Страница 16 из 36
— Спасибо, мадам, — поклонился Принц, — мне было не больно.
— Вы очень смелы и благородны, — сказала старуха и Корзинкина увидела, что Принц слегка покраснел.
— Тогда я пойду и приведу с кухни пять своих друзей, — сказал официант, — и все они скажут, что я никого не калечил. Пропусти меня, пенсия.
— Никуда ты не пойдешь, — скрипнула старуха, — стой, где стоял.
— Чего? — громко протянул официант и замахнулся на прилипчивую старуху.
Но старуха нырнула под руку официанта и ловко боднула головой в его грудь. Официант сел на стул.
— Ой, — прыснула в ладошку Корзинкина.
— Где вы научились этому приему? — зааплодировал Принц.
— Из боевиков, — сказала старуха, снимая парик и очки с накладным носом, — я их обожаю.
— Ивина, — удивилась Корзинкина, — а я думаю, где ты?
— А откуда ты знала, что я приду? — тут же спросила Ивина, — разговор в школе подслушала?
— Ну, да, случайно, — покраснела Корзинкина, — я из школы не могла выйти. И пошла через запасной выход.
— Ты зачем ты сюда пришла? — надвигалась Ивина, — ну, говори.
Но тут между Корзинкиной и Ивиной влез официант.
— Ах, так ты тоже первоклашка? — обрадовался официант, глядя на Ивину без парика, — вся банда в сборе.
Ивина схватилась за парик, но было поздно.
— Ладно, теперь позвольте мне, — важно сказал Захаров, который все это время стоял в стороне.
Наконец-то наступило его время. Он может всех спасти от официанта. И спасти по-взрослому. А Ивина только и знает, как обзываться и щелбаны отвешивать.
— Изложите ваши условия, — сказал Захаров официанту, — мы их рассмотрим.
— Вот-вот, рассмотрите, — сказал официант, — мое условие — это полный ремонт пиццерии
— Но пострадал только один столик, — сказала Корзинкина, — почему вы говорите про всю пиццерию?
— А побои? — сказал официант, — меня зверски избили.
— Да кто вас бил? — не выдержал Емельянов Виктор, — была одна подсечка.
— Хорошо, мы договорились, — кивнул Захаров Илья официанту, — мой папа отремонтирует всю пиццерию.
— Это другой разговор, — сказал официант, — а папа согласится?
— У папы денег куры не клюют, — хмыкнул Захаров Илья.
— Оно и видно, — фыркнула Ивина, — даже на пиццу тебе не дал.
Корзинкина чуть не задохнулась от злости на Дрын-Дыра.
— Ломал ты, — прошипела Корзинкина, — а ремонтировать будет папа Захарова?
— А ты хочешь наоборот? — едко сказал Дрын-Дыр, — чтобы его папа ломал, а я ремонтировал?
— Не смешно, — сказала Корзинкина.
— А я не шучу, — сказал Дрын-Дыр, — ломал не я, а ты.
— Я просто писала, то, что ты диктовал, — сказала Корзинкина.
— И поэтому с потолка пошла пена, — напомнил Дрын-Дыр.
— Но я же не знала, что ты хочешь включить пену, — сказала Корзинкина.
— Ты знала другое, — сказал Дрын-Дыр, — что тебе придется покупать три пиццы. Не надо было тебе ссориться с официантом.
— Мне? — окончательно возмутилась Корзинкина, — это ты его обзывал, а свалил на меня.
— Скучно с тобой, — нагло зевнул Дрын-Дыр, пропустив слова Корзинкиной мимо своих железных ушей, — ничего, сейчас тут будет весело.
Глава 30
— Мне пора, — Корзинкина достала сумку, чтобы положить в нее компьютер.
— Тебе помочь? — спросил Принц.
— Ну, ты прямо на цыпочки встал, — усмехнулась Ивина.
— Ир, прекрати, — сказала Анциферова, — ты что, завидуешь?
— А чему тут завидовать? Обычный подкаблучник. И Емельянов твой подкаблучник.
— Тебя не спросили, — сказал Емельянов.
