Страстотерпцы

Вздыхает Алексей Михайлович, откладывает челобитье Ордин-Нащокина на потом. Берёт следующее дело, приготовленное Дементием Башмаковым, а это дело Лигарида{13}.

   — Уж скоро вечерня! — нашёл выход Алексей Михайлович. — Я собирался в Даниловой монастыре молиться.

Дементий не смотрит на государя.

   — Жулик он, митрополит газский. Архимандрита Христофора разбойничьи ограбил. Вещи Христофоровы, ворованные, у него в келье найдены.

   — Нехорошо, — согласился Алексей Михайлович. — Я и сам знаю. Мздоимец, с купцов иноземных берёт за покровительство. На руку нечист. — Поглядел на Дементия просительно. — Без него с Никоном не управиться. Мелетия подождём[15].

   — Приедет ли? — усмехнулся дьяк.

У Алексея Михайловича уши покраснели, будто своровал.

Нечистое дело.

Лигарид с Мелетием одного рода — иудеи, совесть что у того, что у другого кривая. Лигарид лжёт, обирает, попрошайничает, Мелетий — лжёт, крадёт и мошенничает. По обоим кнут плачет. В келье Лигарида нашли вещи ограбленного архимандрита Христофора. Мелетий попался на подделке подписи патриарха Никона. Мало того, печать патриаршью изготовил.

Безобразно корыстны. Лигарид бил челом: газская епархия три года из-за его отлучки не платила дани турецкому султану и податей — патриарху иерусалимскому. Насчитал долга тысячу семьсот ефимков, а когда его пожаловали, снова бил челом, просил серебро поменять на золото.

Дали восемьсот пятьдесят червонцев. Тут он и разохотился. Выклянчил карету, лошадей, упряжь. Умолил освободить греческих купцов от таможенной пошлины, эти купцы-де его «племянники». С «племянников» пошлины не взяли, разница пошла в карман просителя. Доискался разрешения соболями торговать. Дело поставил на широкую ногу, московских купцов теснил. Ничего, терпели: нужный государю человек.

По совету Лигарида иеродьякон Мелетий повёз письма великого государя к восточным патриархам. Имел и устный наказ: что бы ни попросили, обещай, лишь бы согласились в Москву ехать, совершить суд над патриархом Никоном. На подъём константинопольскому патриарху повёз Мелетий четыреста червонцев, остальным патриархам — иерусалимскому, антиохийскому, александрийскому — по триста, столько же Паисию, бывшему главе Константинопольской церкви, да тридцать пар соболей для раздачи разным чинам, на дорогу шестьсот ефимков. С такими деньгами Мелетий и впрямь мог исчезнуть.

   — Может, и не надует, — сказал Башмакову Алексей Михайлович не особенно твёрдо, и оба засопели, что царь, что тайный дьяк.

В эту тяжкую минуту в дверь стукнули, на пороге объявился Афанасий Иванович Матюшкин, двоюродный братец государя, великий ловчий, друг детства.

   — Я с известием, — сказал Матюшкин, видя расстроенные лица, и, предвкушая перемену в настроении, расцвёл улыбкой. — Патриарх Нектарий едет.

   — Иерусалимский! — вскричал, как родился, Алексей Михайлович.

   — Иерусалимский... Вроде бы через Грузию.

   — Он у молдавского господаря был, — возразил Дементий.

   — Говорили, едет через Грузию.

   — А кто говорил?

   — За птицами я посылал сокольника Ярыжкина в Терскую землю. Монахи ему говорили.

   — Проверить бы надо, — сказал Дементий.

   — Проверяльщик! — вспыхнул государь. — Встречать нужно патриарха, вот что. Сей же миг сыскать умного скорого человека, пусть едут в Севск к боярину Петру Васильевичу Шереметеву, а от Шереметева к гетману Брюховецкому... Из Грузии ли, из Ясс — мимо земли Войска Запорожского не проедет.

Большая суматоха поднялась в Тайном приказе. Большая, да не бестолковая. В тот же день отбыл в Севск подьячий Порфирий Оловянников, человек совсем ещё молодой, но грамотный, памятливый и на глаз цепкий.

12

Всякий злак и плод, коли не менять семян и деревьев, в конце концов вырождается. Так и в делах государственных.

За Богданом Хмельницким — Юрко Хмельницкий, за Юрко — Выговский, за Выговским — Тетеря. Родственники. В считаные годы докатилось колесо судьбы до слуг Богдановых, до Ивана Мартыновича Брюховецкого{14}.

Власть слуги — власть обезьяны. Копия, но мерзкая. Слуга знает столько же, сколько господин, умеет столько же. Но господин слова и дела свои почитает непрегрешимыми, у слуги даже одежда его новёхонькая исполнена сомнения. А Иван-то Мартынович был лысый! Гетман без оселедца!

Москву Брюховецкий приручил детской хитростью. Советовал царю отменить гетманство, поставить наместника, учредив титул князя Малороссии, даже называл имя наместника: окольничий Фёдор Михайлович Ртищев[16] — мудрый человек, любящий Малороссию, жалующий малороссов.

