Кровь вторая. Орда

Бердник, Райс, нужен был для дела живым и здоровым. Поэтому, соглашаясь на выполнения поручений Зарине, рыжий, обязан был взвешивать риски и если угроза для него была реальна, то не вызывая подозрений, уклоняться от таких поручений, как сможет или откровенно хлыздить, при их выполнении.

Глава пятьдесят третья. Они. Неожиданный союзник

К вечеру, когда в крепости стемнело и всюду в стены натыкали зажжённые факела, гостей вновь пригласили во двор цитадели, только на этот раз, дворцовая площадь была уставлена столами, расположенными буквой «П» и длинными скамьями, по обе стороны от них.

К торжеству пригласили не весь прибывший отряд, а только Зарине и Кайсая, при этом, воин, вошедший с приглашением, потребовал оставить всё оружие в комнате и когда Кайсай выполнил требование, то в добавок, указав на золотой пояс бердника, небрежным жестом дал понять, что и его следует также оставить. Рыжий моментально окрысился, но зная его блажь, относительно этой красивой игрушки, в вялый, полу глухонемой диалог мужчин, вмешалась Зарине:

— Оставь. Он по зароку не может снять этот пояс, — промурлыкала она томно и расслаблено, — он даже спит в нём, но я тебе разрешаю его обыскать, коль не доверяешь.

Подобное, вопиюще хамское заявление, обескуражило рыжего. Как это она разрешает его обыскать? Этого ещё не хватало, но стиснув зубы в ожидании очередного унижения, тем не менее, подчинился. Только прикусив язык, в остановленном времени, вынул золотой ярлык из кармашка пояса, зажав его в руке и пустив время течь обычным образом, поднял руки вверх, изобразив на лице идиотскую улыбку.

Воин посмотрел на придурковатого гостя, презрительно хмыкнул, но обшаривать не стал, а жестом предложил следовать за ним. Выходило, что зря напрягался.

Парочку усадили по центру внутреннего ряда, прямо на против места самого царя, на что указывал золотой трон с высокой спинкой и ко времени рассаживания всех присутствующих, ещё пустовавший.

Удостоенные пиршества, не самые последние в окружении Тиграна воины, как можно было судить по их одеянию, рассаживались не спеша и без суеты, явно зная, кто, где должен сидеть. Места, на подобных торжествых, как и во всех землях того времени, соответствовали некому ранжиру по степени приближения к царскому телу и когда все расселись, то остались пустовать лишь три места: царский трон и два с обоих сторон от него.

Неожиданно резко, разговоры, шум и даже шорох среди «застольников» стих. Наступила тишина. Никто ничего не делал. Просто, молча сидели, опустив руки на колени и ждали. Кто-то смотрел «в никуда» прямо перед собой, кто-то, вообще, прикрыл глаза. Кайсай же вместо этого, принялся рассматривать яства, выставленные на стол перед ним. Жрать хотелось неимоверно.

Прямо по центру, на большом блюде, утыканная фруктами и зеленью, возвышалась жаренная тушка безголового животного, размером с большую собаку или волка. Что это был за зверь, рыжий не знал, но пахло от него, очень аппетитно, слюной можно было захлебнуться.

Всюду, в неимоверном количестве стояли высокие глиняные кувшины, выделяющиеся на общем фоне, и как Кайсай уже знал, эти посудины были предназначены для вина. Бердник даже отметил, что их количество соответствовало сидящим, то есть каждому, похоже, был предназначен свой кувшин. «Так и упиться можно», — подумал он про себя, быстро соображая, сколько же туда может поместиться хмельного напитка, но большего он рассмотреть на столе не успел.

Сверху послышались шаги и негромкий разговор. Кайсай скосил глаза, боясь, почему-то, поворачиваться и увидел вальяжно спускающегося Тиграна, в сопровождении двух знатных воинов, так же, как и царь, расшитых золотом. Народ за столом не сговариваясь, как по команде, встал и переступив через скамью, вышел из-за стола, развернувшись к спускающейся тройке и переламываясь в низком поклоне.

Зарине и Кайсай сделали тоже самое. «Жёсткий у них тут порядок», — подумал рыжий, отмечая непросто единообразие в поклонении, а чётко вымуштрованные действия. Прогиб спины, положение головы, рук. «Если и в бою они столь же натасканы», — продолжал свои размышления бердник, — «то, пожалуй, это серьёзная ратная сила».