— А меня не надо спрашивать, — сказала Ивина, — я сама скажу. И зачем ты сюда Анциферову привел, тоже скажу.
— Ну, зачем? — спросил Емельянов.
— Скажи ему, Захаров, — отчеканила Ивина.
— Не скажу, — сказал Захаров, — что я, подкаблучник, что ли?
— А кто же ты? — прищурилась Ивина.
— Десять, девять, восемь, — отсчитывал Дрын-Дыр время.
Корзинкина обмерла окончательно. А вдруг Захаров скажет, зачем Емельянов пригласил Анциферову в пиццерию? От Ивиной не так легко отцепиться. Нет, Корзинкина просто обязана помочь Емельянову. Но как?
— Семь, шесть, пять, — бубнил Дрын-Дыр.
— Ну, говори, говори, предатель, — Емельянов сжал кулаки, — зачем я пригласил Анциферову в пиццерию?
— А затем, — медлил Захаров, — а затем…
Он все еще сомневался говорить или нет.
— Четыре, три… — считал Дрын-Дыр. — …два… один… Пуск! С праздником! Ура!
И тут со всех стен и потолков хлынули потоки густой пены, заполнившей все пространство пиццерии. Люди вскочили и бросились к выходу. Но пены было так много, что в дверях возникла пробка. Людям пришлось забираться на столы, а тем, кому повезло — выпрыгивали в окно.
Принц схватил Корзинкину на руки и взвился над пиццерией. И сразу все бегающие по залу люди стали маленькими — маленькими. И Корзинкина поняла, что она спасена. Что ее никто не догонит и не заставит спустится вниз, в эту ужасную пену и в эти ужасные ссоры.
— Как ты? — спросил Принц.
— Хорошо, — сказала Корзинкина и посмотрела вниз.
В море пены плавал официант и держал над головой пиццу с мацареллой.
— Отличная пицца, — официант откусил большой кусок, — еда меня всегда успокаивает. Ешьте пиццу, и вы не пропадете.
Но его никто не слушал. В пиццерии стоял шум, раздавались крики, звон посуды и почему-то играла веселая итальянская песенка:
А официант доел пиццу и запел, хотя слова у него выходили странные:
— Бедный, он пиццы объелся, — подумала Корзинкина, прижимая к себе компьютер и примолкшего Дрын-Дыра.
Корзинкина и Принц были похожи на две летящие звезды, на сверкающий бенгальский огонь, на горящие под солнцем бриллианты. Вокруг Корзинкиной летали золотые птицы с пурпурными хвостами, которые пели так сладко, что хотелось обнять весь мир, превратившись в тягучее, как сливочная помадка, южное небо.
— Корзинкина, — буркнул Дрын-Дыр, — держи меня крепче, а ты ворон считаешь.
— Да я держу, держу, — сказала Корзинкина, с неохотой возвращаясь из волшебного путешествия на землю, — сам ты ворона, Дрын-Дыр, это были сказочные птицы.
— Самая сказочная птица, Корзинкина, это курица — гриль, — сказал Дрын-Дыр, — я бы сейчас десять куриц сожрал. Ты компьютер-то поставь на стол, еще уронишь, ты такая неуклюжая.
Корзинкина нехотя рассталась с компьютером. Она осторожно провела рукой по крышке, где замер ее милый Принц. Он только что вызволил ее из беды, был рядом, и вот он уже снова на розовой компьютерной крышке, молчаливый и загадочный. И тут Корзинкиной показалось, что Принц погладил ее ладонь.
Нет, это Корзинкиной только показалось, потому что Принц верен принцессе, и совсем равнодушен к маленькой и смешной Корзинкиной, которая вечно встревает в дурацкие истории.
Глава 31
— Я вся в пене, — сказала Ивина Захарову, когда они спускались в метро, — парик промок, очки треснули.
— Нечего было выряжаться, — огрызнулся Захаров.
Он был злющий из-за синяка под глазом, который поставил ему Емельянов. Еще друг называется.
— Если бы не Корзинкина, — сказала Ивина, — все прошло бы, как по маслу.
— А важничала как, — сказал Захаров, — подумаешь, компьютер с собой притащила.