На Черной раде под Нежином Иван Мартынович, будучи кошевым атаманом запорожцев, дал волю вольнице, и сторонники полковника Самко получили не только под боки, но и по шеям. Самко и многие полковники выборов не признали, и на другой день рада собралась заново. Снова выкрикнули Брюховецкого, да так громко, что противная сторона смолчала.

Брюховецкий же, ухватя булаву, тотчас припустил мстить своим недоброжелателям. Хмельницкий начал Жёлтыми Водами, а Брюховецкий — неправым судом[17]. Москва за судимых не заступилась, и слетели с плеч две надёжные головы — Золотаренко и Самко. Других полковников, голосовавших против, новый гетман заковал в цепи и отправил в Москву, а Москва — в Сибирь.

Слух о прибытии патриарха Нектария оказался ложным, но Оловянников не зря проездил. Скоро от него пришла весть: государева посланца протодьякона Мелетия ограбили в Черкассах. Брюховецкий ограбил!

Для расследования дела тотчас был отправлен майор Иван Сипягин. Видимо, «своих» людей у царя в Войске Запорожском было предостаточно. Сипягин, появившись в Черкассах, на первой же встрече с Брюховецким назвал виновников разбоя: войсковой есаул Нужный, лубенский полковник Гамалей, переяславский Данько. Не прося, а покрикивая, майор потребовал у гетмана сыскать письма восточных патриархов к великому государю.

   — Беда на мою лысую голову! — прикинулся простаком Брюховецкий. — Войско велико, у кого искать?

И получил не в бровь, а в глаз:

   — Многое досталось тебе, гетман. У тебя золотые подушки, у тебя ножики, у тебя чернильница.

   — Я не знал, что это вещи Мелетия! — Иван Мартынович изумился со всею возможною правдивостью. — Ну и подарочки я получил! Всё будет возвращено.

   — Как не воротить?! Грабить государевых людей накладно, — согласился майор. — Я три листа уже сыскал у писаря Савицкого. Можно и другие найти...

   — Пожитки ладно, а листы кому понадобились? — снова заохал Брюховецкий, но майор с гетманом не церемонился.

   — Начни, Иван Мартынович, со своего есаула, с Нужного.

   — Он в Мошны отъехал.

   — Мошны не за тридевять земель. Лошадей Мелетивых тоже возврати. В конюшне у войскового писаря, у Захарки, стоят.

   — Всё-то тебе известно! — изумился без особой досады Брюховецкий. — Мне бы таких слуг!

   — Служи великому государю с радением, будут и у тебя знающие люди.

Покряхтывал Иван Мартынович. Лысые гетманы большие кряхтуны.

13

30 апреля иеродьякон Мелетий предстал пред очи великого государя Алексея Михайловича.

Монах был рослый, чёрный. Глазами так и ныряет в человека; да всё норовит как бы сказать и сделать впопад.

Привезённые Мелетием грамоты были представлены государю заранее: два свитка от патриарха иерусалимского Нектария, свиток от Дионисия, патриарха константинопольского, два листа патриарха александрийского Паисия к царьградскому, письмо хартофилакса[18] царьградской церкви к Мелетию, в котором сообщалось о послании Никона к гетману Тетере с просьбою поймать Мелетия.

15

Мелетия подождём. — Мелетий, грек, монах, иеродиакон, бывший тогда в Москве для устройства певческого дела, друг Лигарида. Он был отправлен к греческим патриархам с приглашением прибыть в Москву.

16

...окольничий Фёдор Михайлович Ртищев... — Ртищев Фёдор Михайлович (1626—1673), русский государственный деятель. Родился в дворянской семье. В 1645 г. начал служить при дворе стряпчим. С 1650 г. — постельничий, с 1656-го — царский дворецкий. Руководил государевой Мастерской палатой, Приказом Большого дворца, а позднее Приказом тайных дел. В 1654—1655 гг. участвовал в походе царя против Польши, в 1656 г. — против Швеции. В 1664—1670 гг. был воспитателем («дядькой») царевича Алексея Алексеевича (1654—1670). После его смерти удалился от дел.

17

Хмельницкий начал Жёлтыми Водами, а Брюховецкий — неправым судом. — Жёлтые Воды — урочище на Украине, а также река, левый приток Ингульца. 5 мая 1648 г. у Жёлтых Вод встретился Хмельницкий с сухопутным польским войском, и после трёхдневных боев поляки потерпели поражение. Иван Мартынович Брюховецкий прокладывал себе путь к гетманству, никого не щадя. 17—18 июня 1663 г. состоялась знаменитая Чёрная рада, где Брюховецкий был избран гетманом. Другие претенденты на гетманство, Самко и Золотаренко, были обвинены в измене и отданы на войсковой суд. Их приговорили к смертной казни (что и было исполнено в сентябре). Запорожцы праздновали своё торжество трёхдневным убийством: гибли неприязненные Брюховецкому полковники.

18

Хартофилакс — название церковной должности в средневековой Византии и вообще в восточных церквах. Сначала эта должность заключалась в хранении церковных документов и книг, но со второй половины VII в. ему прибавилось много важных поручений. Хартофилакс был не только архивариусом при епископе, но и его уполномоченным, представителем и защитником его прав. Его полномочия касались также церковного управления и церковного суда. Однако в XII в. значение этой должности несколько упало.