Троица не стала обходить столы, направляясь к своим местам, а проследовала к ним, прямо шагая по освобождённым скамьям, на которых, только что сидели люди, а после того, как «золотые» заняли свои седалища, ожидавшие, доселе, в поклоне воины, расселись на испачканных скамейках, даже не вытирая и не смахивая следы от сапог Повелителя.

Все три важных персоны, в отличии от остальных, были вооружены, чуть ли не в полном обвесе. У сопровождающей царя парочки, даже небольшие круглые щиты имелись за плечами.

— Слушай сюда и делай всё, как я говорю, — неожиданно послышался шёпот справа от Кайсая, почти в самое ухо.

Бердник обернулся и увидев улыбающееся лицо соседа, сразу догадался, что тот, будет подсказывать ему ритуальные действия, которые рыжему необходимо будет выполнять и одними глазами дал понять, что принимает помощь.

— Когда Повелитель укажет на тебя куском мяса, то встать и протяни для подношения своё пустое блюдо, — продолжал быстро шептать сосед, видимо специально посаженный при госте для этой цели, — да, поклониться не забудь.

Кайсай вновь слегка кивнул, мол, понял.

— И следи за Повелителем. Делай только то, что делает он и ничего более.

— Да, понял я, понял, — также шёпотом, чуть повернув голову ответил бердник.

— Вот и хорошо, — заключил сосед и на какое-то время отстал.

Кайсай мельком взглянул на Зарине, та тоже отвернулась в противоположную сторону, видимо, так же получая инструктаж от своего соседа. Надо сказать, что дева была единственным представителем женского пола за столом. Больше, ни одной женщины, даже в отдалении видно не было. Прислуга, что кружила на подступах к трапезе и та вся была мужская.

Тигран, раскинувшийся в своём золотом троне, небрежно, но не без интереса, разглядывал свою дочь, что сидела строго напротив, только лишь раз, мельком взглянув на Кайсая и не найдя в нём ничего интересного, вновь вернул внимание Зарине.

Тот, что был справа от Тиграна, налил хозяину стола вина в большой серебряный кубок, изогнутый острым концом к низу и с сидящей, на этом изгибе, как на коне верхом, некой, изящно выделанной фигурки человека-наездника. Затем налил себе, не присаживаясь. Все сидящие за столом кинулись, как один, наполнять своих кубки из ближайших кувшинов.

Гости, последовавшие их примеру, тоже наполнили свои кубки и рыжий, удовлетворённо отметил, что у него, так же, как и у царя, кубок серебряный, только выполненный в виде бочонка на толстой ножке, расширяющейся книзу.

Тот, что начал всё это действо, задвинул длинную речь, восхваляя царя Тиграна и его деяния, перечисление которых, заняло приличное время. Все встали с наполненной вином посудой, кроме царя, и слушали его речь стоя. Наконец выпили.

Встал второй, тот что слева. Вся процедура повторилась, с одним лишь изменением: он после восхваления, пожелал не великих деяний и свершений, а могучего здоровья. Опять выпили. Только после этого, царь взял со стола какой-то фрукт, название которого Кайсай не знал и все потянулись за подобными плодами, наконец-то, закусив. Плод был сладко-кислым и очень сочным, притом кислым в большей степени, но всё равно, на вкус приятным.

Поднялся царь, но все при этом остались сидеть. Рыжий было дёрнулся вскочить, но тут же был остановлен соседом, схватившим его за локоть. Тигран вынул кинжал, очень дорой, судя по россыпи драгоценностей на его рукоятке и приступил к делению того жаренного животного, что лежало перед ним.

Первый кусок, положил тому, что сидел справа. Тот встал и протянул к нему пустое серебряное блюдо. Второй, тому, что слева. Третий кусок, он хотел было протянуть дочери, но резко остановившись задумался и наконец, впервые посмотрев в глаза Кайсая, протянул кусок рыжему.

Бердник встал. С поклоном выставил перед собой пустое блюдо и чуть не уронил мясо на стол, ибо царь, не положил его, как предыдущим, снимая нанизанный кусок с кинжала пальцем, который тут же облизывал, а в буквальном смысле, швырнул его на блюдо Кайсая, как делают это со злости, кормя ненавистного врага или от брезгливости, пичкая отходами, нестерпимо мерзкое и опасное животное. По крайней мере, рыжий, именно так воспринял швыряние в него мясом.