я покрутила рукой, будто ложкой ем, и указала на стол. Брюнет закивал и пошёл за провизией. Сообразительный. И без заискивающей спешки, словно его на самом деле не слишком заботит, что я могу вылезти и шокировать публику. Впрочем, в этом случае он, наверное, тоже просто с невинным видом развёл бы руками.
Тем, что принёс много мяса с салатом, а не тарталетки (или что-то такое), скромно употребляемые дамами, брюнет слегка повысил шанс не быть жестоко забитым за мои приключения.
Минуты две я просто судорожно ела, понимая о вкусе одно: бесподобно вкусно! Девочка даже замычала от удовольствия.
Прислонившись плечом к двуколке, брюнет лениво утаскивал с тарелки, которую держал, кусочки чего-то вроде морковки. Я постукала себя кулаком по груди, потом указала на лианы и изобразила, что иду по ним к двери. Когда «человечек» из пальцев «зашёл» в неё, охватила его ладонью и будто унесла ввысь.